Юрий Гаврюченков - Сокровища Массандры Страница 17

— А помнишь, как они на фуникулере ехали и песня еще играла «Под небом голубым есть город золотой»? — Майя прильнула к его плечу.

— Помню, — задумчиво улыбнулся Макс. Вокзал остался позади, они брели по широкому проспекту, освещенному холодным светом уличных фонарей. — Там такая эстетика запустения и кокетство обнищания. Продали совкам романтику любви для бедных, иллюзию, что рай бывает в шалаше. Бывает… Ненадолго. В итоге вопрос юношеской страсти зарешал богатый папик со своими торпедами.

— А у тебя первая любовь какая была? — поспешила Майя съехать с темы кино, видя, что Макса заносит в канаву отчаянного цинизма.

— У меня хорошая была первая любовь. В школе еще, в девятом классе… Она была очень яркой, первая красавица. В Америке сделали бы королевой выпускного бала.

— А потом? — зачарованно спросила Майя.

— Потом я ушел в армию.

— Она тебя дождалась?

— Это только мать ждет вечность, — ухмыльнулся Макс. — Друзья ждут два года, девушка — год. А сержант — сорок пять секунд! — добавил он и заржал.

— Почему сорок пять? — опешила Майя.

— Потому что терпение кончается. Минуты на выполнение приказа слишком много, полминуты мало, а сорок пять секунд — в самый раз. Золотая середина, так сказать.

— А девушка, твоя первая любовь?

— Пока связист мотал катушку, студент имел его подружку, — с горечью ответил Макс. — Это про меня. Я сюда приехал из учебки связи. И с тех пор ненавижу студентов.

— И ты больше никого не любил?

— Вот гостиница. — Вместо ответа Макс ткнул пальцем в неоновую вывеску «Москва». — Давай номер снимем, а завтра с утра из камеры хранения вещи заберем и спокойно поедем. Или здесь еще на пару дней останемся. Я давно хотел Симферополь посмотреть. Бывал тут, когда служил, ненадолго заезжали, да что в армии увидишь? С тех пор мечта исследовать город осталась.

— А почему ты здесь не побывал с тех пор?

— Недосуг было. — Макс потянул на себя тугую дверь и пропустил Майю.

Они вошли в пустой вестибюль, казавшийся особенно просторным по причине ночного запустения. В углу высился штабель рулонов новенького ковролина, заботливо обернутых полиэтиленовой пленкой. Из-за стойки у дальней стены недобрым взором старой совы глядела на ночных визитеров дородная администраторша.

— Добрый вечер, — начал было Макс, — а можно…

— Мест нет, — осадила администраторша с профессиональной неприязнью к опостылевшим навязчивым попрошайкам, вечно прерывающим прострацию рабочего процесса.

— Понимаю, сезон, — одобрительно кивнул Макс. — Давайте договоримся.

— Пятьдесят долларов — и селю вас в одноместный.

— Устраивает.

— Паспорта давайте и вот, заполняйте форму.

Администраторша шлепнула на стойку гостиничный бланк. Макс, мысленно поблагодарив себя за предусмотрительность, порылся в сумке и придвинул взамен документы с вложенной пятидесятибаксовой купюрой.

— Генерал Грант опять одержал победу, — шепнул он подруге, когда они отошли к угловому диванчику со столиком, чтобы вписать липовые данные в форму гостиничной регистрации.

— Чего она такая сердитая, я не понимаю? — сказала Майя. — Мы же клиенты, доход приносим, нам радоваться должны.

— Счастливое дитя нового мира, — пробормотал Макс. — Ты попала в заповедник социализма, вот и не удивляйся установленным в нем порядкам. Это способ выживания, не более. Напускной суровостью надо держать клиентов в узде, чтобы они не рыпались, а исправно платили, сколько скажут. И суровости тем больше, чем лучше администраторы государственных гостиниц понимают мощь конкуренции частного сектора. Можно сказать, что суровость у них усиливается от отчаяния, взамен напускной любезности. Чисто совковый такой эффект.

— А разве клиенты не уйдут?

— Не уйдут, в этом-то вся соль, они тоже совки.

Они получили ключ и осмотрели номер в сопровождении хмурой дежурной по этажу.

— Провинциальный шик, — резюмировал Макс, когда работница гостиничного сервиса удалилась. — Отель класса «три красные звезды». Недешево, но сердито.

Он прошелся по номеру, заглянул в ванную комнату.

— Санузел совмещенный, да и правильно, номер-то одноместный. Нам даже оставили полотенце и туалетное мыло «Сортир фрукт», что в переводе на русский означает «Конское яблоко». — Макс осмотрел заваренный в целлофан обмылок и сплюнул в унитаз. — Предполагается, что зубная паста и щетка у нас свои. Высокая культура обслуживания! Дешевле только в Турции.

— Почему они такие злые тут? — спросила Майя. — Смотрят как на врагов. Они что, с цепи сорвались?

— Держат марку. Хуже, если они вдруг станут любезными. Значит, украли что-то, боятся и заискивают. Тем сильнее потом будет скандал, если мы им претензии предъявим.

— Как вы раньше при совке жили? — вздохнула Майя.

— Кисло, — ответил Макс.

Глава девятая,

в которой Макс гуляет сам по себе, испытывает ностальгические чувства, встречает белого старика и совершает выгодную сделку

В поезде хоть ничего и не делали, а все же устали и до утра продрыхли без задних ног. Когда Макс проснулся, за окном, уверенно конкурируя с питерским полуднем, уже вовсю сияло солнце. «Если идти, то сейчас, пока не жарко, — подумал Макс и покосился на тихо спящую подругу. — Не буду ее будить, в конце концов, это мой поход, я лелеял мечту осмотреть Симферополь еще в армии. Если проснется, пойдем вместе. Не проснется, значит, судьба».

Он слез с кровати, обильно полил каменный цветок отфильтрованным пивом и умылся. Когда он вернулся в комнату, Майя досматривала десятый сон. Теперь она негромко похрапывала и причмокивала. «Что ей такое снится?» — подивился Макс и раскрыл свою серую брезентовую котомку. На стол легло влажное махровое полотенце, пляжные тапочки с надписью «Рита» (она же «Puma», только поддельная) и трофейная колода карт. В полиэтиленовом пакете были завернуты расческа, бритвенный прибор, мыло в мыльнице, тюбик зубной пасты и две щетки в отдельных футлярах. Все эти причиндалы были неактуальны на прогулке, а вот прочее содержимое Макс оставить не решился. Вдруг горничная зайдет прибраться в номере, заглянет в сумку, руководствуясь бескорыстным любопытством, а там… А там!

Носимый комплект для выживания Макс не показывал никому. Тем более он не собирался засвечивать его перед гостиничными работниками во избежание тягостного разбирательства в милиции. Сейчас, перед прогулкой, он на всякий случай осмотрел и без того идеально уложенные необходимые вещи.

Их было немало, этих вещей, и они многое могли бы рассказать о своем владельце дотошному сотруднику органов внутренних дел, доведись попасть к нему в лапы.

В переднем кармашке, чью молнию закрывала плотная сумочная крышка, хранились пятьдесят чистых бланков приходных кассовых ордеров. На некоторых, впрочем, были оттиснуты печати несуществующих фирм. Оставалось только заполнить, оторвать корешок и обменять на деньги у щедрого простака.

Средства заполнения лежали в соседнем отделении котомки. Макс возил много разных авторучек на случай, если потребуется что-нибудь незаметно приписать. Здесь имелись шариковые ручки: синие и черные, с тонкими стержнями и совсем толстыми; были две чернильные, одна с пером «рондо», заряженная ярко-синей «Радугой», другая с ученическим пером номер 5,5, пишущая канцелярскими фиолетовыми чернилами. Тут же находились две кустарного изготовления круглые печати с плоскими металлическими рукоятками. Одна выдавала оттиск «Общество с ограниченной ответственностью „Вал“», другая — «Индивидуальное частное предприятие „Виктория“». За неимением настоящих украинских печатей Макс решил прихватить самые безликие и потому наиболее ходовые колотушки.

Внутренний карман сумки содержал в себе десятка два листов чистой бумаги, пять пар стандартных договоров без обозначения юридических лиц, лист копирки и поддельные паспорта. Там же находилась рандолевая гайка-печатка с фальшивой 583-й пробой, позолоченная цепь весом 10,5 грамма с настоящей золотой застежкой, на которой имелось подлинное клеймо, а также дешевая зажигалка, просто на всякий случай. Во внешний боковой карманчик был запихнут крошечный мультитул: плоскогубчики, две отвертки, дюймовый ножичек, пилка, шило и фонарик с синим диодом. Во втором таком же карманчике, пришитом возле лямки, помещались катушки с черной и белой нитками, три иголки и двухметровый капроновый шнурок.

Не было в котомке только денег. Но их Макс рассчитывал легко добыть, используя содержимое волшебной сумочки-выручалочки.

— Ничего лишнего, — хмыкнул Макс, — только бизнес!

Он оставил на столе записку: «Ушел гулять. Вернусь днем», повесил сумку на плечо, подошел к двери и оглянулся. Майя не собиралась просыпаться.