Нил Гейман - Череп Шерлока Холмса Страница 18

Подойдя к окну, Холмс углубился в чтение. Меня снедало любопытство, но я пересилил себя и вместо того, чтобы заглядывать через плечо моего друга, принялся неторопливо раскуривать свою трубку. Холмс тотчас сказал, не отрываясь от чтения:

— Лестрейд был так любезен, что прислал мне копию досье на погибшего. Угадайте, друг мой, кем был в прошлом этот русский?

— Право, затрудняюсь… — пробормотал я. — Князем? Прожигателем жизни?

Холмс бросил бумаги на стол и улыбнулся.

— Не гадайте, Ватсон. Господин Раковски в молодости был одним из тех самых русских революционеров-террористов, чьи предшественники убили царя Александра. Сам он участвовал в нападении на видного чиновника Министерства внутренних дел в окрестностях города… — Холмс прочитал по слогам: — Пол-та-ва… Так вот, наш герой был, что называется, настоящим сорвиголовой. Он верхом настиг чиновника, ехавшего в карете, и, перепрыгнув в карету, заколол его кинжалом. Затем, правда, его деятельность была менее эффектна, хотя по-прежнему связана с движением русских анархистов. Будучи весьма талантливым инженером, он занимался изготовлением адских машин, которыми пользовались террористы. Опасаясь полицейских преследований, по чужому паспорту уехал в Швейцарию, а десять лет назад осел в Лондоне. Ну? Что вы скажете на это?

Прежде чем ответить, я взял в руки досье, присланное маленьким инспектором.

— Я бы считал весьма вероятным мотивом преступления месть, — осторожно ответил я (в том, что имело место именно преступление, но никак не несчастный случай, Холмс вполне меня убедил). — Либо со стороны русской секретной службы, либо со стороны бывших сообщников по террористической организации.

— Что же, вполне логично, — заметил Холмс. Ободренный этим, как мне показалось, согласием, я продолжил уже более уверенно:

— Тем более что за то самое убийство чиновника он был заочно приговорен к смертной казни! Видимо, русские сочли необходимым в конце концов привести приговор в исполнение. Разумеется, они не хотели, чтобы кто-либо заподозрил убийство. И постарались представить дело так, будто произошел несчастный случай.

Пока я говорил, Холмс расхаживал по комнате, заложив руки за спину и поощрительно покачивая головой.

Я отложил пакет в сторону и закончил:

— Думаю, исчерпывающие сведения об этом деле хранятся в русском консульстве.

При этих словах Холмс прекратил мерить шагами комнату и хлопнул в ладоши:

— Великолепно, Ватсон! Последняя фраза свидетельствует, что, при всей ложности вашей версии, вы понимаете необходимость консультации с русскими дипломатами!

— Ложности? — смущенно пробормотал я. — Но почему — ложности?

— Потому, дорогой мой, что вы приписываете правительству великой державы действия, более подходящие какой-нибудь разбойничьей шайке, — ответил Холмс. — Впрочем, иной раз случается и такое. Но главная ваша ошибка в том, что вы не потрудились дочитать сведения, присланные Лестрейдом, до конца. А там говорится, что господин Раковски, с началом войны, движимый патриотизмом, раскаялся, самолично явился в консульство и через короткое время получил прощение российского правительства, а также разрешение вернуться на родину. И то сказать — последние годы он вел спокойную и вполне добропорядочную жизнь, был сотрудником Британского музея… — Холмс улыбнулся: — Жаль, у меня не хватило терпения выслушать вторую вашу версию — месть со стороны сообщников. Поэтому сразу же скажу: прежние сподвижники господина Раковски тоже стали вполне респектабельными гражданами, а некоторые даже получили видные посты в государственных учреждениях. В том числе и в полиции.

— Погодите! — воскликнул я. — Вы сказали — он получил разрешение вернуться на родину?

— Именно так.

— Почему же он им не воспользовался?

— Видимо, у него были на то веские причины, — ответил Шерлок Холмс.

Я хотел спросить, какие причины он имеет в виду, но тут в комнату вошла миссис Хадсон. Вид у нее был весьма обиженный. Она молча водрузила заварочный чайник на наш стол, после чего обратилась к моему другу с неожиданной горячностью:

— Мистер Холмс, неужели вы собираетесь покинуть мой дом на старости лет — дом, который столько лет служил вам?..

Честно признаюсь, я онемел от такого заявления. Холмс был удивлен не меньше моего:

— С чего вы взяли, миссис Хадсон?

— Ну как же! — обвиняющим тоном сказала наша хозяйка. — Сегодня вы попросили посыльного, кроме «Таймс» принести вам «Санди Кроникл» и еще несколько газет, в которых даются объявления о сдаче квартир внаем. И каждый раз, входя в гостиную, я застаю вас за просмотром этих объявлений. Даже сейчас вы их читаете! — и миссис Хадсон указала на газету, которую Холмс действительно просматривал перед ее приходом.

Тот искренне расхохотался.

— Дорогая миссис Хадсон, — проникновенно сказал он. — Уверяю вас, ничего подобного ни у меня, ни у доктора и в мыслях не было. Разве мы могли бы найти где-нибудь в другом месте столь уютное жилище и столь очаровательную хозяйку? Нет-нет, вы идете по пути моего друга Ватсона — его предпосылки всегда точны, но выводы довольно часто оказываются ложными. Я действительно просматриваю списки сдающихся внаем квартир, но это необходимо для дела, которым мы с доктором заняты в настоящее время.

Когда успокоенная миссис Хадсон вышла, я спросил у Холмса:

— В самом деле, зачем вы просматриваете списки сдающихся внаем квартир?

— Коль скоро мы имеем дело с убийством, — ответил Холмс, — причем рассчитанным очень точно, кто-то должен был изучить расписание передвижений жертвы. Значит, за Раковски следили, и отнюдь не в течение одного дня. Стоя на улице, преступник рисковал привлечь к себе внимание.

— Может быть, из кафе? — высказал я предположение.

Холмс покачал головой.

— Никаких кафе я там не заметил. Что же остается? Съемная квартира. Цели своей преступники достигли, квартира ими, скорее всего, уже оставлена и сейчас снова сдается, — великий сыщик чуть поморщился. — Да, я знаю, предположение слабенькое, но за неимением лучшего его следует проверить. Кроме того, — он продемонстрировал мне связку отмычек, — нам необходимо осмотреть и квартиру покойного Раковски. Вы согласны?

Ливень, обещанный с утра, так и не пролился. Наняв на Бейкер-стрит кэб, мы вновь отправились на Тотенхейм Корт-роуд — проверить адреса, найденные Холмсом в газете. Один из них он отверг сразу же — в этом месте улица делала небольшой изгиб, и из окон квартиры нельзя было видеть выход из квартиры Раковски. Вторая квартира пустовала уже давно, но хозяйка решила ее сдавать лишь недавно, в связи с материальными трудностями.

В третьей квартире забрезжила надежда. Домохозяйка сообщила, что у нее до недавнего времени проживал одинокий мужчина средних лет. Съехал он буквально несколько дней назад.

— Такой предупредительный, вежливый, — сказала хозяйка. — Работает где-то коммивояжером. Квартира была оплачена еще на неделю вперед, но он вынужден был оставить Лондон раньше, чем предполагалось. А о возврате денег даже не заикнулся.

— Очень благородно и щедро с его стороны, — пробормотал Холмс. — Квартира в хорошем состоянии? Мы с другом хотели бы снять ее.

— О да, — подтвердила хозяйка. — Предыдущий жилец был очень аккуратным и оставил все в идеальном порядке. Да вы и сами можете убедиться!

Хозяйка провела нас на второй этаж, где располагалась квартира.

— Обратите внимание, — вполголоса сказал Холмс, — отсюда имеется второй выход.

Квартира действительно была в идеальном состоянии. По еле слышному недовольному хмыканью Холмса я понял, что мой друг не может найти никаких следов, которые рассказали бы ему что-нибудь о предыдущем жильце.

— Либо этот человек аккуратен сверх всякой разумной меры… — разочарованно сказал великий сыщик.

— Либо он специально уничтожил все следы своего пребывания, — торжествующе закончил я.

— Блестящий вывод, Ватсон! — сказал Холмс. — Практически, это дело ведете вы один. Вы его обнаружили, вы и делаете все основные выводы.

— Что же, в таком случае вам останется лишь написать рассказ — по окончании расследования, — парировал я.

— О нет, Ватсон, — отверг эту идею Холмс. — Вы вполне способны стать сыщиком — но я-то, увы, напрочь лишен литературного таланта… — он развел руками. — Однако давайте осмотрим место, откуда наш жилец наблюдал за ежедневными перемещениями господина Раковски.

С этими словами мой друг подошел к малюсенькой лоджии, где с трудом мог поместиться один стул. Отсюда место происшествия было видно, как на ладони.

— И здесь ничего! — раздосадованно сказал Холмс. — Поистине невероятно, — повторил он. — Ни следов пепла, ни царапин… Между тем мой опыт подсказывает, что неотрывно наблюдающий за кем-нибудь человек должен что-нибудь делать руками, чтобы компенсировать вынужденную неподвижность.