Ричард Касл - Непобедимая жара Страница 17

Заведение, которое выбрал Зак Хамнер, находилось как нельзя более удобно. Окна кафе «Корте» выходили на станцию метро, расположенную на Лафайет-стрит между Дуэйн-стрит и Рид-стрит; через дорогу высилось здание муниципалитета, а за ним — штаб-квартира полиции. Толкнув стеклянную дверь, Хит вошла в кафе следом за тремя строителями. Побросав каски на столик, они столпились у стойки и начали выкрикивать заказы: буррито,[36] яичницу с ветчиной, венские булки. Хит никогда не видела Хамнера, однако худощавый парень в черном костюме и галстуке золотистого цвета, сидевший у окна, показался ей подходящим кандидатом. Он поднялся и махнул ей рукой; другой он прижимал к уху «Блэкберри». Когда Никки приблизилась, он сказал в трубку:

— Послушай, мне надо бежать, у меня за завтраком встреча. Хорошо, потом, пока. — Он положил телефон на столик и протянул руку. — Детектив Хит, я Зак Хамнер, садитесь, садитесь.

Присев напротив Хамнера, Никки заметила, что он уже сделал за нее заказ: кофе, простой бейгл[37] и две пластиковые упаковки со сливочным сыром.

— Кофе должен быть еще горячим, — сказал он. — Сейчас сюда набьется куча народу, и мне не хотелось провести целое утро, толкаясь в очереди со здоровенными строителями.

Парень в каске, с усами щеточкой, сидевший за соседним столиком, поднял глаза от своего судоку, вызывающе фыркнул и снова принялся за кроссворд. Если Зак Хамнер это и заметил, то не подал виду; а может, ему было все равно.

— Но в любом случае рад, что вы смогли ко мне присоединиться. Надеюсь, это было не слишком рано для вас.

Хит прикоснулась к чашке кончиками пальцев — кофе давно остыл. Она постаралась не думать о лишнем часе, который могла бы провести с Руком, и о работе, которая ждала ее.

— Я рано встаю, — сказала она. — К тому же вы были весьма настойчивы.

— Спасибо, — произнес Хамнер, и Никки подумала, что он, вероятно, принял ее слова за комплимент. — Я хотел пообщаться с вами. Дать вам понять, что мы — то есть правовой отдел — всегда рады помочь. Мы считаем, что очень важно поддерживать тесные взаимоотношения с перспективными сотрудниками департамента.

Хит быстро сообразила что к чему… Этот Зак — как там он представился? — «старший помощник по административным вопросам», был типичным карьеристом. Одним из тех чиновников, которые даже во сне и во время еды не перестают думать о работе, греются в лучах величия своего босса, все могущество которых заключается в связях с вышестоящими лицами. Отсюда и это королевское «мы». Она подумала, что на зеркале в ванной у него наверняка приклеена фотография Рама Эмануэля,[38] чтобы любоваться на него во время бритья.

— Хочу сообщить, что рассказал заместителю комиссара о ваших превосходных результатах. Также я предоставил ему копию той журнальной статьи о вас. На него это произвело сильное впечатление.

— Очень рада. — Хит оторвала небольшой кусочек бейгла и, намазывая его сыром, продолжила: — Хотя, знаете, если каждый из нас получает в жизни только пятнадцать минут славы, надеюсь, что я свои уже израсходовала и больше ничего подобного не произойдет.

— Интересно. Я решил, что вы поддерживаете тесные отношения с прессой.

«Если бы ты только знал», — подумала Никки. Она вспомнила сюрприз, которым разбудила Рука как раз сегодня утром. Хамнер продолжил:

— Когда я прочел статью, мне показалось, что вы знаете, как обращаться с этим репортером.

— Я не сразу обучилась такому искусству, — произнесла Хит, подавив усмешку. — Но я неловко чувствую себя в свете софитов.

— О, прошу вас, мы взрослые люди, — отмахнулся он. — В амбициях нет ничего плохого. По крайней мере, я так считаю.

«Еще бы», — подумала она.

— А ваше решение сдать экзамен на лейтенанта, разве оно не было продиктовано амбициями?

— В каком-то смысле да.

— Вот именно. И мы благодарны вам за это решение. Нам нужно больше таких, как вы, Никки Хит. И поменьше гнилых яблок. — Хамнер откинулся на спинку стула, сунул руки в карманы и, пристально наблюдая за ее реакцией, произнес: — Расскажите мне, что происходит с капитаном Монтрозом.

Никки почувствовала, как кусочек бейгла перевернулся у нее внутри. Она плохо представляла себе, зачем ей эта встреча, но налаживать нужные связи она сейчас не собиралась. Никки еще не знала, насколько большой вес в штаб-квартире имеет Зак Хамнер, но осторожность велела ей тщательно подбирать слова. Она сделала глоток холодного кофе и заговорила:

— Я слышала, что у капитана Монтроза сейчас непростые отношения с начальством. — Она показала большим пальцем за правое плечо, в сторону Полис-плаза. — Но не представляю почему. Возможно, из-за того, что мы столько лет работаем вместе, у нас никогда не возникало никакого непонимания.

Хит решила было на этом закончить, но в выражении лица молодого юриста ей почудилось что-то хищное. Несмотря на неприятные подозрения насчет кэпа, преданность Монтрозу оказалась сильнее, и при виде акульего взгляда Хамнера Никки захотелось поставить его на место.

— При всем моем уважении, могу я вам кое-что сказать?

— Прошу вас.

— Если вы пригласили меня на завтрак в надежде на то, что я сообщу вам какие-нибудь грязные сплетни или буду чернить своего начальника, вы ошиблись. Я привыкла иметь дело с фактами, а не с намеками.

Хамнер ухмыльнулся:

— Отлично. Нет, я говорю серьезно. Хорошо сказано.

— Потому что это правда.

Он кивнул, наклонился вперед, небрежно прижал указательный палец к кучке кунжутных семян, лежавших у него на тарелке, и отправил их в рот.

— Но все мы знаем, особенно детектив, давно служащий в полиции, что правда бывает разная. Это большая ценность, верно? Как благоразумие. Трудолюбие. Преданность. — «Блэкберри», лежавший на столе, завибрировал. Хамнер взглянул на экран, поморщился и, нажав на кнопку, сбросил звонок. — Преданность тоже сложная штука, детектив Хит. Иногда наступает критический момент, в который разумный человек должен быть объективным. Взглянуть в лицо фактам. Убедиться в том, что преданность принадлежит человеку, ее заслуживающему. Что она не ослепляет. — Затем он улыбнулся. — Или, кто знает? Увидеть, что настало время для новых людей. — Поднявшись, он протянул ей визитную карточку. — Здесь номер офиса; после окончания рабочего дня звонки переводятся на мой мобильный. Будем держать связь.

По пути из кафе в штаб-квартиру Ники решила обзвонить своих детективов. Сероватые облака, пришедшие из Нью-Джерси, обрушили на город тонны ледяной крупы, больно щипавшей Никки лицо и отскакивавшей от вымощенного кирпичом тротуара, который тянулся вдоль зданий муниципалитета и штаб-квартиры полиции. Хит укрылась под скульптурой Тони Розенталя,[39] чтобы спокойно позвонить. Она стояла, прислушиваясь к стуку градин по красным металлическим дискам, — казалось, кто-то швырял с неба горсти риса.

Клуб мужского стриптиза открывался только в одиннадцать, и Никки собиралась разделить Тараканов: Каньеро отправить проверять электронную почту отца Графа в отделе криминалистической экспертизы, а Тарреллу поручить изучение телефонных разговоров священника. Однако, когда она дозвонилась до Каньеро, оказалось, что они с Тарреллом уже побывали в клубе вчера вечером.

— Вы с Монтрозом сидели, запершись в кабинете; мы решили, что вы там неплохо развлекаетесь, и не стали тебя беспокоить. — Детектив помолчал, давая Никки время оценить шутку, затем продолжил: — Ну, и мы заглянули в «Горячий шест» в счастливый час, решили, так сказать, ускорить дело.

— Как бы не так. Вам двоим просто нужен был предлог, чтобы проторчать целый вечер в баре.

Она могла бы выразить свои истинные чувства, искреннюю радость, одобрение их инициативы, однако это было бы нарушением правила ОКНО — Отсутствие комплиментов и неуставных отношений — соблюдаемого среди копов. Поэтому Хит заявила прямо противоположное. И таким голосом, как будто действительно верила в то, что говорила.

— Я сделал это ради Таррелла, — в тон ей ответил Каньеро. — Мой напарник — любопытный парень, от него просто так не отделаться.

Они сходили в клуб не зря: показали фото отца Графа, и один из стриптизеров его узнал. Кавбой-Ню (чье имя и его написание, как подчеркнул детектив, во избежание нарушения авторских прав было закреплено за ним за небольшую плату в виде приватного танца) сказал, что священник был в клубе неделю назад и устроил скандал с другим танцором. Ссора была такой бурной, что вышибале пришлось вытолкать отца Графа вон.

— А этот ваш «кавбой» не слышал, о чем они спорили? — спросила Хит.

— Нет. Наверное, они говорили собственно о деле еще до того, как начали кричать во все горло. Однако он все-таки расслышал одну фразу перед тем, как вмешался вышибала. Стриптизер схватил священника за горло и сказал, что убьет его.