Удачный брак - Кимберли Маккрейт Страница 17

— Он испуган. — У меня неприятно сжался желудок.

— Понятное дело, — буркнул Пол. — Мы-то с тобой знаем, что невиновные то и дело попадают в тюрьму. Даже мы лично парочку таких засадили.

«Нет», — подумала я. Если бы я так считала, то уволилась бы давным-давно. Как может Пол на голубом глазу говорить такие вещи?!

— Вернемся к моему первоначальному вопросу. Так почему же не ты?

Потому что я никогда не занималась и не буду заниматься делами об убийстве. Я даже не могу объяснить толком причину. Кроме того, моя жизнь и так в полном раздрае. Но я не могу ничем из этого с тобой поделиться, чтобы тебя не разочаровывать.

— Я старший юрист, а не партнер. Ты же сам говорил, что старшие юристы не берут себе собственных дел.

Пол взял со стола ручку, повертел в пальцах.

— Да, ты не партнер. Пока что. — Его глаза тревожно поблескивали. — Но я-то партнер. Я не говорю, что готов работать ночи напролет вместе с тобой, но я готов оказать содействие.

Хоть ты тресни, я не понимаю, как этот разговор закончился тем, чем закончился — предложением представлять Зака.

— Ладно. Здорово… — пробормотала я, поскольку Пол, похоже, ожидал благодарности. Мое сердце гулко колотилось.

— Кто твой друг? — спросил Пол. — То есть наш клиент.

— Зак Грейсон, — ответила я. — Основатель…

— Я слышал это имя, — перебил меня Пол, — основатель логистической компании. Я читал о ней в «Гарвард бизнес ревью».

— ЗАГ.

— Да-да, она. Чтобы компании могли отправлять заказы, как «Амазон». — В его голосе звучала брезгливость. — Почему народ не может просто закупаться в магазинах, как в старые добрые времена?

Да потому что они впахивают сутками напролет на таких, как ты.

— Зак уже продал полный пакет акций компании, — сказала я. — Открывает что-то новое в Нью-Йорке.

— Его привлекли к суду?

Я кивнула.

— Вчера. За нападение на офицера. Наверное, ждут результаты от криминалистов. В залоге отказали.

— Отказали? — проворчал Пол. — Тогда первым делом готовим документы о рассмотрении законности его ареста. Чтоб вытащить его из этой дыры. Затем разнюхаем в окружной прокуратуре, выясним, что там у них есть по делу об убийстве. Похоже, особо предъявить нечего, иначе бы уже предъявили. — Пол помолчал. Его лицо полыхало от волнения. Я, как последняя идиотка, распахнула дверцу, и он тут же влез, куда не просят. — Думаешь, он виновен?

— Нет. Я так не считаю.

Это правда. Я так не думала. Мне ничего не было известно.

— Но даже если он виновен, у него есть право на защиту, так? — Пол посмотрел мне прямо в глаза. — Тебе придется поверить в это, иначе не сработает.

— Понимаю.

Я правда понимала. Но в тот момент я, как никогда, жалела, что ушла из прокуратуры. Всем положена защита. Но это не значит, что эту защиту предоставлю я. Я для себя давным-давно смирилась с этим фактом. Пол еще пару минут разглядывал мое лицо.

— А чего ты тогда ждешь? — спросил он довольным голосом. — Иди и приступай к документам о законности ареста.

Я кивнула, постояла немного и нетвердой походкой направилась к двери.

— И дай мне знать, если не сможешь найти помощника окружного прокурора, который занимается этим делом! — крикнул мне вслед Пол. — У меня есть знакомые в окружной прокуратуре Бруклина.

Когда я добралась до уголовного суда Бруклина, чтобы переговорить с государственным защитником Зака, слушания уже были в полном разгаре. Я позвонила в его контору и оставила голосовое, но мне никто так и не перезвонил. Я какое-то время посидела в заднем ряду, все еще приходя в себя после разговора с Полом. В отличие от величественного федерального суда в Манхэттене с его темно-красными деревянными стенами и потолками с золоченой отделкой в этом суде все было сугубо практичным. Здание высокое и современное, а деревянная отделка внутри — сосна медового цвета. Никакой живописи маслом, никакого бремени истории. Зато полным-полно несчастных людей. Зал для слушаний был битком набит, тут же в галерее в бесконечном ожидании толпились ответчики, которых оставили на свободе, адвокаты, родственники и друзья. Ничего общего с самоуверенными богатыми ответчиками в федеральных слушаниях по делам о мошенничестве, которые всегда влетали в зал заседаний в последнюю минуту, слишком занятые, чтобы чего-то ждать. В этом суде большинство людей выглядели уставшими, печальными и испуганными. За барьером, отделяющим суд от ответчиков, в дальнем конце за столом слева сидела прокурор, коротко стриженная блондинка с кислым выражением лица, причиной которого, возможно, стало облегающее платье с запахом, не льстившее фигуре, а возможно, должностные обязанности. Если окружная прокуратура хоть чем-то напоминает генеральную, то такие слушания поручают младшим юристам прежде, чем через некоторое время поручить им более престижные задачи — разбираться с преступлениями на сексуальной почве и с уголовными преступлениями, включая убийства. Целый час я наблюдала стремительные монотонные слушания в надежде, что перед судом появится Адам Рот-чего-то-там. Вместо этого перед моим остекленевшим взором подавались прошения, убирались пункты обвинений, перетасовывались какие-то папки. Вызывались фигуранты следующего дела. Я уже начала подумывать о том, чтобы все бросить, но тут начались следующие слушания.

— Дело номер 20—21345, Рэйм, Гарольд, убийство второй степени! — гаркнул секретарь.

Через вращающиеся двери справа, предназначенные для ответчиков, заключенных под стражу, завели невероятных размеров мужика с блестящей лысиной и могучими розовыми руками, сплошь покрытыми яркими татуировками. Он даже не шел, а еле волочил ноги. Такой мог бы вырубить Зака одним взмахом руки. Адвокат, мельтешивший рядом с ним — молодой долговязый парень, кучерявый, в очочках, — скорее напоминал профессора литературы, чем защитника по уголовным делам. Он наклонился к своему устрашающего вида клиенту и ласково улыбнулся, а потом сказал что-то, отчего мужик злобно зыркнул на него.

— Адам Ротштейн, Бруклинская служба государственных защитников, ваша честь.

А вот и он.

Появился новый прокурор, чтобы забрать дело у блондинки, вероятно, потому что это было дело об убийстве. Сейчас в Нью-Йорке меньше трехсот убийств в год. Обвинения в убийстве стали чем-то особенным. Новый прокурор был значительно ниже ростом, чем Адам Ротштейн, но его костюм был тщательно отглажен, да и сам он выглядел куда более отдохнувшим. Новый игрок на поле — очень полезно, когда тебя вызывают на рассмотрение одного-единственного серьезного дела, а не бросают в людское море мелких преступников, многие из которых тем не менее заперты в Райкерс вместе с Заком и этим чудовищным мужиком.

— Подсудимый признает свою вину? — спросил судья монотонным гнусавым