Пол Клеменс - Заговор богов Страница 17

– Работа, в принципе, интересная, – вещала Криста. – Недавно банкир из Йорка заявил о пропаже полотна Франсиса Пикабиа «Дитя мглы». Так называемый дадаизм: течение, полностью отрицающее здравый смысл. Но стоимость страховки полмиллиона фунтов – дело серьезное. Перерыли весь особняк, окрестности, десять раз допросили домашних, прислугу, родню, деловых партнеров. И как-то случайно выяснилось, что у банкира крупные неприятности, связанные с шантажом, и вообще совет директоров собирается вывести его из правления банка. Организовали круглосуточную слежку – попался как миленький. Припрятал картину в яхт-клубе, намеревался скинуть на черном рынке, да еще и страховку получить…

С творчеством дадаистов Анджей был знаком поверхностно и искренне полагал, что от безумия надо лечиться. Отсутствие здравого смысла – еще семечки. «Дада» – детский лепет, игрушечный конек, «хвост священной коровы» – на языке одного из африканских племен, и двойное утверждение по-румынски и по-русски. Решительное презрение к миру, отказ от традиций. Поэты-дадаисты декламировали бессвязную абракадабру, танцоры отплясывали в мешках, художники совмещали несовместимое, отключали сознание, творили импровизации из пятен и линий, не утруждая голову предварительно поставленной задачей. Он не знал, что такое «Дитя мглы», но «Дитя-карбюратор» того же Пикабиа, прописавшийся в венецианском Собрании Пегги Гуггенхейм – «шедевр» известный. Примитивный набор из поршня, пружинки и червяка с шестеренкой можно изобразить минут за сорок…

– Но это еще счастливый конец, – вдохновенно говорила Криста. – Ты бы знал, с каким энтузиазмом в наше время расхищаются предметы искусства! Скоро агентства будут отказываться их страховать. И ведь тащат не современную мазню. Только в этом году во время карнавала в Рио стащили «Люксембургский сад» Матисса, «Два балкона» Дали, «Танец» Пикассо, морской пейзаж Моне. Ворвались четверо в музей – в масках, с пистолетами, с гранатой, «уговорили» охрану отключить сигнализацию, заперли посетителей, предварительно опустошив у них кошельки. Свистнули полотна, оделись в костюмы танцоров самбы и смешались с карнавальной толпой. Сумма похищенного – 50 миллионов долларов. Слава Иисусу, картины не были застрахованы! Фрагменты рам потом нашли на пепелище, картины пропали, а «Люксембургский сад» Матисса уже к вечеру предлагали купить на одном из российских интернет-аукционов! Из музея в Зальцбурге украли восковую голову Моцарта в натуральную величину. С частного склада в Мадриде, арендованного испанским музеем современного искусства, уперли авангардное творение Ричарда Серра «Герника-Бенгази» – 38 тонн чистого железа! На переплавку увезли? А серия глупых краж в крупнейших библиотеках мира! Британская, нью-йоркская, бостонские библиотеки – вырезают редчайшие карты XVI и XVII веков – с изображением Нового Света. Наверняка преступники знают, что ищут, и выполняют заказ… В Бостоне из Музея Изабеллы Стюарт Гарднер умыкнули Рембрандта, Вермеера, Дега, Моне – на 300 миллионов долларов… Из Музея Ван Гога в Амстердаме двадцать картин – на 500 миллионов… В Индонезии задержали группу подводных археологов – под носом у властей обнесли затонувший у Суматры китайский корабль X века. Только фарфора эпохи Пяти династий натаскали на пять миллионов… А «Крик» Эдварда Мунка?

Об этой истории Анджей был наслышан. Типичный сюр. По мотивам кражи «Крика» в Норвегии даже создали настольную игру. Сюжет копирует ход событий в день пропажи. А картина жутковатая: художник предвосхищает искусство экспрессионистов. Кроваво-красное небо, мост. Невзрачный человечек кричит, зажав голову руками, и все его тело извивается от испытываемого ужаса. Спутники удаляются, не оглядываясь – им плевать на человечка, пригвожденного к месту первобытным страхом… Первый раз этот шедевр воровали в 1994 году, но Интерпол тогда напрягся, и картину удалось найти через несколько месяцев. Ровно через десять лет лихие парни в масках ворвались в музей в Осло, под крики посетителей прибрали картину, прихватив еще и вторую (того же автора) – «Мадонну» – обнаженную красотку с распущенными волосами, окруженную вибрирующим пространством. Ущерб – 130 миллионов долларов. Всех шестерых, причастных к краже, вскоре взяли, судили, а картины не нашли. Продать такое полотно невозможно. Решили, что просто сожгли. И опять же картина не была застрахована. Вернее, была, но только от пожара и наводнения. А от похищения у коммуны Осло, которой принадлежал «Крик», денег не хватило…

– А вот скажи, почему ты решил стать художником? – Криста остановилась. Свет от фонаря заплясал в лукавых глазах. – Умение рисовать еще не повод. Ты мог держать его при себе. Можно стать иллюстратором, декоратором, дизайнером – эти люди получают достойные деньги.

– Эндорфины, – улыбнулся Анджей. – Гормоны счастья. Получаешь удовольствие – поднимаешь их уровень. И наоборот.

– Не маленькая, – пробормотала Криста Зиверс. – Шоколад, бананы, мороженое…

– Прорубь, массаж, здоровый секс. А если приедается, можно попробовать арт-терапию – еще один способ поднятия уровня гормонов. Требуется самостоятельно что-то изваять, вырубить, склепать, нарисовать. Получаешь немыслимое удовольствие. Этот способ предложил народу еще Жан Жак Руссо.

– Не рано ли тебе приелся секс? – удивилась девушка.

– Ну почему же приелся… Грамотное чередование…

Он не смог бы вспомнить, с чего началось его увлечение рисованием. Не ходил он ни в какие студии при колледже. Помнил, как в темную ночь, при свете настольной лампы, усердно пачкая детскую комнату, постигал искусство смешивать краски. Основа краски – пигмент. Черные краски – из древесного угля, красные и желтые – из глины, белые – из мела, зеленые – из малахита. Нужно растереть, примешать добавки – мед, яйцо, растительное масло. Добавляешь мед и глицерин – получаешь акварель. Непрозрачные белила и клей гуммиарабик – гуашь. Яйцо – темпера. Но лучше масляные краски, которые, высыхая, не теряют яркости… А еще раньше он срисовывал картину из старого сборника иллюстраций: Самюэль Морзе «Галерея Лувра». Изобретатель телеграфного кода был по совместительству живописцем. На полотне изобразил один из залов музея, четко выписав все 38 находящихся там картин (Леонардо да Винчи, Тициан, Рафаэль, Рубенс, Рембрандт), а заодно Фенимора Купера, семью писателя и себя лично. Картина написана для простых американцев, у которых не было возможности побывать в Европе, – чтобы имели представление о творчестве мастеров прошлого. И для простого мальчика из тогда еще Польской Народной Республики, который будет жить через 170 лет…

– Послушай, а где мы находимся? – Анджей завертел головой.

Район незнакомый. Квадратная площадь, окруженная фонарями. Здания, отличные от типичных построек центра Праги. За фонтаном шестиэтажное строение современной формы. Оборванные линии хайтека, стеклобетон, металлическая отделка, матово мерцающая в свете фонарей. Здание поднималось уступами и завершалось стрельчатыми пентхаусами, придающими конструкции форму нелепого электрического приспособления.

– В этом штепселе я и живу, – засмеялась Криста. – Гостиница «Теко». Шестой этаж. Мы видим только часть здания. Архитектор был пьян. Здание в плане образует букву «Н». Узкие внутренние дворики, дефицит земли, а хотелось влепить как можно больше помещений – поэтому напротив моего окна буквально в трех метрах – стена с аналогичными окнами.

– И за тобой постоянно подглядывают.

– Даже знаю кто. Этот парень из Перу или Боливии похож на Уго Чавеса и носит роскошное сомбреро. Его любимое занятие – демонстрировать упаковки презервативов и многозначительно подмигивать. Приходится каждый вечер задергивать шторы.

– Передавай привет, – вздохнул Анджей.

– Уже уходишь? – она забеспокоилась. – А как же наши договоренности?

– А впрочем… – он посмотрел на часы. – До утра все равно болтаться. В твой отель пускают посторонних?

– Пускают, – кивнула Криста. – Это современный отель. И нравы в нем современные. Не развалины вроде «Маргота», где работают древние закомплексованные мымры.

Она стояла так близко, и пахло от нее так приятно, что захотелось заключить ее в объятия и срочно нормализовать уровень эндорфинов в крови…

«Приют усталых путников» был действительно заведением нестандартным. Суровый фьюжн из хайтека и минимализма. Просторный номер, двустворчатое окно во всю стену, задернутое шторами. Серые тона в интерьере, мебель из пластика и стекла, квадратная кровать, неуловимо напоминающая эстакаду для ремонта автомобилей. Плазменная панель, компьютер на столике в углу.

– Располагайся, – Криста скинула туфли, засеменила к компьютеру. Вспыхнул монитор. Анджей стянул ботинки и избавился от тяжелой сумки, продавившей в плече противотанковый ров.

– В стене – подобие бара, – ткнула она пальчиком. – Черная панель, жмешь – открывается. Если мало выпил, можешь добавить. Там имеется, кстати, газированная водка – изобретение британских пищевиков. Я попробовала – очень, знаешь ли, живительный эффект.