Смерть приходит в Марлоу - Роберт Торогуд Страница 17

Бекс подошла к ним и передала Дженни чашку с чаем, от которой поднимался пар.

– Я добавила несколько ложечек сахара.

– Спасибо.

– Могу ли я задать вам еще один вопрос? – спросила Джудит. – Изначально вас наняли в качестве медсестры сэра Питера, не так ли?

Дженни улыбнулась своим воспоминаниям.

– Все верно. Но, если честно, на самом деле впервые мы встретились в Италии, во Флоренции.

– Правда? Вы ездили туда в отпуск?

– Не совсем так. В молодости я выучилась на медсестру, но работать в государственной системе здравоохранения было безумно сложно. Когда мне почти исполнилось тридцать, я сбежала от больниц и листов ожидания и устроилась в агентство, которое помогало богатым людям найти медсестер на постоянную работу. Так, в позапрошлом году я работала на клиентку, у которой имелась недвижимость в Лондоне, Париже и во Флоренции. Ей было около восьмидесяти, она жила одна и имела слабое здоровье. Она наняла меня в качестве медсестры, но я была нужна ей не только для того, чтобы измерять давление или напоминать пить таблетки. Я стала ее подругой, человеком, с которым она могла бы поговорить. Так часто случается.

– Вы, наверное, и в карты играли, – с улыбкой заметила Джудит, вспоминая, как она много лет также ухаживала за своей тетушкой Бетти.

– Верно. Она была непобедима, когда брала в руки карты. Вот чем я занималась во Флоренции. Если честно, я просто отлично проводила время в компании своей клиентки. Но когда у меня появлялась свободная минутка, я в одиночестве гуляла по городу. На меня часто обращали внимание мужчины. Не думаю, что я их привлекала. Им просто хотелось со мной поговорить, узнать, не потерялась ли я. Вы знаете, как это бывает.

Женщины на мгновение примолкли. Все они понимали, о чем говорила Дженни.

– Поэтому, когда какой-то немолодой мужчина заговорил со мной, я решила, что он один из этих грубиянов, которые считают, будто любая одинокая молодая женщина мечтает об их компании.

– Что он делал во Флоренции?

– Он сказал, что приехал, чтобы найти сына. Тристрам – актер, вы же знаете, и он участвовал в постановке во Флоренции. Но он завел роман с кем-то из актрис и отказывался возвращаться в Великобританию. Питер приехал во Флоренцию, чтобы найти сына, прежде чем тот спустит еще больше семейных денег. Но после того как я рассказала о моей работе, Питер больше не хотел говорить ни о чем другом. Он рассказал, как недавно у него диагностировали диабет второго типа и теперь ради своего здоровья ему придется изменить все свои привычки. Болезнь не должна так сильно влиять на его жизнь. Я пыталась объяснить ему это, но он не хотел меня слушать. Сказал, что, как только найдет Тристрама и вернет его домой, ему понадобится профессионал, который сможет держать его в узде и учить правильному образу жизни. – Дженни замолкла, вспоминая свое знакомство с будущим женихом. – Во время нашей первой встречи я ничего особенного в нем не заметила, но все равно дала ему контактные данные моего агентства на случай, если он захочет нанять медсестру. Если честно, я просто проявила вежливость. Но несколько недель спустя он позвонил в агентство и попросил их прислать меня. Не знаю, почему он захотел нанять именно меня: я не была с ним особенно дружелюбна во время нашей первой встречи. Даже совсем наоборот. Но он сказал представителям агентства, что не потерпит отказа. К тому же моя клиентка к тому времени поняла, что нуждается в уходе, обеспечить который в одиночку я уже не могла. Она решила переехать в дом престарелых. Мой контракт подходил к концу. Я не стала отказываться от предложения сэра Питера. Работа есть работа.

– Когда вы начали работать на сэра Питера? – спросила Джудит.

– В прошлом феврале. Если честно, я не сразу нашла с ним общий язык. Он оказался именно таким, каким я его и представляла. После каждого приема пищи пил портвейн и закусывал сыром, называл женщин «бабенками» и больше всего любил охотиться на фазанов с другими местными землевладельцами. Все они, разумеется, были мужчинами. И он никогда не воспринимал ничего серьезно, ему все вокруг казалось забавной шуткой. Он стал моим ночным кошмаром. Не принимал таблеток, не следил за здоровьем. Именно об этом он меня когда-то предупреждал.

– Что изменилось?

– Не знаю, но, работая медсестрой в домах клиентов, я заметила, что рано или поздно они показывают свои настоящие лица. Я узнала Питера ближе и поняла, что его крики – это всего лишь крики. Под личиной уверенного в себе человека скрывался… Сложно объяснить, но мне кажется, он был вовсе не столь уверен в себе, как всем казалось.

– Отчего это, как вы считаете?

– Думаю, все дело в его деньгах. Он рос, зная, что однажды унаследует состояние. У него не было цели. А если в жизни нет сложностей, разве она того стоит? К тому же я увидела, насколько любящим он способен быть. Он обожал своих детей.

– Даже Тристрама? – спросила Джудит.

– Даже Тристрама.

– Нам так не показалось.

– Они слишком похожи друг на друга, вот в чем проблема. В них обоих чересчур много страсти, они заводятся с полуоборота. Но я видела, как сильно их ссоры расстраивали Питера. Он понимал, что их с Тристрамом отношения разрушены, но не знал, как вернуть все на круги своя.

– Если верить Эндрю Хасселби, их отношения были не просто разрушены. Сэр Питер и правда вам не говорил, что, по его мнению, Тристрам хотел его убить?

– Не говорил, и, если честно, мне сложно не чувствовать себя преданной. Возможно, если бы он только обо всем мне рассказал, я бы смогла помочь им помириться. Питер никогда ни от кого не хранил секретов, тем более – от меня. Почему он ничего мне не рассказал?

Все они услышали шум, раздавшийся со стороны ведущей на кухню двери. Джудит жестом показала всем замолчать, но больше ничего слышно не было, поэтому она велела Сьюзи продолжать говорить, а сама медленно двинулась в сторону двери.

– Вы правы, – сказала Сьюзи, пытаясь поддержать разговор. – Странно, что он не поделился с вами своими страхами.

Джудит рывком открыла дверь, и внутрь комнаты, потеряв равновесие, ввалился испуганный Тристрам.

Он выглядел и смущенным, и злым одновременно. Когда Тристрам выпрямился, Джудит заметила, что он слегка растерян. Возможно, он был вовсе не таким смышленым, каким хотел казаться.

– И часто вы подслушиваете чужие разговоры под дверями? – спросила она.

– Только когда эти двери принадлежат мне, – ответил Тристрам, вернув самообладание. – Думаю, я могу подслушивать под любой дверью в этом доме. Я пришел только для того, чтобы спросить Дженни, когда она собирается уехать.

Дженни не поняла вопроса.

– Теперь это мой дом, – сказал Тристрам. – Так когда вы съедете?

Женщины пришли в ярость.

– Ее жених умер вчера, – сказала Бекс.

– Ага, знаю. Он был моим отцом. Но теперь дом принадлежит мне, и я хочу, чтобы она уехала.

– Вы быстро оправились, – заметила Сьюзи.

– Что вы имеете в виду?

– Прошлым вечером вы были разбиты, но, кажется, довольно быстро оправились от смерти отца.

– Вы даже не представляете, что я сейчас чувствую, – пренебрежительно сказал Тристрам.

– Это не ваш дом, – твердо заявила Джудит. – Вы ничего не унаследуете до тех пор, пока завещание вашего отца не пройдет проверку в суде, а это может занять месяцы. И вообще, с чего вы взяли, что унаследовали этот дом?

– В семье Бейли наследником всегда становится старший сын. Так было всегда начиная с семнадцатого века.

– До тех пор, пока ваш отец не составил в прошлом месяце новое завещание.

– Ну да, так сказал юрист. Но завещания нет, а значит, я все еще единственный наследник.

Пока Тристрам говорил, Джудит запустила руку в сумочку и достала баночку с леденцами.

– Могу ли я задать вам вопрос? –