Лев Златкин - В одиночку не выжить Страница 18

Перед тобою Марциал. Его сатиры ты читал Тебе доставил он забаву Воздай же честь ему и славу, Доколе жив еще поэт. В посмертной славе толку нет.

- Там и Марциал жил? - удивился Федор. Голдвин рассмеялся. Весело, но не обидно. Так смеется человек много поживший, много знающий, а главное, понимающий, что будущее все равно за молодыми. - Там жил великий английский поэт Байрон, - пояснил он серьезно. - Это его стихотворение "О славе" я вам прочел. Но, скажу вам честно: губа у вас не дура. Но если средства позволяют, то почему бы и нет? Голдвин уже многое разузнал о Федоре: кто он, откуда, как и почему оказался в Швейцарии. Сдавать его властям не входило в планы Годдвина, опытного резидента ЦРУ. Он продолжал завоевывать доверие Федора Пятницкого. - Так что же вы скажете о приобретении жилья? - настаивал Федор. - Вы говорите о вилле? - уточнил юрист. - Да, о вилле, купленной на имя жены. Сколько времени займет оформление? - Трудно сразу сказать, - уклонился от прямого ответа Годдвин. - Есть много подводных камней, которые придется обойти. Нужно время. Он протянул Федору свою визитную карточку. - Позвоните мне через два дня. Надеюсь, я смогу ответить на все ваши вопросы. - Хорошо, - согласился Федор. - Я представлю вам общий счет, чтобы не мелочиться! - с улыбкой ответил Голдвин. - Если будете покупать машину, обратитесь за советом к Эрвину. - Кто это такой? - не понял Федор. - Ваш таксист! - удивился Голдвин. - А он вам разве не представился? - Нет, не удосужился! - нахмурился Федор. - И денег не берет. - Значит, очень вы ему понравились! - рассмеялся Голдвин. - У него это изредка бывает. Ностальгия по России. Хотя он родился то ли во Франции, то ли еще где и ни разу в России не бывал. Говорят, что ампутированная конечность и через двадцать-тридцать лет вдруг начинает сильно болеть, хотя, по большому счету, болеть вроде нечему. Голдвин встал из-за стола и протянул Федору руку для прощания. - Я постараюсь вам помочь! - Буду очень признателен вам! - крепко пожал протянутую руку Федор, отметив, что рука у старика "железная". Франсуа о чем-то оживленно болтал с таксистом. - Эрвин предлагает купить "мерседес", - сообщил он подошедшему Федору. - Говорит, что это самая прочная машина. - Да, это так, поверьте мне, - подтвердил таксист и осведомился: - Куда поедем? - Пусть Франсуа командует! - предложил Федор. - Ольга отпустила нас погулять. - Тогда на улицу Корратери! - понял Эрвин. - Там ведь не только на театр оперы и балета можно полюбоваться. В районе улицы Корратери образовался целый музыкальный центр: кроме театра оперы и балета, там построены концертный зал "Виктория-холл", консерватория. А недавно и кабаре "Мулен-Руж" соорудили, где полуголые красотки канкан отплясывают, сверкая замечательно красивыми попами... И ногами! - добавил он смущенно. - Когда-то улица Корратери служила местом торговли лошадьми, - стал рассказывать Франсуа, - и здесь же располагались многочисленные кузницы, горели горны, всюду подковывали лошадей, чинили рессоры карет. Но, очевидно, превращение Золушки в принцессу началось после того, как в восемнадцатом веке знатный женевец Буассе-Бутилон нашел в развалинах старой кузницы нечто, похожее на скрипку. Он отдал ее реставраторам-мастерам, те бережно ее восстановили, и оказалось, что эта скрипка работы самого Страдивари. Можно только предположить, как она попала в эту кузницу: очевидно, Страдивари, чья карета развалилась, когда он проезжал мимо этих мест, испытывал денежные затруднения и за ремонт кареты, за подковку лошадей заплатил кузнецу, любителю-музыканту, вместо денег скрипкой. Так, с легкой руки хорошего музыканта Буассе-Бутилена улица Корратери постепенно и превратилась в музыкальный центр Женевы. Приехав на улицу Корратери, Федор с удовольствием осмотрел здание великолепного театра оперы и балета и другие здания музыкального центра, но от покупки билетов в кабаре "Мулен-Руж" отказался, несмотря на предложение Франсуа сходить туда, так как неизвестно еще, попадет ли Федор когда-нибудь в Париж, а в женевском "Мулен-Руж" ничуть не хуже. - Ольга разрешила мне только выпить! - пошутил Федор, оправдывая свой отказ. Какая-то птичка, совершенно не известная Федору, мелькнула почти мимо его лица и села неподалеку. Федор хотел спросить у Франсуа, что это за птица, но Франсуа сам уже обратил внимание на нее: - Смотри! - удивленно воскликнул он. - Снежный вьюрок! Что это он залетел в город. Наверное, кто-то держал его в клетке, а он улетел. - А в городе он не живет? - спросил Федор. - До сей минуты не видел! - сознался Франсуа. - Дроздов видел, пищух, стрижей, клушиц. В горах видел беркутов, в лесу глухарей. По берегам рек и озер живут еще чайки. А вьюрков я видел лишь в горах. - А в лесах какая-нибудь живность водится? - поинтересовался Федор. Между прочим, я охотник! И неплохой, - похвалился он. - Водится, водится! - успокоил его Франсуа. - Есть серна, заяц-беляк, куница, лисица. В горах водится каменный козел. А если ты к тому же и рыбак, то к твоим услугам форель, сиг, хариус. Это из самых вкусных рыб. Я-то рыбак! - сообщил он. - Я тоже рыбак! - обрадовался Эр-вин. - Как говорится: "Рыбак рыбака видит издалека"! - Слушай! - удивился Федор. - А почему ты - Эрвин? - У меня мама немецкоговорящая швейцарка, - пояснил Эрвин. - А доля отцов - всегда соглашаться с тем именем, которое выбирает мать. Стемнело сразу, и зажглись фонари. Запахи цветов пьянили, вызывая легкое головокружение. В центре города, там, где Рона вытекала из Женевского озера, Федор обратил внимание, что под одним из мостов, перекинутых через Рону, построена плотина, а на самом мосту здание электростанции. Франсуа охотно сообщил в ответ на вопрос Федора: - Это первая в Женеве электростанция на мосту Пон-де-ля-машин. Ты видишь в плотине старинные люки? Когда глетчеры в жаркие дни начинают усиленно таять, эти люки поднимаются старинными цепями. - А что такое глетчеры? - не понял Федор. - Рухнувшие в воду Роны куски ледника с гор, - пояснил Франсуа. - Их много бывает там, где Рона впадает в Женевское озеро. - Говорят, что Рону переплыть нельзя, - сказал Федор. Эрвин лишь улыбнулся. - Рону переплыть нельзя лишь после того, как в нее впадает река Арва, коварная и непостоянная. Вот тогда Рона становится столь стремительной, что и на лодке ее пересечь невозможно, сносит. - Еще Юлий Цезарь, чтобы предотвра-а тить вторжение галлов в пределы Римской империи, разрушил мост через Рону. - Римляне были мастера разрушать! - засмеялся Эрвин. - Почему же! - не согласился Франсуа. - Какой акведук они построили! Остатки его, километров одиннадцать, еще сохранились. Это было в эпоху римского господства, когда городом управлял Юлиус Броккус Валериус Бассус. - И куда доходил этот акведук? - поинтересовался Федор. - Заканчивался он возле Женевской крепости, - сказал Франсуа. - А уж оттуда по керамическим трубам вода шла в бани, в дома именитых граждан Женевы и в фонтаны, откуда брали воду неименитые граждане. Лишь в начале двадцатого века под Женевой на глубине от сорока до шестидесяти метров обнаружили водоносные пласты. Эрвин не спеша вел машину по набережной, чтобы Федор мог полюбоваться вечерней Женевой. Неоновые трубки высветили красным название: "Казакова"! - Казакова! - прочитал Федор. - Тот самый соблазнитель? - Да, - подтвердил Эрвин. - Шпион, авантюрист и развратник. - Поэтому и светится красным, как фонарь на улице публичных домов в Роттердаме, - рассмеялся Франсуа. - Протестантская Женева открыла кафе "Казакова" именно на том самом месте набережной, где стоял дом, в котором Казакова в 1750 году трахнул двух сестер Елену и Гедвигу, племянниц женевского пастора. - Тогда таких кафе должно быть по несколько штук в каждом старом городе! заметил Федор. - Особенно в Петербурге. Насколько мне известно, Казакова и туда добрался. - Но ни одна столица не воздвигла памятного знака шпиону и развратнику! поведал Франсуа. - Только Женева не постыдилась заработать на Казакове. - Почему? - удивился Федор. - Потому что Казакова в восьмом томе своих двенадцатитомных мемуаров подробно описал обольщение двух сестер, как он их трахал и в каких позах. - "А из зала кричат: "Давай подробности"! - грустно произнес Федор. - Это откуда? - спросил Эрвин. - Что-то очень уж знакомое. - Строчка из песни Галича! - ответил Федор. - Кто только не жил в Женеве, оказывается: от философов века до тра-халыциков века. - Философы тоже бывают разные! - заметил Франсуа. - В Женеве создал свое учение и Фридрих Ницше. И этим учением впоследствии воспользовались, взяли на вооружение немецкие фашисты. Человеконенавистническая теория о превосходстве нордической расы над другими неполноценными народами создана на основе учения Ницше. Здесь есть кинотеатрик, где крутят фильмы прошлых лет. Я однажды попал на западногерманский фильм, если не ошибаюсь, под напыщенным названием. "По ту сторону добра и зла". Фильм этот о Ницше. Так вот авторы этого фильма утверждают, что личная жизнь философа была грязна и страшна, как и его философия. - Роскошный город! - заметил Федор. - Может себе позволить давать приют всем, невзирая на их убеждения, да еще впоследствии гордиться этим. - То, что роскошный, ты абсолютно прав! - заметил Франсуа. - Это слово употребил и Александр Дюма в своей книге "Впечатления и путешествия", написанной им в 1853 году. "Женева - город роскоши, где все сделано из золота: цепи, часы, кареты. Три тысячи ремесленников снабжают всю Европу ювелирными изделиями. 75 тысяч унций золота и 400 тысяч унций серебра каждый год в их искусных руках меняют свою форму". Эрвин остановил машину на площади Молар в центре города. Возвышающаяся на ней башня выглядела настолько новой, словно ее только что построили. Федор так ее и воспринял: - Построили недавно? - спросил он. - Специально для туристов? В России тоже стали восстанавливать разрушенное большевиками. Находят старые чертежи и делают под старину. Франсуа расхохотался. - С тобой не соскучишься! - заявил он, отсмеявшись. - Эту башню воздвигли здесь в 1591 году. Но она сохранилась до наших дней лишь потому, что ее дважды реконструировали. А площадь Молар возникла еще раньше, в 1309 году, когда здесь появились торговые помещения. - А зачем тогда здесь построили эту башню? - спросил Федор. Франсуа на минуту задумался. - Я думаю, - наконец сказал он, - что здесь стали держать приговоренных к казни. Дело в том, что площадь Молар в шестнадцатом веке стала местом казни. Здесь казнили известного ученого-геолога, противника Кальвина Мигеля Сервета, а также синдика Жана Филиппа и... - О боже! - прервал его Федор. - Мы приехали гулять и пить, а после твоего рассказа тянет в церковь поставить свечку за упокой души. - Пожалуйста! - обрадовался Франсуа. - Рядом с площадью Молар находится церковь Фюстери. Зайдем и поставим свечу за невинно загубленные души. - Ну уж нет! - отказался Федор. - Надо немного развеяться. Раз этого хочет Ольга. - Что хочет женщина, того хочет бог! - сказал Франсуа. Эрвин свернул с набережной на узкую улочку и стал лавировать среди машин и прохожих. Туристы заполнили улицы Старого города, все бары, таверны, кафе. Прямо на мостовых тут и там стояли десятки столиков, за которыми пили и ели. Откуда-то доносились звуки музыки, раздавался смех, гомон. - Поедем в бар, - предложил Франсуа. Когда они пробирались сквозь толпу туристов к входу в бар, Федор машинально бросил взгляд сквозь оконное стекло и вдруг замер. Он смотрел на черноволосого официанта, который что-то принес посетителям, сидевшим за столиком у окна. Он сразу вспомнил хмурого чеченца, приехавшего вместе с Шамилем на встречу с тремя преступниками и бывшими компаньонами его дяди и его убийцами. Федор отступил от окна. Франсуа сразу заметил это. - Кто-то знакомый? - Враг! За мной охотятся! - Ты не ошибся? - Нет! - Тогда будем подражать тигру! - сказал Франсуа. - Излюбленный прием тигра - сделать круг и пойти по следам охотника, чтобы, улучив момент, напасть на него сзади. - Мне это будет трудно сделать! - пояснил Федор. - Уверен, что он настолько хорошо меня изучил, что я ему по ночам снюсь. - Это могу сделать и я! - сказал Франсуа. - Опасно! - предупредил Федор. - Эти люди не знают жалости ни к себе, ни к другим. - Я проходил службу во Франции! - открылся Франсуа. - И знаешь, в каких частях? - Откуда? - Коммандос! - пояснил Франсуа. - "Зеленые береты". - Мне бы пистолет достать! - вздохнул Федор. - Тогда я по-другому чувствовал бы себя. - Достанем! - пообещал Франсуа. - Вместе с временным разрешением на жительство и удостоверением личности... На сегодня посещение бара откладывается. Но свое появление в трезвом виде ты Ольге не объясняй смертельной опасностью. Это они тебя подставили9 - спросил Франсуа. - Кто меня подставил, тс уже на том свете, - сознался Федор. - Тогда чего же тебе бояться? - спросил Франсуа. - Старейшины рода приказали убить меня и всю мою семью, пояснил Федор. - Я их законы знаю хорошо. У меня тетка, которая заменила мне мать, чеченка. - Тебе лучше вернуться в пансион, - предложил Франсуа - А ты? - Я послежу за твоим знакомым. Завтра встретимся, и я обо всем тебе расскажу. Федору ничего не оставалось делать, как повернуть обратно, к машине Эрвина, и поехать в пансион. "Скорее бы Франсуа достал мне новые документы! - подумал он. - Мы бы тогда тут же сменили местожительство. Наверняка хозяйка пансиона обязана предоставлять сведения о своих постояльцах в полицию. А я записан по паспорту мужа Ольги. Бывшего мужа", - поправился он. Хозяин бара был давним приятелем Франсуа. Он рассказал, что только вчера принял на работу официантами двух турок. Хотя ему кажется, что они вовсе и не турки. У одного на руке татуировка - волчья морда и звезда с полумесяцем. Видел ее уже, а где - трудно вспомнить. Этих ребят к нему их земляк привел, Мамед, который поставляет для бара вино из Франции. Франсуа записал адрес этого Мамеда и, дождавшись за коктейлями и кофе, когда "турки" закончат работу, проследил их до самого дома.