Аркадий Адамов - Последний "бизнес" Страница 18

Слева вытянулись длинные, потемневшие от времени здания цехов. Оттуда несся гул станков, глухие и тяжкие удары паровых молотов, то в одном, то в другом из закопченных окон вспыхивали голубые зарева автогена.

А впереди было море. Оно угадывалось по громадным плавучим докам, между стенками которых величаво дремали остовы кораблей. Другие суда, тоже старые, с ободранной краской, некоторые без труб и палубных надстроек, теснились у дебаркадера, дожидаясь каждый своей участи: либо возникнуть вновь и, сверкая свежей краской, легко и гордо резать форштевнем волны, а под самым клотиком мачты будет по-прежнему гордо полоскаться флаг, либо, честно отслужив свой срок, навсегда проститься с морем.

Здесь, на территории завода, среди штабелей досок, огромных ящиков с оборудованием, смолистых бунтов канатов и сваленных в кучу старых, проржавелых остатков кораблей Витька чувствовал себя уверенно и почти спокойно. Почти - потому что все-таки попадаться на глаза не рекомендовалось: могли и прогнать.

Поэтому Витька с величайшей осторожностью скользнул вдоль ограды и короткими перебежками, прячась за все укрытия по пути, направился в самый дальний конец территории завода, где поодаль от других судов стоял намертво заякоренный, старый-престарый и, казалось, насквозь проржавевший пароход.

Добравшись до него, Витька припал к земле и зорко огляделся. Убедившись, что никого крутом нет, он пулей пронесся по наклонным доскам, соединявшим берег с палубой. Среди ветхих палубных надстроек он на секунду остановился, чтобы отдышаться, затем юркнул в темный дверной проем.

В три прыжка Витька спустился по железному, дребезжащему от ветхости трапу, пробежал по темному коридору, проскочил через сломанную переборку, потом чepeз вторую, третью. Очутившись в другом коридоре, он еще раз в кромешной тьме сбежал по трапу и, наконец, остановился, чутко прислушиваясь. Откуда-то доносились неясные голоса людей.

Витька особым образом четыре раза стукнул по железной переборке. В конце коридора мелькнул луч света и мгновенно погас, потом снова мелькнул и опять погас. Витька терпеливо ждал. Вскоре за перегородкой послышались осторожные шаги и чей-то голос с угрозой произнес:

– Пароль или смерть.

Витька ответил серьезно и с достоинством:

– Наших трое, я четвертый.

Голос за перегородкой сразу стал обычным, мальчишеским:

– Давай дуй сюда. Сколько можно ждать?

И Витька через минуту оказался в большой, с заколоченными иллюминаторами каюте.

Под потолком висел фонарь "летучая мышь", бросая неверные, дрожащие блики на двух мальчишек, усевшихся около перевернутого большого ящика. На этом импровизированном столе лежала груда каких-то значков, пустая коробка из-под конфет, стоял большой, старый, громко тикавший будильник.

На стенах каюты висели спортивные вымпелы.

В углу, на другом ящике, в окружении мутно поблескивавших кубков стоял макет стадиона. У стены, тоже на ящике, лежали какие-то радиодетали, часть из них была уже смонтирована на небольшой полированной доске. Около другой стены лежали рядом два старых наматрасника с ржавыми следами кроватных пружин, прикрытые рваненьким байковым одеялом, в головах были брошены две подушки в перепачканных наволочках.

Витька небрежно, по-приятельски, кивнул обоим мальчишкам.

– Наше вам! Какие новости на берегу?

В это время за его спиной появился еще один паренек, тот, который спрашивал у Витьки пароль.

– Новости старые, - раздраженно откликнулся один из сидевших у ящика мальчишек. - Батька опять пьяный в стельку приперся. Мать измордовал будь здоров как. Ух, я б его!.. Вот только бы вырасти, увидите, что с ним сделаю... - и он погрозил кулаком в темноту.

Мальчишку звали Гоша, был он высокий и худой.

Чуть загнутый нос, черные как смоль прямые волосы, падавшие на лоб; отсюда прозвище - "Галка".

– А тебя вытурил? - деловито спросил Гошу сидевший рядом с ним плотный белобрысый паренек с круглым лицом, на котором еле умещались толстый кос, круглые, совиные глаза и широкий рот, полный крепких белых зубов. Паренька звали Шурик, а прозвище тоже пришло само собой - "Шар".

– А ты думал как? - с ненавистью отозвался Гоша. - Тебе хорошо - у тебя отца нет.

Но тут вмешался Витька.

– Брехня! Что ни говори, а когда бати нет - плохо. Вон у меня какой-никакой, а был. Так дед его возьми и выгони. Говорит: "Выродок в нашей семье". А какой он выродок? Веселый, деньги давал... И мать теперь ревет по ночам. А я, - он мечтательно посмотрел на потолок, - план строю, как его назад вернуть...

– Планировщик! - усмехнулся Шурик и рассудительно добавил: - Собирай манатки и айда к нему.

– Айда!.. - передразнил Витька. - Его еще найти надо. Знаешь, как он на деда озлился? Ушел и адреса не оставил.

Но Шурика смутить было трудно.

– Подумаешь... Через адресный стол узнай.

Витька хитро подмигнул в ответ.

– Через адресный стол пусть его кто другой ищет. А я одно место на привозе знаю, где он топчется. Как план придумаю, враз найду.

– Спекулянт он, да? - с любопытством спросил Шурик.

Витька сердито покачал головой.

– Не. Он так...

– Главное, какой-никакой, а отец, - примирительно сказал Шурик. - Глядишь, и пригодится. Верно я говорю, Стриженый? - обратился он к четвертому из ребят.

Это был гибкий и стройный паренек с капризным лицом и хитрыми зелеными глазами. Одет он был не в пример другим ребятам добротно, даже щеголевато, но голова была начисто, "под машинку", острижена. Звали его Олег.

– Точно, - лукаво согласился он. - Лично я на отца не обижаюсь. Пусть на него мать обижается.

– А ей-то чего? - поинтересовался Витька.

– Я, брат, такое про него знаю... - И, понизив голос, Олег насмешливо добавил: - С одной теткой крутит. Матери говорит, в магазине задерживается, собрание, мол. А я их сто раз видел, то на Приморском, то в такси куда-то катили. Думаешь, прошлый раз откуда у меня сотняга взялась? Отец дал. Я ему говорю: "Гони, а то матери все расскажу". Он и отвалил... - и Олег залился довольным смехом.

– А у меня, говорят, мировой отец был, - с сожалением произнес Шурик, и круглые, совиные глаза его стали задумчивыми. - Только помер рано.

Но Витьке уже надоел этот разговор. Он потянулся, оглядел полутемную каюту и довольно произнес:

– Эх, а здорово у нас тут стало! Шар еще радио соберет...

– Законно! - поддержал его Гоша и угрожающе добавил: А кто сунется - несдобровать!

– Фартово мы то дельце обделали, - хихикнул Олег. - И милиция - с носом! Скажи, нет?

– Лапитудники! - презрительно откликнулся Шурик. - Им на привозе тюлькой торговать. А приемник сегодня кончу, теперь все лампы есть.

Витька самодовольно усмехнулся.

– Со мной, братцы, не пропадете. Я еще и не такое выдумаю.

– Выдумаю... - передразнил его Гоша. - Ври больше. Я тебя прошлый раз с такими дядьками видел, что все ясно.

Витька ответил с напускным равнодушием:

– Кое-кто к нам во двор, конечно, ходит.

Неожиданно он насторожился и, предостерегающе подняв руку, произнес:

– Ша!

Все прислушались. За переборкой раздались чьи-то осторожные, неуверенные шаги.

Через минуту дверь каюты распахнулась, и на пороге возникла длинная, худощавая фигура.

– Уксус... - испуганно прошептал Витька.

– Он самый...

Уксус для убедительности смачно выругался и огляделся.

– Ничего себе подыскали хату!.. Способно, - одобрил он. - Два раза чуть башку себе не расшиб, пока добрался.

Ребята ошеломленно молчали. Никто из них, кроме Витьки, не знал Уксуса, и его вторжение казалось им загадочным, почти сверхъестественным.

Уксус вразвалку подошел к Витьке.

– Ну, Блоха, куда пропал? Почему носа не кажешь? Может, брезговать стал?

Витька, потупясь, молчал.

– Молчишь... - злобно прошипел Уксус. - Как в штабе у них побывал, так молчишь?..

И он с неожиданной силой ударил Витьку по лицу.

– Ой!.. - и Витька, громко всхлипывая, закрылся руками.

– Чего дерешься? - хмуро бросил Шурик.

– Цыц, вошь матросская! - грозно прикрикнул Уксус, оглядываясь на ребят и разыскивая глазами того, кто посмел ему перечить. - Ошметку из морды сделаю!

Он снова повернулся к Витьке.

– Ну, о чем в штабе разговор был?

Витька, не отнимая рук от лица, тихо ответил:

– Ни о чем. Как зовут, спрашивали.

– Ну?..

– А я не сказал.

– Брешешь, сволочь! Сказал!..

Уксус затрясся от ярости и, размахнувшись, снова ударил Витьку.

– Ой!..

Витька отбежал, но Уксус бросился на него, повалил на пол и стал топтать ногами.

– Брешешь!.. Брешешь!..

– Ой!.. Ой, больно!.. Ой, не надо!.. - кричал Витька.

Ребята, сбившись в угол, с испугом следили оттуда за этой дикой расправой.

Наконец Уксус, возбужденно сопя, отошел от рыдавшего на полу Bитьки и снова огляделся.