Шарль Эксбрайа - Мы еще увидимся, детка ! Страница 17

- Потому что я хотел бы увезти ее в Томинтул и жениться на ней.

Джек ответил не сразу. Но даже Дэвит, хорошо знавший хозяина "Гавайской пальмы", лишь по его прерывистому дыханию определил, что тот едва сдерживает ярость.

- Вы считаете нормальным, чтобы она меня бросила?

- Готов возместить вам убытки, старина.

- Так вы очень богаты?

- Не жалуюсь.

- Послушайте, Мак-Намара, по правде говоря, в последнее время у нас с Патрицией не все ладно... и, право же, захоти она заново строить жизнь с парнем вроде вас... я, может, и не стал бы перечить... Только, сами понимаете, мне ведь недешево стоило сделать из нее звезду эстрады...

- Так чего же вы хотите?

- Мне нужен человек, готовый оказать услугу... очень важное дело... и довольно-таки опасное, откровенно говоря...

- А?.. Такое опасное, что...

- Совершенно верно!

Казалось, шотландец колеблется.

- Но если я окажу вам эту услугу, вы и вправду отпустите мисс Поттер?

- Даю вам слово.

- Стало быть, по рукам! Что надо сделать, старина?

- Приходите ко мне сюда сегодня вечером, и мы обо всем договоримся.

Убедившись, что Мак-Намара ушел, Дэвит в экстазе воскликнул:

- Невероятно! Неужели такие дураки еще водятся на свете?

- Вот и видно, Питер, что вы никогда не были влюблены!

- Во всяком случае, не настолько, чтобы поверить вам на слово, Джек!

- Это я и имел в виду.

ГЛАВА IV

Патриция прилегла отдохнуть - ночь, проведенная в полиции, немного истощила ее силы, - но спала плохо. Стоило закрыть глаза - и воображение начинало рисовать пейзажи Шотландии. Девушке грезилось, что она, в твидовом костюме и в сапогах, с трудом поспевает за Малькольмом, а он ведет ее на вершину холма "показать" ветер своей страны. Малькольм... Патриция даже не пыталась скрыть от себя самой, что влюбилась в могучего шотландца, но в то же время прекрасно понимала: ей не стать его женой, ведь Джек ни за что не даст ей ускользнуть! Бедняга Малькольм, воображающий, будто в Лондоне, как в Томинтуле, все можно решить ударом кулака... Мечтая о будущем, в котором ей было отказано, молодая женщина не могла не сравнивать его с тем, что обещает в дальнейшем ее вынужденное присутствие рядом с Джеком. Волна отвращения захлестывала ее, и Патриция всерьез задумалась о смерти: теперь, когда она встретила Мак-Намару, продолжать прежнее существование казалось невыносимым. Наконец Патриция погрузилась в тяжелое забытье, и ей снилось, будто Малькольм во главе шотландских кланов захватывает Сохо, чтобы освободить ее. Патриция с криком проснулась в тот самый момент, когда ее возлюбленный в разгаре сражения схватил Дункана за шиворот и занес над ним свой клаймор*.

______________

* Клаймор - шотландский обоюдоострый меч с широким лезвием. - Примеч. авт.

У постели стоял Дункан и слегка озадаченно смотрел на молодую женщину.

- Это... вы? - пробормотала она.

- Вас, кажется, мучают кошмары, дорогая?

- Эта ночь в полиции меня доконала.

- Сочувствую, но пенять вам следует только на себя.

- Почему?

- Если бы вы вели себя умнее, то уж, наверное, смогли бы помешать своему кавалеру столь эксцентрично выражать свое восхищение!

- С Малькольмом очень трудно справиться.

- Ах, он уже для вас Малькольм?

- Я хотела сказать...

- Я все отлично понял, Патриция... Вам безумно нравится этот парень, так ведь?

Мисс Поттер вдруг почувствовала, что не может больше постоянно дрожать и подчиняться.

- Да, безумно, - сказала она, глядя Джеку прямо в глаза.

- И, может быть, именно поэтому вы ничего не предприняли, чтобы облегчить его кошелек?

- Я не воровка!

- Кто вы и кем вам быть, решаю один я!

- А по какому праву?

Джек улыбнулся, разыгрывая добродушие.

- Неужели вы и в самом деле хотите, чтобы я вам это объяснил?

- Нет.

- Тем лучше... Вы снова становитесь разумны... Все это, конечно, нервы... И о чем же вы беседовали всю ночь среди джентльменов из полиции?

- О его родине.

- Естественно... и, несомненно, время быстро текло в мечтах о совместном будущем и жизни, начатой заново? - Он рассмеялся. - Честно говоря, Патриция, я плохо представляю вас в роли пастушки! К счастью, есть я, и я не позволю сделать глупость, которая испортила бы вам жизнь!

- Больше чем сейчас испортить уже невозможно.

- А ведь вы, кажется, неблагодарны, Патриция! Меж тем, у вас есть платья, драгоценности, деньги, вам сопутствует успех... Чего же вы еще хотите?

- Дышать чистым воздухом и избавиться от этой вони!

- Осторожно, Пат... На вашем месте я бы взвешивал слова... нынче утром я очень терпелив, но все же не стоит превышать меру!

- Джек...

- Да?

- Отпустите меня!

- Куда же это?

- В Шотландию.

- По-моему, вы теряете рассудок, дорогая моя! Уж не забыли ли вы, что я вас люблю?

- Какой смысл в этой лжи? Вовсе вы меня не любите, а я просто ненавижу вас!

- Врать очень гадко, дорогая! И если вы позволите мне говорить откровенно, признаюсь, что мне нисколько не мешает ваша ненависть, напротив - это даже придает некоторую пикантность нашему союзу! Вы не находите? Посмотрите на Дэвита... Он меня ненавидит. А меня это забавляет. Он только и мечтает, как бы меня прикончить, и знает, что мне это известно. Таким образом, наш альянс не рискует погрязнуть в однообразии...

- Когда-нибудь вы на секунду забудете об осторожности...

- И не надейтесь, дорогая. Я прошел суровую школу... А что касается вашего шотландца, то ему крупно повезло. Не будь он мне еще нужен...

- Что было бы с ним?

- В настоящий момент он сравнивал бы прохладу вод Темзы с атмосферой родных холмов.

- Неужели вы посмеете убить этого несчастного только за то, что он честен и наивен?

- Разумеется нет, дорогая, я убью его потому, что он осмелился поднять глаза на вас - такие вещи я не прощаю. У меня есть слабость держаться за свою собственность. Жаль, конечно, что его обожание не оставило вас равнодушной, иначе я ограничился бы хорошим уроком - поучить приличным манерам никогда не вредно. Короче, смотрите-ка, какая странная штука жизнь, - если с этим субъектом и впрямь случится что-то скверное, он будет обязан этим вам.

- Не позволю!

- Что мне нравится в вас, Патриция, так это ваша детская манера бурно реагировать, не заботясь ни о какой сдержанности... Когда я был в Оксфорде... Да-да, дорогая, я учился в Оксфорде, правда, ничем особенно не блистал среди студентов Магдалена-колледжа... А потом меня выгнали... так... за ерунду... Итак, когда я был в Оксфорде, нам постоянно внушали, что каждую проблему надо сначала обдумать со всех сторон, а уж потом принимать решение. Жаль, что вы не прошли через Оксфорд...

- Глядя на вас, я об этом не жалею!

- Я ценю ваше умение подавать реплики, Патриция, но если бы вам не предстояло петь сегодня вечером, то я показал бы вам, что за дерзость приходится платить... Досадно, что помятая физиономия может шокировать публику...

Патриции снова стало страшно: ироническое хладнокровие Джека пугало даже больше, чем прямое насилие. И все-таки из любви к Малькольму молодая женщина продолжала настаивать:

- Чего вы хотите от шотландца?

- Вы так за него волнуетесь? Пожалуй, даже слишком... но я не хочу, чтобы вы воображали невесть что... просто он сходит за пакетом, за которым сам я прогуляться не могу.

- А что в пакете?

- Любопытство - отвратительный порок.

- Наркотики?

Теперь и тон, и поведение Дункана резко изменились.

- Довольно! Не суйте нос в эти дела, Патриция! И послушайтесь моего совета, если дорожите своей мордашкой и жизнью! Иначе...

- Как Джеффри Поллард и Джанет Банхилл?

Ненадолго воцарилась тишина. Патриция понимала, каких бешеных усилий Дункану стоит сдержаться и не ударить ее. Наконец он глухо проговорил:

- Вот теперь вы можете быть совершенно уверены, дорогая, что не покинете меня никогда.

- Я избавлюсь от вас, когда вы попадете на виселицу!

- Случись такое несчастье, вам уже не придется радоваться... А теперь, когда мы вполне объяснились, отдохните хорошенько. Я хочу, чтобы к вечеру вы были в блестящей форме. До скорого, дорогая!

Уже на пороге Дункан обернулся и с улыбкой произнес:

- Право же, прискорбно, что на вас так сильно действуют звуки волынки...

Сэма Блума терзала неврастения. Он заболел ею, с тех пор как узнал, что западня, приготовленная для его шотландского постояльца, не сработала, и тщетно пытался лечиться с помощью виски. Сэм Блум верил предсказательницам судьбы, гадалкам и прочим прорицателям. Миссис Осбрейт, одна из самых известных ясновидящих в Сохо, сказала, что Сэм вступает в наиболее опасный период своего астрального бытия, а посему самое мудрое для него решение вооружиться философским терпением. Это поможет противостоять ударам, которые готовит судьба. Сэм унаследовал от иудейской религии веру в карающего Бога, чьи законы преступать не рекомендуется. И хотя Блум считал себя атеистом, в его душе жили древние верования в проклятие и отмщение. После гибели Джеффри Полларда и Джанет Банхилл Сэму казалось, что гнев Господень вот-вот обрушится на его голову, и он заранее трепетал от ужаса. Но и в самом страхе Блум не мог почерпнуть последней капли мужества - мужества отчаяния и изменить образ жизни. Неудача покушения на шотландца, покушения, инспирированного им самим, казалась Сэму одной из вех в веренице грозящих ему катастроф. А что, если это всего лишь пролог? Поэтому, увидев входивших в гостиницу инспекторов Блисса и Мартина, Блум приготовился к наихудшему.