Валерий Карышев - Записки Бандитского адвоката Страница 18

- Свидетеля в отношении кого? Своего клиента Солоника?

- Да, об этом тоже будет речь.

- Но по закону я не могу быть свидетелем и давать какие бы то ни было показания, связанные с моим клиентом Солоником. - И я тут же положил на стол заранее написанное заявление.

Следователь быстро ушел в соседнюю комнату, с кем-то, видимо, проконсультировался и, вернувшись через несколько минут, сказал:

- Беседа будет касаться не самого Солоника, а его побега.

- Но о побеге я знаю только из средств массовой информации.

- Хорошо. Я проведу с вами допрос, а потом с вами побеседует один из руководителей РУОПа.

Так, значит, встречи с Рушайло не миновать, и информация моего знакомого оперативника была верной.

Теперь оставалось только гадать: будет ли мне предъявлено какое-либо обвинение и задержат ли меня в качестве подозреваемого?

Как бы там ни было, я старался держать себя в руках.

Посыпались вопросы; когда я видел Солоника, знал ли кого-нибудь из его окружения, знакомых, друзей; когда видел в последний раз Наташу и прочее и прочее. Отвечал я односложно: ничего не видел, ничего не знаю, ничего конкретного сказать не могу.

Время от времени кто-то звонил следователю, вероятно, наша беседа прослушивалась и по телефону он получал какие-то новые инструкции о том, как вести себя со мной.

Мои ответы явно раздражали следователя. Он то бросал ручку, то начинал со мной спорить, то прямо намекал, что советует мне беречь свое здоровье, чтобы не потерять его так, как это случилось с моим коллегой Алексеем Загородним. Так вот оно что?! - какая наглость!

Наконец он признался, что я уже давно "под колпаком". Я сделал удивленные глаза:

- Не может быть! А зачем?

- Ну как же! Нам интересна ваша судьба.

Беседа продолжалась более двух часов. Я весь выдохся, устал, - и мне все было уже безразлично. Наконец-то протокол беседы был подписан, и я встал.

- Куда мне идти теперь? - спросил я у следователя.

- Я провожу вас домой.

- Но вы же сказали, что со мной будет беседовать кто-то из руководства?

- Вы знаете, он уехал на совещание.

Значит, что-то произошло. Руководство не посчитало нужным со мной разговаривать, потому что меня внизу ждали журналисты и я мог сразу же дать им информацию, или же, возможно, были и другие причины.

- Меня провожать не нужно, я сам могу дойти, - сказал я.

- Нет, режимное учреждение не Ботанический сад, чтобы по нему спокойно прогуливаться, я вас провожу до дверей.

Следователь шел немного прихрамывая. Я молчал. У двери он неожиданно, как бы оправдываясь, сказал:

- Вот видите - ранение... помоложе был, под пули лез...

Хотелось спросить: "А сейчас что, поумнее стали?" - но сдержался.

Я не знал, как мне с ним прощаться, но все же осторожно протянул ему руку:

- До свидания.

- До свидания, может быть, еще встретимся, - сказал он.

Подобный финал беседы нисколько меня не обрадовал.

Журналисты ждали меня. Я не скупился на интервью. А на следующий день я стал знаменитым адвокатом.

Я БЕРУСЬ ЗА РАССЛЕДОВАНИЕ

Допрос в РУОПе был последней каплей. Загадочный побег Солоника не сулил ничего хорошего и в дальнейшем. Угроза опасности по-прежнему тенью следовала за мной. Надо было быть готовым ко всему. А что, если прежде всего самому разобраться в побеге Александра Солоника? Идея собственного расследования показалась мне очень даже заманчивой.

Я приехал в "Матросскую тишину" и после ритуала всех формальностей стал вызывать к себе одного за другим клиентов. Надо было получить от них хоть какую-либо информацию. Но сведения у них были отрывочные: кто-то что-то знает, слышал - и никаких конкретных фактов.

Полдня в следственном кабинете страшно меня утомили. Я вышел в коридор и заметил очень знакомое лицо. Это был сотрудник следственного изолятора. Я машинально двинулся за ним. Свернув в другое крыло, он вошел в свой кабинет и закрыл за собой дверь. Я пытался припомнить, кто же он. Ну конечно же я его видел в Большом Кисельном переулке. Он сидел в приемной в ожидании допроса. Значит, мы с ним вместе были в роли подозреваемых! Прекрасно! Можно попробовать что-нибудь узнать от него.

Я постучался.

- Войдите!

Я молча вошел. Сотрудник изолятора поднял на меня удивленный взгляд.

- Здравствуйте. Вы меня не помните?

Он посмотрел на меня внимательнее.

- Кажется, припоминаю... Да, вы адвокат Солоника.

- Совершенно верно. А я видел вас в Большом Кисельном переулке.

- Да, точно... - протянул он. - Садитесь. Я присел.

- Как у вас дела? - поинтересовался я.

- Сейчас уже более-менее ничего, хотя все получили достаточно большие взыскания.

- А что?

- Как что? Было служебное расследование, всех коснулось. Например, дежурного по следственному изолятору и старшего по корпусу отправили на пенсию. Заместителю дежурного объявили строгий выговор. Начальник СИЗО и его заместитель предупреждены о несоответствии занимаемой должности. Вот как нас всех наказали! После побега наш девятый режимный корпус переименовали в СИЗО-4 и создали как бы спецтюрьму. Хотя я не понимаю, зачем было переименовывать?

- А как вообще все получилось? - спросил я.

Он удивленно посмотрел на меня и призадумался: а стоит ли, собственно, посвящать меня в курс дела? С другой стороны, побег Солоника как-то уже освещался в СМИ.

- Ну как... Где-то в одиннадцать часов вечера из камеры на третьем этаже, напротив той, где сидел Солоник, раздался стук. Одному из заключенных стало плохо с сердцем. Старший по корпусу вызвал врача. Пришли два фельдшера, вызвали заместителя дежурного по следственному изолятору. Камеру, в которой находилось шесть человек, открывали в присутствии Меньшикова. Для этого он спустился с четвертого этажа на третий. Фельдшеры осмотрели больного, сделали ему укол и ушли. Но через двадцать минут дежурный прапорщик по третьему этажу вызвал их снова. Больной стал терять сознание. Процессия вернулась, на сей раз в сопровождении двух зеков с носилками. Перед тем как открыть камеру, прапорщик опять вызвал Меньшикова, потому что в камеру можно было входить при надежной охране, но не докричался его. Младший сержант Меньшиков так и не явился. Прапорщик потом объяснял, что это его не смутило: может, в туалет пошел человек, может, со слухом плохо... Камеру открыли, больного унесли, а старший по корпусу пошел искать своего единственного помощника. Обошел четвертый этаж - никого нет. Пятый - то же самое. Поднялся несколькими ступеньками выше и - обомлел. Входная дверь в прогулочный двор - настежь, навесной замок болтается. Прапорщик сделал еще несколько шагов и едва не грохнулся в обморок. С крыши вниз спускался альпинистский шнур.

Началась тревога. Охранники стали проверять камеры. Все оказались на месте. Снова пошли по камерам. Заглянули и к Солонику: на шконке лежал человек и спал. Но один из проверяющих сдернул одеяло и вместо Солоника увидел свернутый матрас.

В СИЗО понаехала уйма начальства - опера, следователи... Установили, что шнур был длиной около двадцати метров и спускался как раз на крышу одной из бытовок по улице Матросская тишина, где стоял вагончик.

Стали делать обыски. В камере беглеца Солоника нашли коробку от патронов к пистолету "браунинг" калибра 7,65. А в комнате, где Меньшиков хранил свои личные вещи, обнаружили несколько карабинов. Стало ясно, что Меньшиков сделал слепки с ключей, принес пистолет, веревку и таким образом помог Солонику бежать.

Объявили розыск. А дальше - следствие. Несколько раз допрашивали, угрожали Лефортовом. А виновным по побегу все же был признан Сергей Меньшиков. Стали распутывать эту версию. Выяснили, что он был принят на работу в СИЗО в ноябре, то есть спустя две недели после того, как в "Матросскую тишину" поместили Солоника. Сергей Меньшиков пришел сюда из коммерческой структуры, хотя имел там неплохой заработок. Короче, сделали вывод, что его специально наняли, чтобы освободить Солоника.

Но помимо того, что Сергей Меньшиков организовал побег, каким-то странным образом в тот день должны были дежурить трое дежурных по корпусу, но ни один из них на работу не вышел. Впрочем, это уже не наше дело, - закончил рассказ оперативник. - А как у вас дела?

- У нас так же, как и у вас. Допросы, слежки, все по-старому.

Мы попрощались. Я вышел на улицу. Теперь я представлял картину побега Солоника.

ГОЛОС СОЛОНИКА И ТРУП В ВАРИБОБИ

Прошло почти полтора года. После моего допроса в РУОПе жизнь моя стала нормализоваться. Меня больше не беспокоили из-за побега Солоника. Однако нельзя сказать, чтобы интерес к Солоникуупал. На страницах средств массовой информации порой появлялись статьи, по НТВ показали фильм "Курганский терминатор", в криминальной хронике, освещая какие-нибудь убийства, часто сравнивали их с почерком Александра Солоника. Страна о нем не забывала.

Где-то в конце января 1997 года по моему мобильному телефону раздался неожиданный звонок. Я снял трубку и услышал голос, похожий на голос Александра Солоника. Он говорил скороговоркой, вероятно из-за недостатка времени. Сообщение было кратким: