Анна Малышева - Лучше бы я осталась старой девой Страница 18

– Плакала?

– Немножко…

– Мы наших девушек в обиду не даем… – сказал тот, почему-то обращаясь к Лене. – Все уже это поняли. А где Наташа?

– Откуда мне знать… – довольно невежливо ответила Инна. – Сейчас придет, наверное… Если у нее ребенок болеет, то может опоздать.

– Она доиграется. – Дверь захлопнулась.

Инна закурила, дала сигарету Лене. Та вспомнила о Сашке. Он остался дома под надзором Александры – полной дамы лет под пятьдесят, чьи волосы были выкрашены в ядовито-рыжий цвет. Голос у нее тоже был ядовитый, и при этом сладкий. Лену она ощупала взглядом и елейно спросила, откуда приехала подружка. С Сергеем тоже поздоровалась очень сладенько. А вот с самой Инной чуть не поругалась – требовала какой-то надбавки за то, что сходила на днях в магазин за продуктами. Инна ничего ей не дала, сказала, что денег пока нет, и Александра осталась с детьми, чрезвычайно недовольная. Она упомянула еще и о том, что за второго ребенка ей тоже полагается надбавка, но Инна ее успокоила – за этим ребенком надо следить один раз. «Пока не хочу говорить, что откажусь от ее услуг, – пояснила она в машине. – Иначе закатит скандал. И мне спокойнее – хоть нормально присмотрит сегодня за детьми. Но и стерва же она, скажу тебе! За все ей полагается надбавка… Я подозреваю, что это она распускает про меня сплетни в доме. Все знают, кем я работаю! Не удалось утаить… Представь, один раз ко мне пыталась завалиться компания местных подростков! Ну я их выпнула, пригрозила, что им кое-кто башку оторвет. Не Сергей, другие люди найдутся. Клуб нас защищает. А вообще, жить в этом доме неприятно…»

– Дети сейчас спят… – Лена посмотрела на часы. – Все-таки мне хотелось бы самой сидеть с ними.

– Ну и сидела бы, – буркнула Инна. – Что лучше? Никто тебя не заставлял ехать в этот дурдом.

Тут она была не права, но перечить не хотелось – Лена видела, как расстроена подруга, и ей было очень ее жалко. Инна, гордая Инна! Все говорили, что гордая. Нет, конечно, она была далека от кавказского кодекса чести, который все еще исповедовала ее мать, несмотря на то что давно жила в Москве. И все же…

Дверь снова отворилась, и в уборную вошла высокая девушка. Ее внешность поразила Лену: лицо словно с картины старинного художника, специализирующегося на мадоннах, ледяные, очень светлые глаза, узкие губы. «Неужели и к этой пристают?»

– Тебя уже спрашивали, – Инна повернулась к вошедшей.

– Знаю.

Ни слова больше не говоря, девушка скинула плащ, повесила его в шкаф и принялась раздеваться. Сергей поздоровался с нею даже как будто с уважением, но та не повернула головы.

– В зале сидела мерзкая компания, – продолжала Инна, – но я приняла огонь на себя. Тебе повезло, Наташка. Теперь их там нет.

– Ну и что… – послышалось из-за дверцы шкафа. Оттуда протянулась тонкая голая рука и перебросила через всю комнату что-то черное. Тряпка упала на диван, Сергей бережно поднял ее и расправил. Это оказалась прозрачная кофточка, на «молнии» спереди.

– Пантера! – позвал ее Сергей. – Ты сегодня не в духе?

– Не смей называть меня так, – Наташа продолжала переодеваться за дверцей. – Какого черта ты вообще тут сидишь? Инка, почему он не может приезжать за тобой утром?

– Прекрати, – возмущенно ответила та. – Он мне тут нужен. И не так уж часто он тебе мешает.

– Он ко мне клеится, неужели не видишь? – хладнокровно пояснила Наташа. – Стоит тебе выйти, начинает приставать.

– А мне-то что? – Инна пожала плечами.

– Твое дело…

«Пантера» переоделась и подошла к зеркалу. Ее наряд был из черной лаковой кожи, крепко обтягивающей фигуру почти без признаков пола. Крохотная грудь, сильные прямые ноги в сетчатых чулках… Она уселась перед зеркалом и начала краситься. Сергей встал и вышел, хлопнув дверью. Лена уже ничему не удивлялась.

– Вернется! – прокомментировала его уход Инна. – Сокровище какое… Покружит по городу и приедет назад. А хоть бы и не возвращался!

– Кого-то подцепила? – поинтересовалась Наташа.

– Черта с два. Просто он мне надоел. Как твоя дочка?

– У нас все еще течет из ушка, просто кошмар… – пожаловалась Наташа, поворачиваясь к подруге. Теперь ее глаза вовсе не были ледяными. – Муж опять просидит с нею всю ночь. Хорошо, что у него каникулы.

– Когда он институт закончит?

– Еще два года.

– Не ревнует?

– Еще как ревнует… Я его умоляю не выдумывать всякие гадости, а он все равно изводится. Но что я могу сделать? Если я уйду отсюда, мы окажемся на улице. Сама знаешь! Квартиры нет, он ничего не может заработать. Ребенок…

– Я не хотела бы иметь мужа, – проворчала Инна. – Всю ночь убиваешься, а вернешься домой – и готова сцена ревности…

– Нет, обычно сцена бывает под вечер… – усмехнулась та. – Когда я собираюсь на работу. А когда прихожу – все спят. Он просто подвигается в сторонку, и я ложусь рядом.

– Алло, девчонки, что вы сделали с Сергеем? – Это вернулась Ира. – Я его встретила в коридоре, он собрался уходить.

– Несчастная любовь, – ухмыльнулась Инна. – К ней вот!

Наташа скривила губы и с любопытством спросила вошедшую:

– Ты сколько там проторчала?

– Минут двадцать. Смотрите! – Ира пошурчала стодолларовой бумажкой, вынутой из-за резинки колготок. – Щедрый дядечка дал. Сказал, что я, наверное, мало зарабатываю и он будет ждать меня в холле.

– Смотри, узнают…

– Никто не узнает. Ведь вы меня не заложите. – Ира спрятала бумажку в сумочку и повесила ее в шкаф.

– Ты пойдешь с ним? – брезгливо спросила Наташа.

– А я когда-нибудь с кем-то ходила?

– Гляди, доиграешься…

– Ничего страшного. Дядечка просто меня потеряет. Ведь есть служебный выход.

– А завтра явится и сделает сцену!

– Ни черта не сделает! Сколько раз так бывало… Он смотрел на меня? Смотрел. Я с ним сидела, болтала? Болтала. Это чаевые, а не аванс… – твердо ответила Ира. – Если он не разобрался в этом – его проблема. Я смогу ему объяснить, как следует.

– И все же ты нарвешься!

– Надоело. – Ира принялась пудриться.

Наташа, совсем уже готовая к выходу, встала и достала из ящика стола сложенный веер из черных пушистых перьев. Ловко взмахнула им, он раскрылся, она пощекотала перьями свою грудь, шею и молча вышла.

– Вот так мы и живем, – вздохнула Инна, повернувшись к Лене. – Довольно гнусно. Счастливая ты… Няньчишься с ребенком, и никто тебя не лапает!

– И никто мне не платит, – подхватила та. – Знаешь, когда я в последний раз держала в руках сто долларов?

– А танцевать умеешь? – вмешалась Ира. – Фигура у тебя классная. Хочешь – попробуй поступить к нам. Хотя сперва надо пройти конкурс.

– Я уеду через несколько дней, – улыбнулась Лена.

– Ты не москвичка?

– Нет, я из Питера.

– Но там ведь есть ночные клубы?

– Представляю себе, как обрадуется моя мама… – кисло ответила Лена.

– Все наши мамы очень радовались, – кивнула та. – Ну и что? Есть вещи и похуже.

– Но я с матерью в одной квартире живу, она меня постоянно пилит. А ты, наверное, снимаешь?

– Ничего подобного, – Ира сделала отрицательный жест. – Зачем тратить на это деньги? И потом, так удобнее – мать готовит, стирает, все такое, а я деньги даю…

– И не бывает скандалов?

– Она на меня плюнула. И вообще, для нее самое главное – деньги. Вот если бы я делала это даром…

Дверь снова открылась, вошел ведущий. Девушки уставились на него, но он обращался только к Ире:

– Что это значит?

– А что? – Она сделала наивные глаза.

– Тебя снова требует клиент.

– Ну и пусть требует. Что – раньше такого не случалось? Я все равно к нему не пойду – правила не позволяют во второй раз…

– А сто долларов взять правила позволяют? Ты его провоцировала на чаевые?

– Нет, – нагло ответила та. – Это был подарок.

– Ты не должна была брать. Наши девушки – не проститутки.

– Сперва объясни это клиентам. Мне дали – я взяла.

– Ты назначила встречу?

– Вранье! – искренне возмутилась Ира. – Он тебе так сказал?

– Я сам знаю, что он мне сказал, – жестко ответил ведущий. – Давай сто долларов.

– Да на, на… – Ира распахнула шкаф и вытащила из сумочки бумажку. – Он бы не обеднел… Жмотина…

– Это кто жмотина? Еще раз примешь от кого-то деньги – вылетишь с ветерком! – пообещал он. – На твое место двадцать претенденток, и есть покрасивее тебя.

С этими словами он вышел. Ира огорченно присвистнула, но впрочем, видно было, что этот эпизод ее не слишком взволновал.

– Как ты думаешь, – обратилась она к Инне. – Он ему отдаст деньги?

– Отдаст. Обязан отдать.

– Я бы даже ничего не имела против того, чтобы делиться с ним, – задумчиво сказала Ира. – Но мне обидно, что лысый боров получит свои сто баксов обратно… Значит, зря перед ним извивалась… Странно – чем больше получаешь, тем меньше у тебя денег. Даже на черный день отложить не могу.

Вернулась Наташа – такая же холодная и невозмутимая, как раньше. Казалось, она вовсе не раздевалась на сцене, а провела эти десять минут, попивая кофе у себя дома на кухне.