Энн Грэнджер - В поисках неприятностей Страница 17

— Ева, Бонди сегодня придет поздно, — бывало, говорила она. Уменьшительным «Бонди» она называла отца. Его полное имя было Стефан.

А еще она стала просыпаться среди ночи, думая, что уже утро, и разгуливала по дому в одной ночной рубашке. Стала в таком виде выходить на улицу. Врач устроил ее в дом престарелых. Будь моя воля, я бы ни за что не позволила поместить бабушку Варади в такое жуткое место, но ничего и никогда не получается, как хочешь. Я бы с ней не справилась. Она перестала меня узнавать. Проведя с полгода в доме престарелых, она умерла там во сне. К тому времени меня уже выгнали из дому, и я кочевала с места на место.

Дженис я сказала:

— Слушайте, работа у меня была, и не одна. Но, когда работодатели узнают, что у тебя нет постоянного места жительства, от тебя стараются побыстрее избавиться. Или пользуются своим положением и навязывают мизерную зарплату. Тебя выпихивают из системы. Приходится драться, чтобы просунуть ногу в закрывающуюся дверь.

— Кому вы рассказываете! — кивнула она. — Любая система выталкивает тебя, и втиснуться назад удается лишь силой. Попробуйте, к примеру, стать сотрудницей уголовного розыска.

В ее словах была доля истины, но мне не хотелось, чтобы она решила, будто я жалуюсь. Так я ей и сказала.

— Когда-нибудь я изменю свою жизнь, устрою все по своему желанию! Но для начала надо разобраться с этим убийством.

Дженис кивнула, взяла кружку и отпила глоток.

— Я сейчас как раз развожусь, — неожиданно призналась она. — Так что, поверьте мне, прекрасно вас понимаю. Когда-нибудь потом я забуду, что сейчас переживаю, и жизнь наладится. А пока… — Она склонила голову над кружкой.

Колец она не носила, поэтому я и не думала, что она была замужем. Правда, непонятно, почему она не могла быть замужем.

— Ваш муж тоже коп… то есть полицейский?

Дженис подавленно улыбнулась:

— Нет, он работает в банке. И сейчас мне самой очень нужна крыша над головой. — Она дернула головой, словно обводя ею комнату. — Том, который скоро официально станет моим бывшим супругом, собирается продать наш дом, а вырученные деньги поделить. Будь я проклята, если позволю ему лишить меня дома! Я сама обставляла его — каждую комнату. После работы сама красила стены… А он вечерами торчал перед телевизором или уходил играть в сквош с коллегами.

Она говорила с неподдельным пылом. Очевидно, Тому придется выдержать настоящий бой. Я посочувствовала ей и даже отпустила несколько ободряющих замечаний.

Мне показалось, что мы с Дженис неплохо поладили. Но вдруг Дженис вспомнила, что пришла ко мне по делу. Поставила кружку на пол и постаралась выпрямить спину — правда, в том кресле выпрямить спину было не так просто.

— Фран, очень хорошо, что мы нашли людей, которые видели вас с Портером в Камдене, но мой начальник по-прежнему недоволен. Он не верит, что вам так мало известно о Терезе Монктон. Что вы не знаете, куда она уходила и с кем встречалась. Она ведь жила с вами в одном доме. Даже если она не отличалась разговорчивостью, должно быть, время от времени она бросала какие-то замечания, намеки. Когда живешь с людьми, о них узнаешь все словно невзначай. Я много узнала о Томе, просто живя с ним под одной крышей. Не потому, что он мне рассказывал, а потому, что невозможно скрыться от людей, с которыми проводишь дни и ночи. Либо вы не пытаетесь вспомнить, либо что-то утаиваете. Пожалуйста, пожалейте и себя, и меня. Вспомните хоть что-нибудь, хорошо?

Я ответила, что с радостью вспомнила бы, если бы могла, но, как я уже говорила раньше, хотя я и видела Терезу каждый день, ее почти не знала.

— Может, спросите родственников? Им-то положено знать о ней больше, чем мне.

— Она уже несколько месяцев не поддерживала с ними связи. И все время, пока ее не было, они ее разыскивали… Можете себе представить, как они расстроены.

Доведенная до отчаяния, я спросила:

— А как насчет Люси? Ведь это она привела к нам Терезу. Вы нашли ее?

— Люси Хоу? Да. По ее словам, они с Терезой случайно познакомились в пабе, и Люси пожалела ее… — Вид у Дженис сделался и раздраженный, и подавленный одновременно. — Терезу Монктон словно окружает вакуум; мне начинает казаться, что кто-то намеренно создал его.

Увидев, что я вот-вот начну отпираться, она быстро добавила:

— Я вовсе не хочу сказать, что вакуум создан вами или вашими друзьями. По-моему, Тереза создала его сама!

Дженис замялась, словно не зная, можно ли мне довериться. Вдруг она наклонилась вперед, ссутулилась и поспешно заговорила:

— Фран, подумайте вот о чем. Друзей у нее не было… гости к ней не ходили… Она не рассказывала о прошлой жизни, не пыталась подружиться, сблизиться с остальными… Очень похоже, что она от кого-то пряталась, скрывалась.

Я подумала над ее словами и пришла к выводу, что она, возможно, права.

— Она старалась не оставлять за собой следов, по которым ее можно было бы найти, — увлеченно продолжала Дженис.

Я поняла, что это ее любимая версия, и решила сыграть роль адвоката дьявола:

— Но ведь кто-то все же выследил ее! И нашел…

Говорила я уверенно, но мне было не по себе. Я чувствовала себя виноватой. Мне и в голову не приходило, что Терри кого-то боялась и, живя с нами, все время дрожала от страха. Ей нужно было помочь, а ведь никто из нас не протянул ей руку помощи! Правда, испуганной она не выглядела. Хотя я и не пыталась заглянуть за фасад, который она показывала нам. Ну ладно, от Нева и Фитиля трудно ждать помощи, у Деклана были свои проблемы, и он ушел. Но я могла хотя бы выслушать ее. Я могла бы попытаться хоть как-то ее поддержать!

— Мне не хотелось с ней дружить, — сказала я вслух. — Она жила с нами, но была для нас чужой.

Истинная правда, хотя я сама только теперь поняла это.

Дженис с трудом встала:

— Спасибо за кофе. Я еще заеду к вам.

Когда она ушла, я впала в еще большее уныние. Оказалось, что мне жаль Терри, хотя раньше я совсем не жалела ее. И собой я не гордилась. Жалеть ее надо было раньше!

Мне показалось, что я в долгу перед Терри. Я не помогла ей тогда, но, может быть, могу помочь сейчас. Знать бы, с чего начать! Я много думала, но так ничего и не придумала.

Ганеш приехал за мной в фургоне и отвез на наше прежнее место, у реки. Мы уселись на бетонную плиту, стали смотреть на Хрустальный город на том берегу и на чаек, которые вились над кучами мусора.

Ган сказал:

— Я написал стихи… о ней, о Терри.

Ган — хороший поэт. Правда, свои стихи он читает только мне да еще изредка Безумной Эдне. В последний раз Эдна заявила, что стихи ей очень понравились; не хочет ли он положить их на музыку?

— Я же не какой-нибудь паршивый Ноэл Коуард![10] — буркнул в ответ Ганеш.

Поэтому теперь он читает свои стихи только мне; он прочел мне стихотворение о Терри. Странно было слушать, как он читает, потому что он не знал ее, как и я, и у него не было оснований чувствовать себя виноватым, как я. Но похоже, он испытывал те же чувства, что и я, только выразил их лучше, поэтичнее, что ли.

Когда он закончил, я сказала:

— Спасибо, Ган.

— Может быть, нам просто не дано понять, — ответил он, засовывая листок со стихами в карман кожаной куртки. — Я имею в виду — что с ней случилось на самом деле.

— А я хочу знать, что с ней случилось! — возразила я. — Но, если только к Эдне не вернется рассудок и она не подтвердит твой рассказ о незнакомце, я не знаю, с чего начать!

Должно быть, мои слова подали судьбе какой-то намек. На следующий день, совершенно неожиданно, ко мне на квартиру снова явился гость.

Когда позвонили в дверь, я шпаклевала дыры в оконном переплете. Я не слишком рукастая, но все же старалась работать добросовестно и очень разозлилась, когда мне помешали.

Посмотрев в крошечный глазок, я увидела очень приличного, хорошо одетого пожилого джентльмена. Из любопытства я открыла дверь.

— Мисс Варади? — вежливо спросил он, приподнимая шляпу. — Я — Аластер Монктон, дедушка Терезы. — Он протянул мне руку.

Я извинилась за то, что вся провоняла шпаклевкой «Тетрион», и от рукопожатия отказалась.

Незваный гость вошел в квартиру, стараясь не слишком демонстрировать ужас. Я пригласила его посидеть в печально знаменитом кресле, пока я вымою руки и причешусь.

Вернувшись, я спросила, не хочет ли он кофе.

Наверное, ему не очень хотелось пить кофе, приготовленный в таком месте. Он сказал:

— Мисс Варади, я не собирался вам навязываться. Как вы, наверное, догадываетесь, я хочу поговорить о своей внучке. Может быть, вы позволите пригласить вас на обед?

Мне тоже хотелось поговорить о его внучке. Он надеялся, что я ему что-то скажу, а я надеялась, что он.

Более того, каким бы обедом он меня ни угостил, все будет лучше, чем то, что есть у меня в кухне. Я тут же согласилась.