Анна Данилова - Когда меня не стало Страница 18

– Тогда зачем было вообще морочить мне голову? Разве ты не говорил мне, что я нравлюсь тебе? Разве не ты провел со мной целую ночь в постели… И ты был, между прочим, голый… Разве это для тебя ничего не значит?

– Белла, я бы бросил всех женщин, если бы ты согласилась… Но ты бредишь другим…

– Хотите, – она снова сбилась на «вы», – я заменю вам Руфь… Всего один раз… Сегодня… Нет, прямо сейчас… Представляете, она заходит на кухню и видит нас… вдвоем…

Она говорила и говорила, нисколько не заботясь о том, чтобы он правильно ее понял. И только когда закончила готовить салат из помидоров и подняла глаза на притихшего Григория, увидела в его глазах такое вожделение, что так и замерла с ножом в руке.

– Что с тобой?

– Ничего, – очнулся он от своих фантазий и принялся складывать горкой ломтики хлеба в корзинку. – Ты права, Руфь надо отправить домой.

С этими словами он вышел из кухни, и Белла услышала, как он о чем-то тихо разговаривает с гостьей.

Послышался звук закрываемой двери, после чего Григорий вернулся, вздохнул и пожал плечами.

– Она ушла, – пробормотал он. – Думаю, что навсегда.

– А что ты ей сказал?

– Что у тебя тяжелое психическое заболевание и что ей просто опасно находиться с тобой в одной квартире…

– Ты серьезно?

– Вполне.

– Вот спасибо… Удружил. Ну да ладно, ты, кстати, ушел недалеко от истины. Все готово. И где только носит твоего Савельева, у меня аппетит разыгрался… звериный…

Глава 9

– Как я и предполагал, ее удушили, – докладывал им Савельев с набитым ртом. – А Исханов молчит. Я так думаю, что если в самом начале он молчал по какой-то не от него зависящей причине – ну, там, пригрозили, мол, заявишь о пропаже дочери, мы ее убьем, как это обычно бывает, – то теперь он просто в шоке. Вроде как и смысла нет никакого… девчонку-то не вернуть.

– А как же здоровое чувство мести? – спросила Белла. Она смотрела на Савельева и по мере опустошения тарелок то и дело меняла их.

– Я так думаю, что не сегодня-завтра он заговорит. Не железный же он, на самом деле.

– А что Ямщиков? Его взяли?

– Чтобы взять, надо хотя бы что-нибудь знать… А так: мука, орехи… Ерунда! За такие вещи людей не убивают. Муки пару мешков продал, сахару, ванили килограммов пять…

– Между прочим, ваниль дорого стоит…

– Но ведь не человеческой жизни?

– Да нет, конечно. А что, если убийство девушки и эта кража как-то связаны между собой?

– Понимаете, в чем дело… Я звонил Льву Данилычу, следователю, который ведет дело Ямщикова. Из его рассказа я понял, что Ямщиков вроде бы ничего и не крал, что Исханов сам дал ему добро на продажу сахара и прочего… И что деньги из пекарни перечислены на счет кондитерской фабрики… Документы вроде все в порядке, но деньги на счет так и не поступили.

– Как-то туманно вы все рассказываете. Он что, этот ваш Лев Данилыч, спросонья, что ли, с вами разговаривал?

– А ты откуда знаешь?

– Да ничего я не знаю. Просто разговор у вас с ним какой-то дурацкий получился. Не то перечислили деньги на счет кондитерской фабрики, не то нет. По-моему, это самый главный вопрос в этом деле.

– Хорошо. Поясняю. Заведующая пекарней утверждает, что перечислила деньги только за муку и сахар, а орехи с ванилью якобы она и не видела и никаких документов на них нет. А Исханов говорит, что и у него на складе ничего этого не осталось. И что Ямщиков, который грузил продукты, чтобы отвезти в пекарню, скорее всего продал орехи и ваниль налево.

– Он что, идиот? Разве он не понимал, что рано или поздно это откроется? Здесь что-то не так.

– Понятное дело. Если бы все было просто, давно бы разобрались.

– А знаете, что меня еще настораживает? Почему это муку и сахар грузил на машину не грузчик, не подсобный рабочий, а заместитель директора?

– Грузили-то, конечно, грузчики, это и Исханов говорит, но присутствовал при этом Ямщиков.

– Разве не нашлось на фабрике другого человека, который мог бы проделать все эти действия?

– Ты допрашиваешь меня, как заправский следователь. Согласен, темная история, хотя на первый взгляд она и выеденного яйца не стоит.

– А можно будет мне встретиться с… Исхановым? – спросила Белла, наливая всем чай. – Вдруг он мне что-нибудь расскажет.

– Ты вольна поступать как тебе вздумается, конечно, – вставил Григорий Александрович, – но представь, каково ему сейчас…

– Мне тоже, между прочим, нелегко. Уверена, что он сам не замешан в смерти Макса, но вполне может знать что-нибудь такое, что приведет меня не только к разгадке гибели Макса, но и к убийству его собственной дочери. Чувствую сердцем, все это как-то связано.

– Это все только слова, Белла. – Савельев похлопал себя по животу. – Ну спасибо вам, ребята. За такие харчи я теперь буду работать только на вас. Кстати, я узнал кое-что о Сосновской. Я просмотрел ваш списочек, подключил своих ребят и выяснил, что это не женщина, а сущий дьявол. Но, как говорят мои орлы, она красива до умопомрачения. За ней, видимо, кто-то стоит. Внесли крупный залог в размере пятнадцати миллионов, и теперь эта тигрица гуляет на свободе и ждет суда. Два адвоката, которых она нанимала, после смерти твоего мужа, Белла, отказались вести дело. Ведь она, похоже, продавала девчонку…

– Да это мы уже знаем. Меня интересует, где она сейчас и чем занимается?

– Да ничем. Она безработная.

– А это правда, что у нее однокомнатная квартира?

– Вот чего не знаю, того не знаю, – развел руками Савельев. – Но чувствую сердцем, что отпустят ее. У меня нюх на такие дела. Не допустят, чтобы ее посадили…

– Кто не допустит, не поняла?

– Как кто? Те, на кого она работает.

– И это называется суд?

Белла встала и принялась мыть посуду.

– А что же вы меня про Парсамяна не спрашиваете? Я ведь и про него узнал.

– Насчет Парсамяна, я думаю, беспокоиться не стоит, – сказала Белла, – вряд ли Макса могли убить из-за какой-то там девчонки…

– А вот и не скажи… Любопытную вещь я услышал, однако. Девчонка до того, как у нее все это вышло с Гариком, братом Давида, встречалась с мужчиной постарше ее… А он полгода как отсидел. Суд-то отложили по ходатайству твоего мужа, Белла. Вернее, из-за нескольких ходатайств. Макс настаивал на назначении психолого-психиатрической экспертизы, кроме того, он заявил, что волосы, к примеру, которые были найдены на сиденье машины, где было якобы совершено насилие, были изъяты с нарушениями уголовно-процессуального кодекса, то есть без свидетелей… И волосы с лобка потерпевшей были срезаны не врачом, а вообще непонятно кем… Короче, схалтурили ребята… Твой муж был профессионалом, мимо него это не могло пройти незамеченным. Короче, возник вопрос: а было ли вообще совершено изнасилование? Дело в том, что врач, к которому обратилась девица, как выяснилось, ее дальний родственник. Ее могли лишить девственности за пару-тройку дней до ее встречи с Гариком, но тот, кто переспал с нею до него, мог надоумить девицу, как выманить деньги у Парсамяна. Это сейчас встречается сплошь и рядом. Уверен, Парсамян предлагал ей деньги, но тот, кто задумал всю эту историю, счел сумму недостаточной. Предложи Парсамян ей побольше, думаю, она забрала бы свое заявление назад. Такие дела.

– Надо посоветовать Давиду, чтобы он съездил к девице да и заплатил эти деньги… – предложила Белла, но тут же спохватилась: – Вот черт, а кто же ему это скажет?

– Белла, ты меня удивляешь! – воскликнул Григорий Александрович. – Неужели ты не знаешь Парсамяна? Или ты думаешь, что он не понимает таких простых вещей?

– Тогда в чем же загвоздка?

– Не знаю. Вполне вероятно, что, пока мы с вами здесь разговариваем, Давид стоит перед дверью этой нахальной девицы и собирается предложить ей откупные.

– Я поняла, вы хотите мне сказать, что этим делом и вовсе не стоит заниматься…

– Я такого не говорил, – возразил Савельев, – мне лично покоя не дает этот парень, с которым она сейчас встречается. Могло такое случиться, что Макс отыскал его и попросил по-хорошему объяснить девице, чтобы она забрала заявление… Мне надо еще выяснить, нет ли на личных вещах «потерпевшей» отпечатков пальцев этого уголовника. И взять анализы у этого типа. Словом, Макс наверняка добрался до него и пообещал устроить ему веселую жизнь, если они не прекратят это дело.

– А вы не могли бы дать мне адрес этой девицы? И Сосновской заодно.

– Сделаем так: я сейчас поеду к себе, дам ребятам задание, а потом перезвоню вам и скажу, что знаю.

– Тогда сразу узнайте и адрес Линевых.

– Я все помню.

Он ушел, в квартире стало тихо.

– Который час? – спросила Белла.

– Восемь, – ответил Григорий Александрович.

– У вас очень усталый вид, – заметила она. – Вы, наверно, уже сто раз пожалели, что связались со мной.

– С чего ты взяла?

– Чувствую. Была бы у меня машина, я бы прямо сейчас отправилась к Сосновской. А так… приходится беспокоить вас.