Кристофер Смит - Пятая авеню Страница 17

Майкл открыл дверь и стремглав бросился по коридору, надеясь увидеть того, кто был в кабине лифта. Но к тому моменту, когда он добежал до лифта и прильнул к сетке ограждения, кабина уже была внизу, почти невидимая в полутемной шахте.

Некоторое время он постоял у лифта, прислушиваясь к слабому завыванию полицейских сирен. Только сейчас полиция прибыла разбираться с пострадавшей. А может быть и меня убьют так же, мелькнула мысль у него в голове. Может быть какой-то незнакомец неожиданно вытащит пистолет и одной метко выпущенной пулей успокоит меня навеки.

А может, они приготовили для меня что-то другое?

Он вернулся в квартиру, прихватив оставленную у двери корзину. Она была так плотно обмотана листами красного целлофана, что он смог увидеть, что в ней, только после того, как размотал все листы. Руфус тыкался носом ему в ноги, Майкл потрепал его по спине, как бы заверяя своего друга в том, что все хорошо, хотя сам отлично сознавал, что дело обстояло совсем не так.

Успокаивая себя, Майкл один за другим разматывал скользкие листы целлофана, отбрасывая их в сторону.

Внезапно из корзины вырвался тошнотворный гнилостный запах, мгновенно распространившийся по всей квартире. Майкл, прикрывая нос и рот тыльной стороной ладони, отступил на шаг назад. Из корзины вырвался рой фруктовых мух, настолько плотный, что походил на пыльное облако. Корзина была наполнена гнилыми сливами, мягкими, коричневыми и покрытыми плесенью; яблоками, сгнившими до самой сердцевины; бананами, почерневшая кожура которых кишела червями.

Майкл понял, кто прислал ему все это, еще до того, как заглянул в конверт, привязанный к сплетенной из ивовых прутьев ручке. В конверте была записка, напечатанная четким шрифтом. «Три недели, мистер Арчер. Столько пролежали эти фрукты, и именно столько времени мы даем вам на то, чтобы вы посетили нас и принесли с собой наши деньги. Но теперь сумма долга возрастет до одного миллиона. Пожалуйста, решите вопрос с деньгами. А иначе нашему великодушию придет конец и вы составите вашей матушке компанию, которая ее совсем не обрадует».

Дрожа всем телом, Майкл скомкал записку и отшвырнул ее в сторону. Он никогда не говорил никому о смерти своей матери, а эти люди каким-то образом узнали об этом. Но как? И как они узнали, где я живу? Ведь я только что прибыл сюда.

Он посмотрел на часы и вздрогнул – было уже половина восьмого. Отец велел ему быть у него ровно в восемь. Майкл, выбежав из квартиры и захлопнув за собой дверь, понял, что опоздание на эту встречу может стоить ему жизни.

Глава 11

Солнце зашло за тучу, погрузив в тень весь Манхэттен и сделав лицо Луиса Райана пепельно-серым.

– Я хочу рассказать тебе о смерти твоей матери.

Майкл выпрямился на стуле. Они были вдвоем в кабинете отца. Луис сидел за письменным столом, Майкл расположился перед ним. Он думал, что Луис будет говорить о Лиане Редман и о приеме, на который направил его прошлым вечером, но уж никак не о матери.

– Почему?

– Есть кое-что, чего ты не знаешь.

– И что именно?

– Многое. – Луис повернулся на кресле. – Но прежде, чем я начну, я хочу сказать тебе кое-что. Я понял, что мне следовало рассказать тебе об этом много лет назад, когда ты стал достаточно взрослым, чтобы это понять. Возможно, ты знал бы, через что мне пришлось пройти за эти тридцать один год, и тогда, быть может, сейчас мы были бы ближе друг другу, как это подобает отцу и сыну. – Луис сделал попытку улыбнуться, но из этого ничего не вышло: его глаза излучали печаль, навсегда поселившуюся в его душе. – И я был бы этому рад.

Майкл удивленно поднял брови. Для него это было ново.

– Ты помнишь, отчего умерла твоя мать?

– Она погибла в автомобильной аварии.

Луис отошел к стене, расположенной справа от окна, откуда ему было видно, как рабочие снимают красную ленту, опоясавшую по центру здание компании «Редман Интернэйшнл».

– Это не была автомобильная авария. Твоя мать была убита. Это совершил Джордж Редман и сделал это с особой жестокостью.

Майкл не мог понять, о чем говорит отец. Внезапный шум в ушах заглушил слова его отца, он с трудом слышал то, что говорил Луис.

– … Джордж и я дружили, когда учились в Гарварде…

– …мой партнер в реализации проекта «Сосновые сады»…

– …Да, я признаюсь, что солгал суду. Я даже признаюсь, что воспользовался средствами Джорджа. Но я рос в бедности. А в распоряжении Джорджа были все деньги мира. Единственной причиной, по которой я просил его стать моим партнером, было то, что я рассчитывал на поручительство его отца при получении нами кредита. Когда я понял, что один смогу купить «Сосновые сады», я сделал это, и поэтому он подал на меня в суд…

Майкл закрыл глаза. Он не верил своим ушам.

– В течение многих лет Джордж пытался вернуть свою долю, вложенную в «Сосновые сады». В течение многих лет он пытался доказать, что мы состояли в партнерских отношениях. Я отказался вернуть ему хотя бы малую часть вложенных им средств. – Луис ненадолго замолчал. – Это решение стоило твоей матери жизни.

Майкл поднял глаза на отца, он весь обратился в слух.

– Твоя мать была убита через два дня после того, как последнюю апелляцию Редмана суд оставил без удовлетворения. Был поздний вечер, и шел снег. Она возвращалась домой от своих друзей, когда Джордж из пистолета прострелил шины ее автомобиля. Твоя мать потеряла контроль над машиной. Скользя по снегу, она рухнула с моста недалеко от нашего дома. С высоты семидесяти футов. У нее не было ни малейшего шанса…

Майкл смотрел на лицо отца в поисках любого, пусть даже самого незначительного, признака того, что все сказанное им ложь, но не нашел ничего похожего. Было ясно, что отец говорил правду. Майклу стало больно, словно стреляли в него.

– Я не мог доказать этого, – продолжал Луис. – Но я знал, что стрелял он. Джордж Редман убил мою жену, твою мать. В тот момент, когда я узнал, что шины ее машины спустили, потому что были прострелены из пистолета, я понял, что это Джордж Редман спустил курок.

– А как ты это узнал?

– Помимо того, что у него был явный мотив отомстить мне, Джордж Редман исключительно меткий стрелок. Однажды, когда мы еще учились в колледже, он взял меня с собой на яхту своего отца и продемонстрировал мастерство стрельбы по тарелочкам. Несмотря на качку, Джордж почти ни разу не промазал. Но он был ловким хитрецом. Он избавился от оружия, которым прострелил шины, и состряпал себе алиби. На допросе в полиции он заявил, что в тот вечер, когда была стрельба, был с дочерью судьи Уильяма Кренстона, Элизабет Кренстон. Теперь она Элизабет Редман. Я не знаю, как он это сделал, – продолжил Луис, – но Элизабет тоже солгала ради него. Когда ее допрашивали в полиции, она подтвердила слова Джорджа, и его исключили из списка подозреваемых. Спустя неделю полиция подтвердила, что в лесу по обе стороны моста охотились браконьеры. Они сообщили, что пущенная ими шальная пуля угодила в шину автомобиля твоей матери. Несмотря на давление с моей стороны и целую команду адвокатов, дело не было направлено на дополнительное расследование, и Джордж вышел сухим из воды.

Казалось, что непониманию между сыном и отцом, длившемуся все эти годы, пришел конец. Теперь Майкл знал, почему отец никогда не говорил с ним о смерти Энн; почему он раздражался, даже когда речь случайно заходила об этом; понял, почему он, Майкл, не присутствовал на похоронах матери; понял, почему настроение отца так часто менялось, и вспомнил те вечера, когда, будучи ребенком, он слышал, как Луис плачет навзрыд в своей спальне. Теперь ему все стало понятно.

– Почему ты не рассказал мне об этом с самого начала? – спросил он.

– На это было много причин, – ответил Луис. – Но основная причина заключалась в том, что я не хотел травмировать твою душу. Ведь когда Энн погибла, ты был еще ребенком. Ты почти не знал ее. Ну как я мог объяснить тебе, что он сделал с твоей матерью? Будь ты на моем месте, ты стал бы рассказывать своему трехлетнему сыну о том, что его мать убили? Взял бы ты его на похороны матери, зная, каким потрясением будет для него видеть все это? Думаю, ты поступил бы так же, как я. К тому же ты бы ничего тогда и не понял.

– Но ты ведь мог рассказать мне об этом, когда я стал старше.

– Ты прав, – кивнул Луис. – И я собирался сделать это. Но всякий раз, когда я уже было решал, что время пришло, я не мог найти подходящих слов. Я не мог сказать, что твоя мать была убита. Мне и сейчас трудно говорить об этом. Поэтому я позволил тебе жить спокойно, не зная правды. Я понимаю, что ты видишь все это не так, как я, но в известной мере я уберег тебя от той злости, которая не оставляет меня все эти годы.

– Ну а почему ты рассказываешь мне об этом сейчас?

Луис подошел к своему столу и потянулся к пачке сигарет, лежащей рядом с портретом Энн. Взяв сигарету и чиркнув зажигалкой, он выдохнул облачко голубого дыма.

– Потому что время пришло.