Эрик Маккормак - Мистериум Страница 18

Я не мог с этим согласиться. Я хотел достоверности. А как иначе выжить человеку? И все-таки в моем мозгу то и дело всплывал этот образ: Каррик как некий театр, в который я вошел, не вполне понимая, что делаю. Здесь то ли начинается, то ли уже идет какой-то запутанный спектакль. И я — отчасти его зритель, отчасти актер.

Мне удалось выкинуть эту мысль из головы, и я уже мучился над загадкой, почему Анна не злится на Айкена (прежде ее любовника, ныне — ее убийцу), когда в дверь постучали. Вошел комиссар Блэр с черным кожаным портфелем под мышкой.

— Значит, на вас напала болотная птица. — Комиссар заметил следы от когтей.

Я провел кончиками пальцев по выцарапанным на лбу знакам Брайля и рассказал Блэру, что моя дневная прогулка закончилась схваткой с дикой природой возле дома Свейнстона.

— А как прошел ваш визит к Анне Грубах?

Я вспомнил зеленые глаза, грудь и как изгибалось тело, когда она говорила о своих Любовях.

— Она мне понравилась. Очень необычная женщина.

— Чрезвычайно.

Я включил Блэру кассету с интервью, и он в монашеской позе сидел и слушал запись: сложив руки и прижав пальцы к губам.

Когда кассета закончилась, я посетовал, что интервью вышло таким коротким.

— У меня было всего несколько минут в конце, когда я мог задать вопросы. Со всеми остальными тоже так будет? Я имею в виду — у меня всегда будет так мало времени?

— Боюсь, что да, Джеймс, — сказал он. — Они все заняты своими мыслями, а не нашим расследованием.

— Может, мне удастся еще раз поговорить с Анной Грубах, — сказал я. — Мне бы очень хотелось.

Серые глаза комиссара Блэра внезапно посуровели.

— Послушай меня, Джеймс. Выкинь Анну Грубах из головы. Ты должен понять одну вещь и все время себе об этом напоминать. Эти люди все равно что умерли. Они — не более чем трупы, еще способные разговаривать. Ни в коем случае не позволяй себе слишком любить их или ненавидеть. Может, они любопытные персонажи — но не реальнее людей, которых ты встречаешь в снах. — Голос Блэра помягчел, комиссар уже просил: — Пожалуйста, помни, что я тебе сказал — для твоего же блага. Наши профессии схожи, и эту идею мы должны принять как можно скорее. Иначе свихнемся.

Я обещал, что постараюсь сделать, как он сказал. Видимо, Блэр остался доволен. Тогда я заговорил о документе, который комиссар принес мне накануне вечером.

— Вы знаете, что в конверте, который прислал Айкен? — спросил я.

— Страницы о Празднестве Мистериум? Да, я прочитал. Ты, наверное, заметил, сколько там орфографических ошибок. В те времена не было правописания. И я уверен, Джеймс, что ты не знаком с историей слова «мистериум». Она довольно занимательна.

Блэр принялся увлеченно рассказывать о происхождении слова. Слушая, я думал, что у этого странного полицейского склад ума, как у профессоров, на чьих лекциях я засыпал в университете.

(запись расшифрована дословно мною, Джеймсом Максвеллом)

«mysterium» — древнее латинское слово, происходящее от греческого, еще древнее. В античные времена оно относилось почти исключительно к некоторым тайным религиозным обрядам, в которых могли участвовать только посвященные. И квазитеологическое, квазисверхъестественное значение этого слова сохранилось по сей день.

Однако в Средние века мы обнаруживаем, что слово это начинает использоваться для драматических представлений — так называемых мистерий, то есть спектаклей-таинств. И, в силу совпадения, в тот же период слово «мистерия» — таинство — начинает использоваться для обозначения любой профессии, ремесла или искусства. Разнообразные гильдии ремесленников свободно используют это слово; фактически они же отвечают за постановку пьес-мистерий. Подмастерья, когда принимали присягу ремесла, клялись посвятить себя выбранному «таинству или искусству» — это была стандартная фраза. У каждой гильдии были свои тайны посвящения и профессиональные секреты, защищенные сложными мерами предосторожности и ритуалами. В частности, аптекари и врачи не хотели, чтобы кто-нибудь из посторонних знал формулы их эликсиров.

Разумеется, Джеймс, ты знаешь, что языковые штудии — не самая точная наука. Поэтому тебя не должно удивлять, что единого мнения по поводу происхождения слова «мистерия» нет. Некоторые филологи считают, что «мистерия» — таинство в значении «профессия, ремесло» — восходит не к латинскому «mysterium», а к другому слову — «ministerium», означающему «мастерство»; с точки зрения здравого смысла такая этимология даже предпочтительнее. Но, так или иначе, все ученые сходятся на том, что «мастерство/мистерия» и «мистерия/мастерство» — слова, чьи корни уже так тесно переплелись, что их разделить невозможно. Возьмем, например, Празднество Мистериум, о котором ты читал, — то, которое проводили в Каррике. Сюда приходили гильдии и здесь они совершали свои секретные обряды. Драма, которую они исполняли, была, безусловно, данью и ремеслам, и таинствам. Более того, вероятно, актеры выбирались из представителей разных профессий этого города; и сам Каррик, обычно служивший местом работы этих людей, на неделю становился сценой их спектакля.

* * *

Спектакль! Едва Блэр произнес это слово, я вспомнил, как буквально за несколько минут до прихода комиссара меня терзало смутное подозрение, что со дня приезда в Каррик я участвую в каком-то драматическом спектакле.

Но в основном я восхищался познаниями комиссара: он мог быть не только монахом, но и ученым.

— Я точно не знаю, Джеймс, почему Айксн хотел, чтобы ты прочел эти страницы, — сказал комиссар. — Он сам тебе расскажет об этом со временем. А пока нельзя позволить, чтобы нас отвлекали рассказы о карах, апотекарях и снадобьях, потому что они только для того и нужны — отвлекать. Тайны, которые мы с тобой приехали расследовать в Каррике, — это тайны, связанные с величайшим преступлением, и мы не вправе допустить, чтобы малейшая мелочь отвлекла наше внимание от этого преступления.

— Я хотел спросить — из чистого любопытства, — сказал я, что значат слова на титульном листе — «сегtum quia impossibile»?

— Это краткая форма еще одной латинской фразы-парадокса.

Думаю, несмотря на его собственное утверждение, Блэр был не прочь немножко похвастать своими знаниями.

— В вольном переводе это значит: то, что всегда казалось тебе невозможным, на самом деле может стать единственным решением твоей проблемы. Об этом стоит помнить в нашей профессии.

И Блэр вынул из портфеля папку.

— Я рад, если тебе понравилось то, что ты прочел, Джеймс. Я принес тебе еще кое-что. Это передал мне для тебя сегодня городовой Хогг. — Блэр вынул из папки выцветшую брошюру и старую газетную страницу.

— Вы сами это читали? — спросил я. — От них будет польза?

— Я читал; но ты должен прочесть сам и сам сделать выводы. И помни, Джеймс: не всегда существеннее всего — те ключи, что прямо перед носом. Некоторые важнейшие в жизни вещи можно увидеть только боковым зрением. Это еще один секрет нашего ремесла.

Когда комиссар Блэр ушел, я развернул газетную страницу. Она пожелтела от старости; судя по дате, статья была напечатана где-то в конце Войны. Читал я очень внимательно.

Лагерь Ноль (по соображениям безопасности я не могу сообщить его точное местонахождение) лежит в нескольких милях к северо-востоку от далекой деревушки — в тени холмов, на суровом плато торфяных болот.

В то утро я смотрел, как все пятнадцать военнопленных маршируют меж болот по дороге мимо запруды, очень популярной среди местных рыболовов. Они направлялись в угольную шахту, находящуюся всего в нескольких сотнях ярдов… Работа, для которой сюда присланы военнопленные, — заместить мужчин, работающих на шахте в мирное время. На пленниках были надеты стандартные костюмы цвета хаки — штаны и короткая куртка, едва ли подходящие для холодного утра здесь, в холмах, и при этом слишком теплые для температур, с которыми военнопленные ежедневно сталкиваются под землей.

Поразительно было видеть врага совсем вблизи и совершенно его не бояться. У большинства пленников обычные темные волосы, у одного — черная борода. Впрочем, у одного из пленников на голове потрясающая копна рыжих волос, что меня удивило: он походил на любого из нас. Некоторые — коренастые, вероятно, из крестьян; двое заметно лысеют. Но все они очень молоды.

Казалось, ни одного из них не угнетает его положение; пленники шли выпрямившись и были вполне бодры. Они маршировали ровным шагом под присмотром конвоира с винтовкой.

Я шел позади строя до самой шахты. Судя по всему, военнопленные хорошо знали распорядок: они пошли в сарай за касками, кирками и лопатами, затем промаршировали к подъемнику — конструкции с неким подобием чертова колеса на вершине. Здесь командовал местный мужчина в форме шахтера. Он приказал военнопленным зайти в клеть подъемника. Мужчины по очереди вошли и схватились за кожаные ремни на крыше. Дверь подъемника захлопнулась, колесо завращалось, трос двинулся, и люди опустились в шахту.