Жан-Кристоф Руфин - Не бойся Адама Страница 17

Возвращаясь в кабинет профессора, Поль решил проверить последнее.

– Правда ли, что вибрион генетически очень стабилен?

– А! Вам и это известно? Совершенно верно. Есть примерно две сотни разновидностей вибрионов, и большинство из них не вызывают инфекции. Холеру провоцирует только тот, который мы называем Οι. Вы же видели нашу коллекцию и заметили, что она не меняется веками. Лет десять назад появилась одна опасная разновидность, вызвавшая пандемию среди привитых против Οι. Но это исключение лишь подтверждает правило: холера не видоизменяется.

Они сели, и Поль привел в порядок свои заметки. Пришло время задать последний вопрос, маячивший за всеми остальными, а там можно и закрывать расследование.

– Возможно ли использовать холеру целенаправленно?

– Вы имеете в виду террористов?

– Да.

Шампель скривил губы. Было видно, что он с трудом скрывает разочарование.

– Холера – не самое лучшее оружие для биотеррористов. Теоретически все возможно. Холера все-таки опасное эпидемическое заболевание, против которого не существует эффективной и дешевой вакцины массового применения. Время от времени о ней говорят в связи с секретными военными разработками, но все это только неподтвержденные слухи. Правда в том, что наш старый добрый вибрион не особенно подходит террористам. Во-первых, в отличие от бацилл, которые образуют споры и могут долго жить во враждебной среде, он не очень стоек. Во-вторых, его не так уж трудно победить, и большинство антибиотиков с этим отлично справляется. Поскольку он генетически стабилен, то быстро формирует иммунитет. Человеческий организм начинает вырабатывать антитела, и болезнь становится эндемической, иначе говоря, микроб не вызывает больше заболевания. Для того чтобы он снова мог привести к эпидемии, нужны социальные катаклизмы, наводнения или войны, резко ухудшающие ситуацию с гигиеной.

Профессор излагал все это с таким опечаленным видом, словно рассказывал о ком-то из близких, впавшем в нищету. – А кроме того, я уже говорил, что холера – это болезнь бедняков. Она не имела бы никакого воздействия на население развитых стран, а террористы, знаете ли, не очень-то интересуются бедными…

Поль захлопнул блокнот. Мощные звуки трубы из «Tuba mirum» зазвучали в его ушах. Реквием по холере. Смерть намека на появившийся след. Польская история окончательно обретала свой истинный масштаб незначительного происшествия.

Поль вежливо принял от профессора объемистую документацию по проблеме и распрощался. Было восемь часов, и на город опускались сумерки. Если все пойдет как положено, завтра вечером он будет спать в своей постели в Атланте.

Глава 9

Через окно такси Поль смотрел на тяжелые облака, которые обволакивали небосвод. Он уезжал из дома, не надеясь вернуться раньше чем через несколько недель. Никто не нарушал порядка, который его прислуга старалась наводить раз в неделю. Кровать застелена, раковина вымыта, холодильник отключен, открыт и пуст.

Поль чувствовал, что его задание длилось достаточно долго, чтобы поколебать сложившиеся привычки и тот образ жизни, к которому он привык, уйдя из разведки. И все же оно завершилось слишком быстро для того, чтобы он достиг некого пика, который дал бы ему решимость вернуться к той жизни без размышлений и с радостью. Поль чувствовал себя опустошенным. Ощущая усталость от разницы во времени, он улегся, не разбирая чемодан, и глубоко заснул.

Голод разбудил его в четыре часа утра. В ясном небе блестели последние предрассветные звезды. Город казался каким-то особенно тихим. Поль решил, что сегодня воскресенье. По крайней мере, не надо задаваться вопросом, идти или нет в клинику. Воскресенье отведено для посещений родственников. Никого из его партнеров не будет, да и персонал сокращен до предела.

В предвкушении целого дня дома Поль облачился в тренировочный костюм и кроссовки. В кухонном шкафу он отыскал несколько пачек печенья, растворимый кофе и сахар. Из всего этого можно сварганить вполне подходящий завтрак. Поль ел, глядя на восход солнца над плоскими крышами Ист-Сайда. Потом включил автоответчик и прослушал сообщения, не отрывая взгляда от розовеющего горизонта.

Уезжая, он забыл сменить приветствие, так что большинство звонивших просили его связаться с ними не позже чем завтра. Ничего важного не было: сообщение из банка, предупреждение о начале ремонта водопроводной трубы на лестнице, раздраженные голоса женщин, недовольных тем, что Поль больше не объявляется. Одна из них даже плакала. У Поля возникло чувство, что он вторгается в чью-то чужую жизнь.

Вдруг раздался голос Керри. Он не слышал его почти семь лет. Поль думал, что совсем позабыл его и вспомнил только после свидания с Арчи. Он поставил чашку, уселся поудобнее и увеличил громкость.

– Привет, Поль! Не везет, ты, наверное, уже уехал. Мне было приятно тебя услышать. Даже очень приятно.

Голос ее был приглушен, временами едва слышен. Поль решил, что она записала сообщение поздно ночью. Интересно, она уже лежала? Ну да, лежала на спине, уставившись в потолок. Раньше именно в этой позе она любила делать признания, словно ища вдохновения в какой-то точке, располагавшейся точно по вертикали.

– У нас тут в Нью-Йорке еще холодно, но весна не за горами, и я сама начинаю оттаивать. Недавно я вновь стала видеть сны. Представляешь, я даже не удивилась, что ты позвонил. Как это ты раньше говорил? Наши мысли как близнецы. Верно?

Временами она замолкала, словно прихлебывая что-то маленькими глотками.

– Скорее, пара законченных идиотов.

Поль представил себе, как она едва слышно смеется. Керри помолчала и продолжила более строгим тоном:

– Да, дети в порядке. Я очень счастлива с ними. Мальчик и девочка, все как я хотела. Они больше не мешают мне спать, но дерутся весь день. Их папа рассказывает им сказки. Мне тоже, судя по всему.

Снова этот беззвучный смех, едва различимый по телефону. – Но я люблю Робина таким, какой он есть. Надо бы тебе с ним познакомиться. Ты знаешь, он настоящий гений в бизнесе. У него прямо дар из всего делать деньги. Сейчас он увлечен банковским страхованием. Не спрашивай меня, что это такое, все, что я знаю, это то, что он превращает его в доллары. А кроме того, у него талант их тратить. Слышишь меня, каждый вечер он возвращается с чем-то новым и очень красивым. У меня в шкафах десятки платьев. У меня! Наша квартира на Манхэттене полна картин и изящных вещей. Лучше уж сразу сказать, что мне-то на них наплевать. Ты ведь знаешь, деньги меня никогда особенно не интересовали, но можно сказать, что я все-таки счастлива, Поль. Даже очень счастлива.

Она замолчала. Поль уже решил, что связь прервалась, и, наклонившись, протянул руку к автоответчику, но Керри вдруг снова заговорила:

– И все же, видишь, я тебе отвечаю.

Снова молчание.

– Я не забыла наш договор.

Она говорила теперь так тихо, что Поль едва разбирал слова сквозь шум на линии.

– Если ты уверен, что сейчас все сошлось… действительно все сошлось… тогда ты должен знать…

Опять тишина, и вдруг свист из динамика. Сообщение завершено. Поль нервно потыкал в кнопки. Ни продолжения, ни другого звонка.

Солнце уже поднялось высоко, гораздо выше леса труб и антенн. Поль встал и странным образом вспомнил русскую молитву, которую повторял за матерью в углу под иконами, когда ему было пять или шесть лет. Он больше не помнил слов, но в ней говорилось о духовной связи между людьми. До святых им с Керри было далеко, но именно эту связь с ней он ощущал, когда Керри была невесть где.

Поль взял трубу и сыграл старую мелодию Армстронга, затасканную всеми кому не лень, но не потерявшую своей неподражаемой прелести: «Это прекрасный мир». Потом он снова сыграл ее, громче, и в третий раз так громко, что в глазах у него потемнело. Поль отложил трубу и в воцарившейся после стона трубы тишине услышал голос, который не мог принадлежать никому, кроме Керри.

«Если все сошлось…» – говорила она.

Эта фраза сводила на нет все другие, напоминая об условии, которое никогда не будет выполнено. «Нет, Керри, ничего не сошлось. Это было всего лишь дурацкое задание, и оно уже выполнено». Поль стоял, размахивая руками, потом уронил трубу на ковер.

«Будь проклят Арчи и его идиотские затеи», – подумал он. Будь сам он проклят за то, что даже просто намекнул на такую возможность Керри.

Поль схватил бутылку, стоявшую на подоконнике, швырнул ее в сторону пианино и принялся мерить шагами комнату. Он искал, что бы еще такое расколошматить, но взгляд его упал на велосипед. Поль подхватил его на плечо, спустился на лифте и покатил по пустынным улицам, где болтались несколько непутевых бездомных.

Он возвратился после двенадцати, разбитый усталостью, выдохшийся, с гудящими ногами, но спокойный. Поль долго стоял под душем, потом надел штаны для карате. Он хотел привести свои чувства в порядок, составив простой и ясный план действий на следующую неделю. Завтра он напишет черновой вариант отчета. Потом отправится в Провиденс, чтобы вручить его и завершить свою миссию. Никто и никогда больше не заставит его свернуть с выбранного пути. Он стал врачом, врачом и будет. Арчи и все остальные могут назначать любую цену, он больше не продается.