Марина Белова - Выйти замуж за немецкого рыцаря Страница 18

Я ее поняла и потому пожалела: «Бедняга. Кто из нас не писал в детстве или в юношестве стихи? Да почти все. Но всем ли дано стать действительно настоящим поэтом? Единицам. Слава богу, большая часть доморощенных гениев это понимает и впоследствии занимается делом: кто-то становится инженером, кто-то врачом, кто-то идет на завод. Но кто-то так и остается ребенком, чтобы всю жизнь писать стихи, которые никто и никогда не издаст и не прочитает».

Чтобы лишний раз не травмировать Лизу, спрашивать о творческой карьере Кирилла я не стала и перевела разговор на другую тему.

– А у вас мило, – сказала я, окинув взглядом тесную кухоньку. – Ах да! Не знаю, говорила ли вам по телефону Ира, но после вашего отъезда дом ограбили.

– Да, говорила, но толком ничего не сказала. А что пропало? Много ли вынесли? Очень ценное? – зачастила Лиза. Заметно было, что она сильно волнуется. – Столько в доме людей и ограбили… Никого хоть не убили? Все живы?

– Живы все, – успокоила я Лизу. – Все спали, – я не стала ей рассказывать, что в это утро покинули дом Алина, Тамара Леонидовна и племянники Ирины, – одному Николаю не спалось. Наверное, вышел подышать свежим воздухом и лицом к лицу встретился с бандитами. Его нашли на газоне с проломленной головой.

– Ужас какой!

– Сейчас он в больнице. Врачи делают все возможное.

– Будем надеяться, он выздоровеет, – вздохнула Лиза и еще раз поинтересовалась: – А что взяли воры?

– Вы помните стеклянную витрину, в которой хранились якобы сокровища нибелунгов?

– Я слышала, как Густав рассказывал легенду о нибелунгах, – Лиза не стала отрицать то, что знала о сокровищах, – но я подумала, что ценности никакого отношения к мифическим карликам не имеют. Возможно, вещи и старинные, но… до сказочных им далеко. Кому нужны эти желтые побрякушки? Грубая работа.

– Естественно, украшения не от Тиффани. Соглашусь, что они несколько грубоваты, но ценность их не в ювелирной работе, а в старине, как вы изволили заметить.

– А Густав проводил экспертизу? Слышала, что по углеродному составу можно абсолютно точно сказать, сколько вещи лет.

– Нет, – протянула я. – А впрочем, не знаю.

Спросить у Густава об экспертизе мне отчего-то не пришло в голову. Ну да какая теперь разница? Сейчас главное – найти вора и сами вещи.

– Если вещи действительно старинные, я бы на месте полиции поинтересовалась, с кем из историков или археологов общался Густав, – подсказала мне умную мысль Лиза. – Просто так кубок и что там еще было на аукцион не выставишь. Значит, ценности уйдут в частную коллекцию. А коллекционеров всегда можно вычислить.

– Легальных коллекционеров, – поправила я ее.

– Если коллекция теневая, тогда, считайте, не повезло, – согласившись со мной, уныло вздохнула Лиза.

«Нет, на воров Лиза и Кирилл не похожи, – подумала я, вглядываясь в умные глаза собеседницы. – И в Мюнхен я, похоже, приехала зря. Лиза, если судить по ее реакции, никакого отношения к ограблению не имеет. Бедная несчастная женщина, зацикленная на своем муженьке. Кирилл – ее крест. Все ее мысли и заботы только о нем. Кирилл? А тот, тот озабочен только тем, как бы напиться. Лиза вынуждена контролировать каждый его шаг. Она стережет мужа не хуже, чем дракон Фафнир стерег сокровища нибелунгов».

Как бы то ни было, при всей своей уверенности в Лизиной непричастности к ограблению я все же спросила:

– Лиза, а чем вы добирались из Дюссельдорфа в Мюнхен?

– Мы? Поездом. Чем же еще? Самолетом для нас дорого. А потом сели в такси. Там и подрались, – грустно улыбнулась она.

– Значит, вы всю ночь ехали?

– Ну конечно, – заверила она меня.

– Вы на всякий случай билеты найдите. Возможно, полицейские захотят с вами побеседовать, – предупредила я.

– Да? Но ведь, когда произошло ограбление, нас не было в доме.

– Это не имеет значения. Вы долго жили в доме, и потому подозрение может пасть и на вас.

– Понимаю, – задумчиво произнесла она. – Списать ограбление на нас – весьма удачный вариант. У нас нет работы, мы не родственники Ирины, к тому же эмигранты. Но самое главное – мы пока не граждане Германии. Все один к одному. – Лиза побледнела, понимая, в какую переделку попали она с мужем. – Я найду билеты, я не могла их выбросить, – заметалась она.

Мне стало ее жалко. Полицейские и впрямь могли все списать на них.

– Где же билеты? – Она сбегала в прихожую за сумкой и вывернула ее содержимое на стол. – Вспомнила! Билеты у Кирилла! А он никогда не очищает свои карманы. Перед стиркой я выгребаю из них все: бумажки от конфет, билеты на автобус, рекламки, которые раздают на улицах…

– Лиза, вы только не паникуйте. Под подозрением все: я, мой муж, моя подруга Алина, Анна, Николай и даже Тамара Леонидовна. А еще все, кто знал о ценностях Густава. А уж он постарался поставить всех в известность о хранящихся в доме сокровищах. Ирина говорит, что он перед всеми хвастался. И я ей верю. Есть у Густава такая черта.

– Зря хвастался. Бога благодарить надо, что воры никого не убили! Как подумаю, что кто-то мог погибнуть – Ирочка, Густав или Тамара Леонидовна, – мороз по коже идет! – Лиза действительно передернула плечами, как будто на нее повеяло холодным воздухом. – Не понимаю, почему сигнализация не сработала?

Я развела руками, мол, откуда мне знать.

– Вор нынче пошел не от сохи. В электронике разбирается. Не думаю, чтобы Густав стал экономить на сигнализации. Он, конечно, хвастун, но не дурак. Ира за дурака бы не пошла!

Ее эмоциональную речь прервал звонок в дверь. От неожиданности Лиза вздрогнула.

– Кирилл? – спросила я.

– Наверное, если только не полицейские, – испуганно произнесла она. – Пойду открою.

Через минуту до моих ушей донеслось:

– Кирилл, как ты мог?!

– А что такое?

– Я же тебя просила, умоляла. Ты сведешь меня в могилу! Господи, ты на человека не похож!

– Я?

– Иди в комнату, не позорься. – И хотя Кирилл ничего не спросил, Лиза сказала: – У нас Марина, подруга Ирины и Густава.

В кухню Лиза вернулась расстроенная донельзя.

– Взял деньги на газеты, а сам пошел в пивной бар, – вздохнула она. – Никакой пришел. Стыдно-то как. Что с ним делать, не знаю.

– Я могу с ним поговорить?

По-моему, Лиза решила, что я его хочу пристыдить:

– Вряд ли сейчас это возможно. Он никакой!

– Тогда я пойду, мне еще домой возвращаться, – сказала я, понимая, что Лизе сейчас не до меня.

– Уже уезжаете? Так быстро? – в ее вопросе было больше радости, чем сожаления. Полагаю, ей передо мной было стыдно.

– В принципе я уже все свои дела сделала. Сейчас на вокзал.

– Скоростные электрички ходят через каждые полчаса. Пройдитесь по городу, получите массу удовольствия. Составила бы вам компанию, но боюсь оставлять его одного. – Лиза кивнула головой в сторону комнаты.

Прогулка по Мюнхену! Мне очень хотелось последовать этому совету. О Мюнхене я знала много – как-никак я директор туристического агентства, – но прежде здесь бывать мне не доводилось. Естественно, очень хотелось своими глазами увидеть столицу Баварии.

– Здорово! – восторженно воскликнула я, про себя думая: «А что, если и правда погулять по городу? Не торчать же на вокзале?» – А вы не могли бы позвонить на вокзал и спросить, когда отходит электричка на Майнц? Я не очень хорошо говорю по-немецки, – призналась я, – меня могут не понять, я могу не то услышать. Еще опоздаю на электричку.

– Нет проблем. Майнц? – переспросила Лиза и взяла в руки телефон. Разговор со справочной службой был очень короткий. – В вашем распоряжении два с половиной часа. Прибытие в Майнц в половине одиннадцатого. Вот, возьмите. Это карта Мюнхена на русском языке, она вам пригодится.

Лиза была сама любезность.

– Спасибо, – поблагодарила я, поднимаясь. Не хотелось терять ни минуты.

Взглянуть на Кирилла я так и не смогла. Лиза, провожая меня до выхода, стала так, что спиной закрыла дверь, ведущую в комнату. Я, конечно же, это заметила, но подумала, что у Лизы уже вошло в привычку делать вид, будто в ее семье все в порядке.

Глава 12

Пока таксист вез меня в центр, я ознакомилась с путеводителем, который Лиза вручила мне вместе с картой. Теперь я точно знала, что мне надо в Старый город. Догадавшись, что водитель попросил меня уточнить, куда мне именно надо, я уверенно назвала:

– Мариенплатц.

– Я-я, – кивнул он и что-то добавил.

Что он сказал, я поняла лишь тогда, когда машина остановилась не на площади, а на узкой улице. «Дальше не проехать», – наверное, это он имел в виду.

Ничего, пройдусь пешком. Я люблю ходить, особенно по вот таким старым узким улочкам. Когда я иду по старинной брусчатке, мне почему-то всегда кажется, что, если я вырвусь из толпы любопытных туристов, сверну в какой-нибудь двор, уйду за угол или нырну в первую попавшуюся по пути арку, ветер времени отнесет меня на пять-шесть веков назад, в город, где нет ни автомобилей, портящих воздух, ни гремящих трамваев, где по мостовой проезжают золоченые кареты, а по тротуарам разгуливают дамы в кринолинах и в сопровождении галантных кавалеров.