Корнелл Вулрич - Чёрный занавес Страница 17

Прибыв на место происшествия, полицейские обнаружили, что мистер Дидрич убит. Выстрелом жертве снесло часть черепа. Небольшой сейф в соседней комнате-библиотеке был вскрыт, а его содержимое разбросано по полу. Сразу установить, похищены ли из сейфа деньги, не представилось возможным. В последнее время мистер Дидрич жаловался, что у него стали пропадать некоторые суммы денег, и полиция склонна полагать, что хозяин подготовил ловушку для вора и, увидев, что Ниринг вскрыл сейф, пытался звать на помощь, но под дулом пистолета был отведен преступником обратно в оранжерею и там застрелен.

По описанию констебля Эймса, убийца среднего роста, на вид около тридцати лет, светло-каштановые волосы, карие глаза и обманчиво безобидная внешность. На тыльной стороне левого запястья имеется татуировка в виде якоря.

Полиция перекрыла все основные дороги, ведущие в город; полагают, что подозреваемый будет скоро арестован».

Таунсенд отодвинул манжету на левой руке — показался синий якорь.

Убийство! Мысль вспыхнула в голове, как ракета, как одна из тех шутих, что раскрываются в ночном небе во время фейерверков и освещают все вокруг бледно-зеленым призрачным светом.

Он провел тыльной стороной руки по губам, словно хотел стереть горький привкус. Он стал одним из этих людей. За ним идет охота. Его могут убить на законном основании. Он — убийца.

И у него нет права ни на защиту, ни на сострадание. Земные законы диктуются Провидением. «Проливший кровь заплатит кровью».

Он был убийцей. Изгоем, парией.

Теперь он знал, понимал намерение человека в сером, смысл его молчаливого, мрачного преследования, понимал причины ночного налета на свою квартиру. Занавес поднялся, и он увидел, что за ним скрывалось. Нет, не личная месть, не происки врага, выползшего из тьмы прошлого. Против него восстало общество. Тот человек был, наверное, из полиции. Кто еще осмелится вытащить пистолет на полной народу платформе, кто не побоится ударить по вагонному стеклу?

Чья-то рука легко коснулась его плеча, и от этого прикосновения сердце рванулось, как от удара электрическим током.

— Извините, здесь не положено спать, — предупредил вежливый голос.

Он поднял глаза и огляделся. Это был взгляд затравленного зверя. Его ищут — человека под тридцать, со светло-каштановыми волосами и карими глазами, мужчину среднего роста, который выбежал из оранжереи с дымящимся пистолетом в руке.

Глава 15

«Я вернусь туда»

Все переменилось. Теперь они были не одни. С ними в комнате находился призрак. Он лежал рядом в кровати. Как бы крепко он ни прижимал ее к себе, призрак втискивался между ними. Когда он хотел ее поцеловать, призрак подставлял свое холодное, ухмыляющееся лицо.

— Отчего ты такой подавленный? Что случилось, Дэнни?

Он знал, что у него есть два выхода. Подняться по ступенькам здания с зелеными фонарями над дверью и сказать: «Я — Дэн Ниринг». Или…

Он больше не мог жить с такими мыслями.

— Рут, ты веришь, что это сделал я? Ты знаешь, о чем я говорю.

— Три человека видели тебя собственными глазами, — сказала она, пряча лицо у него на груди. — Я старалась не верить…

— Но если бы я сам сказал тебе, что не делал этого, неужели ты не поверила бы мне?

— Я бы еще сильней старалась поверить, что это сделал не ты, но не знаю, смогла бы или нет.

— А если бы я настаивал, что не причастен к убийству, ты помогла бы мне доказать мою невиновность? Помогла бы найти настоящего убийцу?

— Дэнни, для тебя я готова на все. Но как? Что ты собираешься предпринять?

— Я вернусь туда, в Нью-Джерико, где все произошло. Есть только один способ доказать свою непричастность. И ты мне в этом поможешь.

Она отодвинулась и рывком вскочила. Стоя у кровати в темноте, заговорила сдавленным от волнения голосом:

— В Нью-Джерико? В дом Дидрича? Ты представляешь, что они сделают? Нет, Дэнни! Пожалуйста, не надо! Останься ради меня, здесь у тебя есть хотя бы маленький шанс выжить.

— Я должен туда поехать. Это решено. Оставаясь здесь, я теряю последний шанс. Только там я могу что-то сделать для своего спасения.

— Но Дэнни, ты сам суешь голову им в пасть. Они тебя сразу схватят.

— Они не увидят меня, — упрямо твердил он. — А ты мне можешь быть полезной.

— Дэнни, — запинаясь пробормотала она, — ничего не выйдет. Нам не выпутаться…

— Я обдумывал каждый свой шаг уже несколько дней, — оборвал он ее, — и принял решение. Если ты не поможешь мне, я стану действовать в одиночку. Правда, мое положение усложнится. Но я знаю, что не делал этого. Не расспрашивай меня, я не могу тебе ответить. Да, те трое видели меня. Да, это попало в газеты и полицейские протоколы. Я буду стоять на своем, даже если весь мир будет утверждать, будто я убил того человека. Я скажу, что этого не было. Все во мне говорит, что я не убивал. Я не стану слушать того, кто будет утверждать обратное. До последнего дыхания. Я ничего не признаю. И я туда вернусь. Пусть это кончится там, где началось. Так или иначе, но кончится. Скажи, ты со мной или против меня? Ты на моей стороне или на их? Ты поможешь мне или позволишь им повесить меня?

Она наклонилась к нему. Ее волосы упали ему на плечи, словно мягкий теплый дождь. Ее губы коснулись его губ, и за секунду до того, как она наградила его поцелуем, который был залогом ее преданности, Рут прошептала:

— Ты мог бы и не спрашивать меня, сам знаешь, что я помогу тебе, даже если это будет последним делом моей жизни.

Глава 16

Возвращение во «вчера»

Для возвращения во «вчера» они выбрали ночь. Поздний, одиннадцатичасовой поезд. Все детали они обсудили еще неделю назад, при ее последнем появлении в квартире на Тиллари-стрит. А теперь Рут должна привезти ему кое-что из одежды и загримировать, по возможности изменив его внешность. С вокзала она направится прямо сюда. По ее словам, в Нью-Джерико есть заброшенная лачуга, где можно укрыться.

Тиллари-стрит в очередной раз погрузилась во тьму, и вновь появился мерцающий призрак — отсвет уличных огней на стене и потолке. Пока Фрэнк с нетерпением ждал опаздывавшую Рут, призрак словно насмехался над ним: «Тебе никогда этого не сделать. Ты никогда отсюда не выберешься».

Его терпение кончалось, и, хотя так и тянуло к окну посмотреть, не идет ли Рут, он резко задернул штору, чтобы уничтожить проклятый отсвет. Окно-мираж там, где не было никакого окна. Выход-мираж там, где, кажется, не было выхода.

Однако Рут не показывалась. Он старательно вытягивал шею, обозревая улицу из-за края шторы, пока наконец не заболел затылок. Толпа внизу то становилась гуще, то редела.

Рут должна была приехать в город уже несколько часов назад и прийти сюда самое позднее днем, хотя они решили ждать темноты и выехать последним поездом.

Она была нужна ему больше, чем думала сама. Она полагала, что он жил в Нью-Джерико. Да, он обитал там — физически. Разум ничего не помнит. Он и шагу не сделает там без ее помощи. Как слепой, который пытается без поводыря пересечь улицу, полную машин. Ему не справиться одному.

Она не придет на Тиллари-стрит. Он был почти уверен в этом. Ведь ей уже давно надо было появиться здесь. Она его подвела, пусть не намеренно, но от этого не легче.

Причина, конечно, не в предательстве — у Фрэнка не было сомнений в преданности Рут. Он мог рассчитывать на нее, как рассчитывал бы на Вирджинию, доведись той сыграть эту роль. Видимо, она совершила какой-то промах, попала в такую ситуацию, которую они не смогли предусмотреть. Может быть, подготавливала лачугу к его приезду и сломала ногу, вытаскивая всякий хлам, которого там наверняка предостаточно. Может быть, изменилось расписание поездов. Но четырех или пяти часов вполне хватило бы, чтобы при всех мыслимых задержках добраться сюда. Может, она благополучно доехала до города, но по пути сюда попала в дорожное происшествие. И сейчас лежит, беспомощная, где-нибудь в палате травматологического отделения одной из больниц.

В какой-то часовне, затерявшейся среди высоких многоквартирных домов, загудел колокол. Фрэнк принялся считать удары, хотя наперед знал их число.

Бомм, бомм, бомм — восемь, девять, десять. До отхода поезда остался всего час. Он еще успеет, если выйдет немедленно. Итак, если Рут не придет через несколько минут, значит, не придет вообще, и рассчитывать надо только на себя. Что тогда делать? Оставаться здесь и киснуть еще неделю? Но Рут, возможно, не появится и через неделю. Вполне возможно, что они больше никогда не увидятся.

Но разве можно совершить задуманное без ее содействия? Разве можно остаться неузнанным и там, и здесь? (В Нью-Джерико его знают почти все. Любой, к кому он обратится с просьбой показать дорогу — а без этого не обойтись, — сдаст его полиции. Ему опасно ходить пешком даже здесь, в городе. Поэтому он и просил ее привезти другую одежду и парик.) Но хуже всего железнодорожные станции — хорошо освещенные, всегда кишащие ими, обученными охоте на беглецов. Им же неизвестно, что он всего лишь хочет вернуться в прошлое. И ему придется под прицелом множества ищущих глаз проскочить через узкий проход на перрон к поезду.