Михаил Серегин - Несчастный случай по расписанию Страница 17

– Вот так, мальчики, – снова заговорила Ольга. – Такая вот получается цепочка странных смертей на фоне хорошего бизнеса. Понимаю, что вы можете сказать: совпадение, случайность, никто не застрахован… Согласна. Но учтите, что мальчик является полным наследником всего этого бизнеса.

– Вот ты куда клонишь… – догадался наконец Мостовой. – Но жена наверняка имеет кое-какие права на наследство?

– Это мы уже обсуждали, – развел руками Чистяков. – По закону она имеет право на совместно нажитое имущество. Бизнес был раскручен еще до ее замужества, квартира, я думаю, куплена тоже не при ней. Даже самый ушлый адвокат сможет притянуть за уши лишь часть прибыли, полученной бизнесом за то время, что Ирина была замужем. Наверняка на часть квартиры, коль скоро она здесь прописана и проживала. Думаю, что на фоне наследства Вадика это крохи. Но дело в том, что Вадик должен еще вырасти, достичь совершеннолетия и дееспособности. Кто будет распоряжаться его имуществом до этого времени? Опекун. Ирина!

– Слушайте, а не далеко ли вас занесло на пустом месте? – поинтересовался Мостовой. – Из чего вы сделали такие далеко идущие выводы? Только из-за того, что у мачехи есть мотив?

– Нет, Борь, ты погоди, – запротестовал Чистяков. – Согласен, что криминала в смерти самого Петра Ивановича и его жены Светланы не выявлено. Естественно, что тела проходили вскрытие. Так ведь, Оль? Если молодой мужчина и молодая женщина умирают, то вскрытие проводят ведь обязательно?

– Видишь ли, Игорек, – ответила Ольга, – когда причина смерти неочевидна, тогда исследование проводят по полной программе. Когда есть подозрение на убийство, например, путем отравления, то ищут конкретные следы отравления. А если человек болел, если его смерть была очевидной в результате конкретного заболевания? Тогда ищут подтверждение, и все. Да, человек болел, да, смерть наступила как раз в результате этого.

– Ладно, колись, подруга! – неожиданно предложил Мостовой. – Ты же этот разговор начала. Я же вижу, что у тебя в рукаве какой-то козырь припрятан.

– Козырь не козырь, а сомнения у меня определенные появились после разговора с доктором. Видите ли, Александр Михайлович – врач опытный. Знаете, что он заметил? Как раз то, с чего мы начали, когда приезжали в квартиру Сухининых в первый раз, извлекать мальчика из кровати. Когда Вадима привезли в клинику, то состояние его начало несколько стабилизироваться. Он стал успокаиваться, стал адекватнее. А потом пришла мачеха навестить пасынка. Причем пришла не одна, а вместе с домработницей, Полиной Васильевной. Вот тут реакция мальчика и показала себя. Александр Михайлович пока не может конкретно сказать, в чем причина, но факт налицо. Мальчик находится под психологическим воздействием, негативным, разрушающим его психику.

– А проще? – предложил Чистяков.

– Если проще, то мальчику присутствие мачехи доставляет такой дискомфорт, что у него обостряется психическое расстройство. Может, он ее боится, может, с ней связано что-то страшное для него? Например, смерть отца. А смерть он психологически связал с мачехой. Возможно, все это обострилось на фоне потери матери не так давно. Но это уже вряд ли, слишком мал он был тогда.

– Предлагаю рабочую версию, – снова оживился Чистяков. – Мачеха с отцом все время ругалась, пасынка третировала и продолжает третировать до сих пор. Домработница служит в доме давно, мальчика очень любит, а покойного отца очень жалела. На этой почве у нее с вдовой антагонизм, что усугубляет нездоровую атмосферу в доме. Соответственно, воздействует на нездоровую психику мальчика.

– А что! – похвалил Мостовой. – Вполне реально и жизненно. Но есть одно слабое место. Если бы у вдовы был антагонизм с наемной работницей, то она ее в два счета выставила бы из дома.

– Предлагаю поправку к моей версии, – не согласился Чистяков. – Домработница прописана в доме, она покойному как родная. В силу этого вдова и не может ее выгнать. А?

– Сложно, – покачал головой Борис.

– А я вам сейчас все еще больше усложню, – добавила Ольга. – Александр Михайлович и сам перебрал все варианты, чтобы разобраться в корнях болезни. Он просил навещать мальчика и одну Ирину, и Полину Васильевну без своей хозяйки.

– И что? – почти хором спросили спасатели, заинтригованные таким оборотом.

– А то! Мальчик обеих воспринимает негативно. Полину Васильевну даже хуже, чем мачеху.

– То-то она мне сразу не понравилась, – задумчиво сказал Чистяков. – С самого первого раза. Но это ничего не объясняет. У домработницы-то какой мотив извести сначала хозяина, а потом его сына? Ей-то ничего из наследства не светит.

– Вот это и есть самое таинственное и непонятное место во всей этой истории. Либо это ничего не значит, либо это значит слишком много. Кстати, домработница перестала навещать мальчика. По собственной инициативе и без просьбы со стороны лечащего врача. А мачеха стала навещать очень редко. Александр Михайлович ее визиты охарактеризовал как дежурные. Говорит, что невооруженным взглядом видно, что мальчик ей чужой и никаких чувств она к нему не испытывает.

– Из пальца мы все высасываем, – с сомнением сказал Мостовой.

– Нет, Боря, – возразил Игорь убежденно, – в Ольгиных суждениях есть рациональное зерно. Ее предчувствиям верить нужно, потому что она женщина. Ей все это понятнее, чем нам, мужикам. Она такие ситуации чувствует глубже.

– Тогда чего проще? – пожал плечами Борис. – Обратись к своей пассии, этой следовательше Алле. Попроси, чтобы она там по своей линии подняла материалы по факту смерти самого Сухинина и его первой жены. Может, она в своих кругах как-то инициирует оперативную разработку этой семейки?

– Пардон, ребята, – скорчил Чистяков кислую мину. – Нету у меня никакой пассии. Мы разошлись как в море корабли, по причине несходства характеров.

– Это было понятно с самого начала, – не удержалась от колкости Синицкая. – А насчет милиции я бы не обольщалась. Что мы им предъявим? Наши умозаключения? Так для них это вода, и только. Эмоции. Результаты вскрытия можно получить и без чистяковских баб.

– Фу, какой цинизм! – буркнул Игорь.

– Могу попробовать сделать это через папу, – продолжила Ольга, пропустив мимо ушей замечание Чистякова. – Все-таки у него связи в медицинском мире, бывшие студенты, коллеги…

– Тогда давайте таким путем и пойдем, – снова оживился Чистяков. – Ты займешься прояснением официальной версии смерти Сухинина и его первой жены. Возможно, что там найдется кое-что интересное. Ты, Боря, сходишь домой к Ирине. Ты кровать курочил, тебе и карты в руки. Навестишь, как будто хочешь помочь с починкой, от себя еще версию на месте придумаешь. Главное – получить координаты того друга детства, который Сухинину раритетную кованую кровать подарил. Если друг детства, то он много чего расскажет и о первой жене, и о второй, и о бизнесе покойного друга.

– Ладно, – согласился Мостовой. – Информация от друга детства – это уже не из пальца высосано. Это уже интересно. Действительно может пролить свет. Либо там ничего нет, либо…

– А я займусь мальчиком, – обрадовался Чистяков, что Мостовой наконец заинтересовался этим делом. – Если уж Вадику показаны мои посещения в терапевтических целях, то будем использовать это лекарство с двойной выгодой. Буду его навещать и ненавязчиво пытаться что-нибудь узнать из истории их семьи.

– Ну-ну, развоевался, – осадила Ольга пыл Игоря. – Ты там поосторожнее. Не забывай, в каком он состоянии и в какой клинике лежит. Лучше посоветуйся с врачом о том, что можно спрашивать, а что нельзя.

…Больше всех веселилась детвора, которая сновала в небольшой толпе зевак, собравшихся возле люка на газоне. Два инспектора ГИБДД, вызвавшие спасателей, тоже с трудом сдерживали смех, но старались вести себя более или менее чинно, как и подобает блюстителям порядка. Собственно, люк был не канализационный. Это был люк коллектора, довольно обширной бетонной камеры под землей, где проходила разводка толстых труб отопления. Бомжи облюбовали коллектор себе под жилье давно. Спасатели сталкивались уже в своей практике с такими «лежбищами». Сейчас, ранним утром, два бомжа, которые, судя по их состоянию, пили всю ночь, решили выбраться на свежий воздух. Куда и зачем их понесло, но вылезти они пытались одновременно. Естественно, что пьяные в доску бомжи застряли в узком люке, причем так основательно, что вытащить их или затолкать вниз не удавалось никак.

Отчаявшись вызволить двух бродяг вручную, Чистяков сплюнул с отвращением и уступил место Синицкой. Мужикам было плохо. Ольга измеряла пульс, мерила давление торчавшим по пояс из люка бомжам и хмурилась. Врачебный долг и долг спасателя не позволяли ей махнуть рукой и оставить без помощи даже этих убогих. Она уже готовилась делать уколы, чтобы поддержать истрепанные алкоголем и другими особенностями бездомной жизни сердца этих бедолаг.