Марина Серова - Где собака зарыта? Страница 17

— Где?! — невольно повысила голос и я.

— В Старгороде. Мы в первом круге с «Локомотивом» играли, так он был в охране стадиона. Я ж говорил, что вспомню, у меня хорошая память на лица! — голос Глеба лучился неподдельной радостью.

— Спа-си-бо, — по слогам произнесла я. — Это очень важно.

На том конце провода смущенно молчали.

— Может быть, и с Эдиком тоже… Их рук дело… — наконец отважился предположить Глеб.

— Я выясню. Я обязательно это выясню, — твердо сказала я.

Повесила трубку и тут же бросила кости.

9+18+28.

«Для того чтобы добиться успеха, вам придется прибегнуть к некоторым уловкам и ухищрениям. Возможно, предстоит небольшое путешествие».

Подумав еще немного и присовокупив к собственным идеям рекомендации костей, я сняла трубку телефона и набрала номер Вали Караваевой. После непродолжительного разговора с ней я уже знала, что буду делать дальше. Буквально через несколько часов моя внезапная идея получила совершенно конкретное воплощение.

Глава 6

Ночная трасса была почти пустынна. Трехсотый «Мерседес» мчался вперед, изредка освещаемый огнями встречных машин.

Я дремала на заднем сиденье, пытаясь занять свою голову мыслями о предстоящих в чужом городе делах. Однако тепло автомобильного салона и удобство ложа так убаюкивали, что мысли путались и не складывались в конструктивное целое.

Решение, принятое столь спонтанно под влиянием эмоций, уже не казалось мне единственно правильным, однако отступать было некуда. Позади Тарасов и его «Авангард». Впереди — город, в котором лишь однажды была я проездом, незнакомые люди, словом, полнейшая неизвестность. Возможно, даже опасность.

«Мерседес», в котором я усиленно боролась с дремой, держал курс на Верхний Старгород.

Над водительским сиденьем высилась большая, очень круглая голова. Она казалась абсолютно застывшей, почти неживой. Мотор работал ровно, и это обстоятельство усиливало не раз приходившую за время пути мысль о том, что машиной управляет робот. Похоже, такие же мысли одновременно одолевали хорошенькую головку Вали Караваевой, сидевшей рядом с водителем.

— Никит, ты не спишь? — обеспокоенно повернула она голову к водителю.

— Не-а, — без всяких эмоций ответила круглая голова.

— А то смотри, вылетим в кювет. У нас один раз знакомый за рулем заснул, так потом кости собирали.

— Не-а, не вылетим, — голова оставалась абсолютно неподвижной.

— А то, может, остановиться, передохнуть? — не сдавалась Караваева. — Все-таки семь часов уже едем.

— Не-а, не надо.

— Да что ты заладил, как попугай! Ты еще какие-нибудь слова-то знаешь?

— А чо? — сменила пластинку круглая голова, обладателя которой звали Никитой Миньковым.

Крайне однообразные ответы шофера на животрепещущие вопросы Караваевой меня рассмешили. Я всегда знала, что из подобного рода флегматиков как раз и получаются классные водители.

Никита, который, согласно дипломатичной формулировке Вали Караваевой, не являлся разносторонне развитым юношей, для водителя был как раз идеальной кандидатурой. В конце концов, этот самый Никита прошел конкурсный отбор, проведенный отцом Вали, главой уважаемой в Тарасове фирмы, и получил должность личного шофера Караваева-папы. В отсутствие оного он возил по личным делам его жену и дочь.

Караваева неожиданно горячо откликнулась на высказанную мной идею о поездке в город команды соперников и проведении там разведки. Мне почему-то именно Валя показалась наиболее приемлемой кандидатурой в спутницы. А она уже подтянула к этому делу родительский «Мерседес» и Никиту.

Делать ей особо было нечего — родители уехали в отпуск, и она была предоставлена самой себе. Методично ходить на лекции в университет было не в ее характере, и она, можно сказать, обрадовалась моему предложению.

— Машина-то простаивает, — объясняла Валя. — Никита без работы. Ну, почти… Я его использую тут для своих нужд иногда.

— Не реже одного раза в два дня? — позволила я себе поехидничать.

— Бывает, что и чаще, — призналась Валентина. — Но это к делу отношения не имеет. Вид у него представительный, шофер он классный.

Оригинальной была церемония представления мне шофера «Мерседеса». Он был отрекомендован Валей как «Никита, у которого башка пробита». Поскольку парень никак не отреагировал на эту фразу, я поняла, что в этой характеристике содержится значительная доля истины. И я тут же поинтересовалась:

— А чем? Пулей?

— Да. Причем навылет, — безапелляционно ответила Караваева. — Но зато какие плечи, какая шея!

В ответ на это Никита позволил себе криво ухмыльнуться, как-то приосанился и кинул на Караваеву снисходительный взгляд. Его словарный запас, как я успела заметить за семь часов поездки, не отличался особым богатством, кроме того, он не столь уж часто демонстрировал готовность им блеснуть.

В пути Валя, повинуясь своей живой, непоседливой натуре, старалась как только могла вывести парня из себя.

— Никит, скажи, а ты ревнуешь меня хоть чуть-чуть?

— А чо?

— Ну, вот, например, к Алдейро. Помнишь, Тань, в Дальнегорске-то? Бразилец, негр…

— Ну и чо? Мне-то какое дело, я чего тебе — муж, чо ли?

— Нет, а с ним прямо так классно было, до сих пор забыть не могу!

— Ну а я-то при чем? — невозмутимо парировал Никита.

— Вот мужики пошли! — всплеснула руками Валя. — Никакого самоуважения. Полное отсутствие чувства собственности!

Эти слова Караваева произнесла в тот самый момент, когда автомобиль миновал стелу с огромными буквами: «Верхний Старгород». Похоже, это обстоятельство вкупе с без умолку болтавшей Караваевой вынудило Никиту стать более разговорчивым, и он спросил у меня:

— Куда ехать-то теперь?

Я, немного помедлив, сказала:

— Надо выяснить, где здесь центральный стадион, и рулить туда. Там решим на месте.

Въехав в город, я быстро решила проблему, пококетничав с молодым человеком, ожидавшим троллейбуса, который подробнейшим образом объяснил нам, как лучше добраться до стадиона «Локомотив».

Стадион находился в одном из новых микрорайонов города. На подъезде к стадиону стены близлежащих домов были испещрены надписями болельщиков. В принципе, даже не зная дороги, можно было двигаться по этим ориентирам. Чем ближе к стадиону, тем теснее были и надписи на домах.

Помещение футбольного клуба располагалось совсем рядом, в близлежащем парке. Именно там, на площадке перед трехэтажным зданием, и припарковал свой «Мерседес» невозмутимый Никита. Я посмотрела на часы. Только что пробило десять часов утра. После дороги и неспокойно проведенной на заднем сиденье ночи у меня слегка кружилась голова.

Я выглянула в окно. День занимался солнечный, какие для октября средней полосы России можно считать праздником или последним напоминанием об ушедшем лете. Погода абсолютно не располагала к каким-либо действиям с криминальным оттенком. Напротив, душа просила покоя, умиротворения и возможности насладиться теплом перед холодами, которые неминуемо должны наступить в самом ближайшем будущем.

Но вот оно, можно сказать, логово врага — прямо перед нами. После разговора с Глебом я мало сомневалась, что именно здесь надо искать разгадку всех неприятностей, обрушившихся на футбольный клуб. Но что конкретно надо было делать, чтобы изобличить противную сторону, я пока не знала.

А эти двое, на переднем сиденье, ждали от меня решения. В конце концов, именно я привезла их сюда.

— Что думаешь делать? — спросила наконец Караваева, сосредоточенно рассматривая свое лицо в маленькое зеркальце косметички.

Я ничего не ответила, погруженная в свои мысли. Никита, который по-прежнему сидел как пень, достал сигарету и не торопясь закурил. И вдруг неожиданно его голова сместилась влево, и он пристально стал вглядываться в глубь аллеи парка. Я последовала его примеру.

Проследив направление Никитиного взгляда, я сразу же поняла, что привлекло его. К нам приближалась группа молодых девчонок, одетых в одинаковые оранжево-синие куртки с черной эмблемой на груди. Я вспомнила, что эту черную эмблему на оранжевом фоне я уже видела на воротах стадиона. Это был фирменный знак клуба «Локомотив».

У меня тут же возникла мысль, показавшаяся мне логичной.

— Это же их группа поддержки! — воскликнула я.

Караваева, прищурившись, тоже посмотрела на девчонок и тут же со мной согласилась.

Девчонки, поравнявшись с нашим «Мерседесом», бросили на автомобиль взгляд, преисполненный уважения. Через открытое стекло до меня донеслись обрывки их разговора. Они состояли наполовину из матерных выражений и касались того, что кто-то опять пожалел на них денег в эти выходные, и это все после того как… Другая отвечала в том смысле, что все мужики козлы и уроды, у них лишь одно на уме…