Марина Серова - Взрывное лето Страница 18

Глава 6

@BUKV = Пока я собиралась в ресторан, не слишком, впрочем, тщательно, не тот кавалер, но подкраситься все же надо было соответственно случаю, и прическу поправить, и маникюр, и платьице синенькое в блесточку натянуть, — слушала только что привезенную кассету. Надежда на нее у меня была не малая. К Косачевой вполне мог, например, прийти с интересными новостями кто-нибудь, замешанный в этой истории. Но увы, похоже, она положила свою сумочку в какой-нибудь шкаф или оставила на тумбочке в коридоре. Хорошо были слышны в начале записи звяканье ключа, стук закрывающейся двери, потом снова стук, явно от сброшенных босоножек. Потом легкий скрип, мягкий шлепок сумочки о полку — и все. Дальше только глухой невнятный шум.

Елену Викторовну я так и не услышала, телефон тоже не звонил. Правда, слабо проявлялись какие-то голоса, и звучала музыка, но, наверное, это она просто включила телевизор.

В последний раз я посмотрела на себя в зеркало, взглянула на часы. Пора ехать. С сожалением выключила магнитофон. Уже понятно, что ничего интересного на этой пленке нет, но все-таки дослушать надо, на всякий случай.

Без минуты восемь я подъехала к ресторану и, высматривая место для парковки, подумала: забавно, два дня назад я точно так же вертела головой около казино «Козырная шестерка». Только тогда меня ждал Мельников, а сейчас машет мне пухлой ладошкой Николай Георгиевич. Кто это из великих сказал, что история часто повторяется, но если в первый раз как трагедия, то во второй как фарс?

«Калинка» — ресторан, действительно, очень приятный. Ничего в стиле «а-ля рюс», без хохломы на всех стенках и официантов в косоворотках. Все гораздо более скромно. Обстановка в зале была спокойной и, я бы сказала, мягкой. Вокруг небольших столиков полукруглые кожаные диванчики с высокими, метра в полтора, спинками. С одной стороны протискиваешься за столик, с другой стороны диванчик кончается тупичком, так что создается полная иллюзия уединенности. За стойкой в глубине зала вполне европейского вида бармен, белая крахмальная рубашка, галстук-бабочка. Оркестра нет, но из динамиков по углам льется тихая приятная музыка. На каждом столике лампа с матовым абажуром, одним словом, полный интим.

Лемешев проводил меня к одному из столиков, усадил на мягкое кожаное сиденье, сам сел рядом, перекрывая выход. Он что, всерьез считает, что сможет таким образом удержать меня, если его общество мне наскучит? Тут же подлетела официанточка. Ну что ж, обслуживание здесь на уровне, клиентов ждать не заставляют. А вот выбор блюд незатейлив. Я, может, хотела бы заказать осетрину по-монастырски или лобстеров в тминном соусе, гулять так гулять! Пусть мой кавалер почувствует, что я — человек с размахом. Но, увы, ничего подобного в меню отыскать не удалось. А есть-то все равно хочется, тем более запахи в зале… Одним словом, я быстренько выбрала простые и здоровые блюда: грибной салат, бастурму, котлету по-киевски с картофелем-фри, мороженое и кофе глясе. В конце концов, я сюда не обжираться пришла.

Николай Георгиевич, слегка поколебавшись, к моему выбору блюд присоединился. А вот что касается напитков…

— Я думаю — бутылочку коньяка, вот я вижу у вас «Реми Мартен», годится. И даме шампанского. Вы какое предпочитаете, Танечка, полусладкое?

— Пепси-лайт, пожалуйста. Николай Георгиевич, я за рулем.

— О чем вы говорите, что же это за ужин с газировкой! — Лемешев даже растерялся. Похоже, впервые в жизни он привел женщину в ресторан, а она не хочет пить дармовое шампанское. Да, вот такая я уникальная! — Здесь прекрасное шампанское, вы только попробуете глоточек, от этого никакого вреда. А если хотите, оставим вашу машину здесь, на стоянке, я отвезу вас на такси, здесь, слава богу, с этим проблем нет…

Продолжая уговаривать меня, он кивнул официантке, и она, дежурно улыбнувшись, исчезла. Через тридцать секунд возникла вновь, с закусками и напитками.

А еще через двадцать минут, не дождавшись ни горячего, ни мороженого, ни, тем более, кофе глясе, я позорно сбежала. Я ведь и не ожидала от этой встречи ничего особенного, так, была слабая надежда, что Лемешев расслабится и сболтнет что-нибудь интересное. Но увы, он расслабился слишком быстро, даже удивительно. Вроде крупный мужчина… Правда, за коньяк он принялся очень резво и, наверное, на голодный желудок. Нет бы подождать немного, съесть сначала хотя бы закуски. Поплыл он практически моментально, а известно, что у трезвого на уме, то у пьяного…

Одним словом, вместо приятного ужина с ничего не значащей милой болтовней и сплетнями я получила встречу в тесном углу с вдрызг пьяным сексуальным маньяком. Сначала он просто шуровал руками, проверяя, все ли у меня на месте, а я отбивалась, пытаясь завести более интеллектуальную беседу. Мимо порхали официантки, не обращая на нас внимания, привыкли, что ли? Тогда это не ресторан, а бордель какой-то!

А когда Лемешев с остекленевшими глазами стал стягивать с меня платье, я окончательно поняла, что вечер не удался, пора уходить. Вырвалась я хотя и с боем, но без труда, не тот противник. Он, конечно, пытался меня догнать, но, поскольку сильно захромал на левую ногу, не без моей помощи, конечно, я его далеко опередила. Директор «Орбиты», наверное, еще ковылял по залу, а я уже выскочила на улицу и быстрым шагом направилась к машине.

Слева послышался шум мотора. Одна из машин, стоявших у тротуара, двинулась за мной. Честное слово, понятия не имею, что заставило меня повернуть голову, что я, машин не видала? Но теперь я точно знаю, что чувствовал Мельников тогда, у казино.

Оцепенев, я застыла на месте и смотрела, как мимо меня проплывает машина, заднее стекло опущено, из окна торчит дуло автомата. Дуло задергалось, и сильный удар в спину бросил меня на асфальт. Тут же на меня упал еще кто-то, придавил тяжелым телом так, что дышать стало невозможно. А воздух рвали пули, и бесконечная грохочущая очередь автомата заставила меня вжать голову в грязный асфальт. Потом стало тихо, удивительно тихо, как будто никого вокруг нет и я здесь совершенно одна. Только очень болела спина, и тяжелое тело, навалившееся на меня, не давало пошевелиться. Значит, мне попали в спину, решила я. Вот и хорошо, что в спину. Просто ранили, поживем еще. А кого-то убили. Хотели убить меня, а убили его. Или ее? Кто там на мне лежит?

Я осторожно подняла голову, машина уже исчезла за поворотом. Тогда я попыталась выбраться из-под убитого. И тут он ожил: скатился с меня и сел рядом.

— Таня, ты как? — хрипло спросил покойник. — Что молчишь, Танька, зацепило тебя, что ли?

Какой там убитый! Витька Самойлов, совершенно живой и здоровый, смотрел на меня большущими перепуганными глазищами…

— В спину, — пожаловалась я, совершенно счастливая, что Витя здесь, рядом. Теперь он все что нужно сделает, а я могу спокойно лежать. Нет, долго лежать здесь мне нельзя. Надо в больницу, туда, где Мельников… Очень больно. Я ясно ощущала, как по спине у меня горячим ручейком течет кровь. — Перевяжи, у меня в машине аптечка…

Самойлов наклонился и осторожно провел рукой по моей спине.

— Вот здесь, — подсказала я, когда он дотронулся до самого больного места.

— Сюда, что ли, пуля попала? — Он легонько коснулся пальцем спины пониже лопаток.

— А что, не видно? — огрызнулась я. — Да принесешь ты аптечку, наконец, или мне самой ползти?

Но Витя и теперь за бинтом не побежал. Зато стал хихикать самым гнусным образом. У него, видите ли, чувство юмора прорезалось. Очень вовремя: меня ранили, а он веселится!

— Ты садист, Самойлов, — простонала я.

— Садист, — охотно согласился он. — Ты теперь, Татьяна, сто лет жить будешь без производственных травм. Цела твоя спина, и даже платье не порвалось — ни одной дырочки. Промазали они, чувырлы лаптежные. И вообще, вставай, некогда нам из-за каждого пустяка на асфальте разлеживаться. Дел у нас с тобой сейчас — невпроворот.

Я, хотя и не очень поверила ему, попробовала подняться. К моему удивлению, получилось, только спина по-прежнему сильно болела. Посмотрела под ноги. Ничего себе пустяки: рядом с тем местом, где я лежала, на асфальте четко выделялись оспины от пуль.

— Не попали? — удивилась я. — А почему тогда так больно?

— Это я виноват, — признался Самойлов. — Я, понимаешь, когда они стрелять собрались, немного подтолкнул тебя, чтобы ты упала. Перестарался, наверно.

— Ничего себе подтолкнул! Я тебе что, мешок с картошкой? У меня теперь там синячище будет, на всю спину… Слушай, Витя, а ты ведь мне сейчас жизнь спас! — сообразила я наконец.

— Ладно, об этом потом, — Витя подхватил меня под руку и буквально поволок к стоянке. — Вынесешь благодарность в письменном виде. Ты марку машины запомнила? Цвет, номер, приметы какие-нибудь?

Я честно попыталась вспомнить цвет машины, из которой меня только что обстреляли, но никак не могла сообразить: то ли черная, то ли синяя, а может быть, даже зеленая. Одним словом — какая-то темная. Господи, марку тоже не запомнила, что-то незатейливое, а что именно? Какие уж тут приметы… Видно, у меня от страха память отшибло. Так я и сказала Самойлову.