Дорога в алмазах - Марина Серова Страница 17

Меценат одарил меня белозубой улыбкой и подал сигнал одному из Винсентов. Вскоре передо мной стояла чашечка вкуснейшего напитка и лежала плитка шоколада. Родионов молча наблюдал за мной, медленно потягивая вечерний аперитив.

– С незапамятных времен, Татьяна, – начал он внезапно, – наши предки занимались преследованием: они выслеживали добычу, мстили врагам, соперничали за женщину. Прошли сотни тысяч лет, мы сменили шкуры на дорогую одежду, бизона на полуфабрикаты, жен на любовниц. Но лишь одна вещь никогда и ничем не заменится. Искусство! Даже вы, Татьяна, произведение творца. Ваша грация, красота, нежность превосходно уживаются с отвагой, честью и нелегким характером. Я не прав?

«Значит, лестью решил взять? Женщина любит ушами, как говорится. Хорошо, подыграем. Нужно понять, что же прячется за твоей маской помпезности».

Я улыбнулась ему, не говоря ни слова, и кивнула, делая очередной глоток.

– Надеюсь, вам не грубили, когда любезно доставили мое приглашение посетить сей скромный дом? – Улыбалось лицо, но не глаза Родионова.

– Если отбросить, что мне прыснули снотворное в лицо, то все прошло неплохо. – Я не собиралась переходить границы допустимого. – Зачем же вы меня… пригласили?

– Давайте я буду откровенен, раз вы конкретно ставите вопрос. Мне кое-что нужно вернуть, и ваша помощь мне бы очень пригодилась. – Он немного оттянул свой галстук, не иначе как нервничает. – Один ваш знакомый человек задолжал мне очень ценную вещь. Мне нужна эта вещь! В обиде не останетесь!

«Я всегда выполняю просьбы заказчиков, и если Барышкин запретил мне говорить, что я детектив, то пусть так и будет».

– Поясните подробнее, не понимаю, о чем вы. – Я поняла, что Родионов не верит Барышкину и подозревает его в умышленном подлоге алмазов. Интересный оборот, но предсказуемый, тем более когда ближе познакомишься с меценатом.

– Так уж не понимаешь? – Он сделал серьезное лицо. – Мои птички принесли мне в клюве записочку, что дамочка-адвокат в парике и образе путаны выслеживает одного из подчиненных Барышкина. Интересно зачем?

«Думай, Танька, быстрее, иначе этот коршун выклюет твои глазки».

– Ах, это! – Я сделала мрачный вид и надула губы, вспомнив зайку из ресторана. – Этот вредина Белоусов украл мое колье из черных топазов и подарил своей девушке. Я такого не прощаю!

Лицо Родионова сразу изменилось.

– Украл, говоришь. – Он сразу зацепился за мой ответ. – А мне нравится твой боевой настрой. Несмотря на твою пушку в сумочке, я сразу понял, что к чему! Можешь больше не притворяться!

Пока я думала, где совершила прокол, Родионов рассмеялся:

– Да брось! Барышкину не по зубам такая цыпочка! Чем он тебя купил? Неужели всего лишь деньгами?

Вектор внимания мужчины, подобного Родионову, совершенно верно подмечает направление, но упускает мельчайшие детали. Пока он думает, что я новая пассия Степана Петровича и меня можно как-то использовать для давления на ювелира, можно предполагать, что я в сравнительной безопасности.

Я молча поджала губы, всем видом показывая, что не в теме.

Тем временем он продолжал:

– Девочка ты не промах, но не тебе со мной тягаться и играть в молчанку! Что ты знаешь об алмазах и Барышкине и этом, как его, Белобрысове? Может, они заодно? Мне нужны конкретные ответы. – Он снова впился ледяным взглядом в мое лицо. – Видишь ли, милая, если этот добрый старичок не вернет мне мое имущество, то о твоих круизах, островах, дорогих платьях, украшениях, ресторанах, крутых тачках можно будет забыть! Ты или работаешь со мной, или остаешься на обочине дороги жизни! Посмотри на меня!

«Да уж, напугал! Я ведь тоже подозреваю Белоусова, может, убить двух зайцев одним выстрелом? У Родионова связи, он быстро отыщет мой объект преследования, а заодно получит для себя нужную информацию, тогда и Барышкин будет цел и невредим! А что, если Белоусов непричастен, и тогда пострадает невинный человек? Но ведь он занимался подделкой, как выяснилось! Ладно, была не была!»

– А что мне будет, если я соглашусь? – Я же должна была задать этот вопрос…

– Вот это другое дело! Наконец-то я слышу правильные нотки современного мира. Что-то за что-то, верно? Я тебе конфетку, а ты мне мячик, а помнишь, как в детстве? Я тебе списать контрольную работу, а ты мне свой обед из буфета! Я тебе миллион, а ты мне крышу! Все банально, как и всегда! Люди никогда не перестанут наступать на одни и те же грабли! – Он внезапно прервался, поняв, что зашел далеко. – Что ты хочешь?

«Для меня моя профессия является одной из наиболее гуманных видов деятельности. Защита людей, избавление мира от преступности, не это ли главное в моей работе?»

– Возможно, Белоусов причастен к пропаже алмазов! По крайней мере, он мастерски занимается подделками. Его подружка шепнула мне в туалете, что колье из топазов ненастоящее. Местонахождение его я не знаю, ваши подручные как раз похитили меня, когда я пыталась выследить его. – Я внимательно посмотрела на него. – Так вот! Ему не должны причинить вреда, его следует судить по закону в случае виновности!

Родионов пристально посмотрел мне в глаза.

– Я согласен! И все же Барышкин тебя не заслуживает! – Он подозвал одного из охранников и поручил как можно быстрее найти ювелира. – Ты поедешь с нами! Мне нужен свидетель, когда этот мужик расколется и потянет за собой твоего «папика»!

Мне вернули все, кроме «макарова». Хоть Родионов и снизил градус подозрительности, но с этим человеком очень трудно иметь совместные дела.

Мы выехали около десяти вечера на катере в неизвестном мне направлении. Но, судя по тому, как ловко ребята установили маршрут, им все же удалось выследить Ивана. Судя по всему, мы двигались в сторону Покровска, к другому берегу. Интересно, почему на катере? Но я мудро не стала задавать этот вопрос. Чем меньше говоришь с собеседником, подобным Родионову, тем лучше тебе же.

Меня посадили на палубе, дали теплый плед и приказали никого не отвлекать и по телефону не звонить. Я сидела, как мышка в засаде, и наблюдала за поведением Родионова и его людей. В любой другой ситуации меценат мог бы показаться мне очень даже привлекательным мужчиной, но лишь до того момента, как он покажет свои зубы в ответ на мое неповиновение.