Тени в холодных ивах - Анна Васильевна Дубчак Страница 17

этом, рассказала ей о Кате, ну и подруга согласилась за чисто символическую плату сдать ей свои хоромы. Вот такой подарок я ей приготовила. Да только пока так и не рассказала… А… вспомнила, ко мне клиент приходил, за картиной. Мы с ним пили вино, болтали. Короче, я закружилась. Ну а теперь, получается, ей эта информация и вовсе не нужна. Ну и история! Поразительно! Только мы придумали способ, как их разлучить, как разорвать эту зависимость Кати от сестры, как сестра…

– Ладно. Я все понял. Но все-таки, как вы думаете, кто мог желать смерти Марины Фионовой? Вы же плотно общались с Катей. Может, она рассказывала вам что-то о сестре?

– Да она о ней только и говорила. И если все, что мне известно о Марине, правда, то надо бы поискать в ее окружении человека, которого она изводила примерно так же, как и Катю. Мне сразу же пришла эта мысль в голову, как только вы сообщили об убийстве. Или ее ограбили?

– Нет, не ограбили.

– Говорю же – убийца всегда находился где-то рядом с ней. Поспрашивайте о ней в школе, где она работала. Уверена, там вам многое о ней смогут рассказать. Такие, как она, не ограничиваются одной жертвой.

Услышав это, Сергей представил себе Марину с отрастающими прямо на глазах, как в кино, клыками, которыми она впивается в шею молоденьких учительниц…

– Спасибо, Кристина, вы мне очень помогли.

– Да не за что! – как-то нехорошо улыбнулась она.

Сергей вышел из мастерской как пьяный. На улице быстро темнело. Он позвонил Рожковой.

– Люся? Привет. Извини, что так поздно… Может, поужинаем?

– Уже поужинали, – ответил мужской голос.

10

– Она сидела на своей кровати, прямо напротив меня! Я видела ее вот как вас сейчас!

Я в который уже раз твердила одно и то же моим подругам, Кристине и Вале, сидя в их мастерской за столом и глотая ледяной обжигающий виски.

– Только не подумайте, что я сошла с ума, нет. Это просто такие игры разума. Хотя почему разума, может, как раз безумия? Понимаю, все это выглядит странно, ведь я осознаю, что она умерла, что ее нет в живых, но почему-то она не уходит из квартиры, попадается мне то тут, то там… Но когда я беру себя в руки и убеждаюсь, что дома одна, мне все равно кажется, что она где-то рядом, наблюдает за мной.

– Выпей еще, – Кристина подлила мне виски в хрустальный бокал. – Вот увидишь, сейчас тебя отпустит. Это всегда так – беда не проходит бесследно. Где-то да коснется, обожжет, ранит. Не люблю говорить банальности, но ты же и сама понимаешь, что время все вылечит. Больше того, все то, что раньше причиняло тебе боль, я имею в виду ваши отношения с сестрой, твои обиды, все это станет перевертышем.

– Это как? – Я сделала еще один большой глоток, и слезы выступили на глазах. Какой же крепкий этот виски!

– Постепенно все плохое вытеснится, уступив место хорошим воспоминаниям. Так уж устроена наша память. Тебе нужно просто пережить это тяжелое время. Стиснуть зубы и вытерпеть. Ну и учиться уже жить без сестры.

– Мне кажется, я догадываюсь, о чем ты мне сейчас говоришь, Кристина. Хочешь сказать, что теперь, когда сестры нет, мне не следует бывать здесь так часто? Да? Вы устали от меня? Я надоела вам?

– Катя! – воскликнула потрясенная ее словами Валя. – Ну что ты такое говоришь?

– Получается, что я осталась совсем одна? Сестра умерла, а вы…

Я не помню, что еще я говорила, точнее, кричала, помню только, как в перерыве между волнами моего отчаяния я вдруг услышала голос Кристины: «У нее истерика», после чего она встала и со всего размаху влепила мне звонкую пощечину! У меня чуть голова не оторвалась от такого удара.

– Вот так, моя милая.

Я впервые за все время увидела, что и она может быть не спокойна. Я видела, как после этой пощечины у нее задрожали руки, а лицо начало покрываться красными пятнами.

Да уж, пощечина действительно привела меня в чувство, и жгучий стыд за мое поведение накрыл меня с головой. Как я могла за несколько секунд уничтожить все то доброе и искреннее, что получала в этом доме? Как я могла обычные слова поддержки, когда Кристина сказала, что мне надо учиться жить без сестры, принять за ее желание избавиться от моего присутствия? Почему я, осознав смерть сестры и испытывая от этого сильнейшее чувство одиночества, не поняла, что нахожусь среди настоящих друзей?

Должно быть, это произошло потому, что моя квартира кишела призраками Марины. И я не то что слышала ее голос, нет, но я как бы представляла себе, что она где-то рядом и разговаривает со мной. И этот феномен я тоже могла объяснить – моя сестра, физически перестав существовать, еще не выселилась из моей головы, моего сознания. Вот так крепко и глубоко она пустила в меня свои корни.

– Кристина, Валя, простите меня… – я засуетилась, засобиралась домой.

– И куда это мы?.. – Кристина поймала мою руку. Моя щека еще горела, словно к ней приложили компресс из горячей марли. Я побоялась, что она ударит меня еще раз, а потому остановилась, вернулась за стол.

– Я не знаю, что мне делать и куда идти, – призналась я. – Дома не могу быть, мне страшно.

Вот, наконец-то я нашла точные слова, объясняющие нежелание возвращаться домой. Мне было страшно! Смертельно страшно!

– Да понятно, что тебе страшно! – воскликнула Валя. – Это нормально. Такое со многими происходит. И никуда тебе не нужно идти! Оставайся у нас.

– Следователь приходил, я сказала ему все так, как мы с тобой и договорились, – сказала Кристина. – Ты правильно сделала, что сразу позвонила мне. В такой ситуации лучше подстраховаться. Одно дело, когда ты говоришь следователю, что была одна дома, и совсем другое, что ты была в гостях, ночевала там и у тебя есть целых два свидетеля! Мало она тебе крови при жизни выпила, так чтобы еще и после смерти трепала нервы?

– Да ее точно мужик убил, – вырвалось у меня. – Тот, с кем она уехала, и убил. Больше некому.

– И кто он такой? Ты хотя бы примерно можешь предположить? Может, она была в кого-то влюблена?

– После того как я увидела это белье, купленное за бешеные деньги, может, и была влюблена. Но в кого? Невозможно даже представить себе, чтобы моя сестра делилась со мной своими сердечными тайнами.

– Может, кто из ее школы?

– Это надо поговорить