Марина Серова - Поддавки с убийцей Страница 18

— Зачем тебе Кирилл Федорович? Ведь это я перед тобой виноват.

Он долил себе кипятка из горячей литровой банки, достав ее откуда-то снизу и придерживая тряпкой под дно и за горловину. Закрыв банку крышкой, опустил на место. Я ждала, пока закончатся чайные церемонии, и прикидывала, как построить наш разговор таким образом, чтобы появление вещдоков из моей сумочки произошло наиболее эффектно.

— Да, виноват, — согласилась я с ним, — но Кирилл виноват больше, потому что именно он, без сомнений, является вдохновителем всех твоих безобразий. Я не говорю пока про его собственные поступки. И как быть с Лозовой?

Он отодвинул стакан и, подавшись ко мне, облокотился о стол.

— Скажи мне, не Кириллу, мне скажи, ну чего ты в наши дела вяжешься, чего тебе от нас…

— А как быть с Аладушкиным? — перебила я его.

Он замер, приоткрыв рот.

— Кем бы ни был твой дядька, а беспредел творить и ему не позволено.

— С каким еще Аладушкиным! — возмутился Иван запоздало.

— Хватит! — прикрикнула я на него, хлопнув по столу ладонью. — Дурака перед ментами валять будешь! Труп ханыги сейчас в морг везут с такой же вот, — я сорвала с шеи косынку, — как у меня, отметиной.

— А ты видала? — пролепетал он растерянно.

— Видала, — заверила я спокойно и даже устало. — Видала я всякое.

Наступила очередь фотографий. Достав из сумки, я бросила их перед Иваном. Он отшатнулся и побледнел.

— За что ты его, а?

Его глаза забегали с фотографий на меня и обратно, а когда я достала из сумки проволоку с деревянными ручками и принялась не спеша ее раскручивать, он побледнел еще больше.

— Это не я! — сказал, как выдохнул.

Все, признание состоялось! Взял Иван убийство на свою фамилию. Если не он, значит, Кирилл.

— За что? — настаивала я. — За что, Иван?

Он спрятал лицо в ладони — этот жест я уже видела — и, наморщив под пальцами лоб, согласился:

— За собаку.

— Человека за собаку убивать нельзя, это беспредел. И меня вы убить пытались… Во второй раз уже, Иван! Ведь ты же видел, что я в дом вошла, зачем же поджег?

— Нет, нет! — он поднял голову. — Я знал, там окно открыто, ты выскочить успеешь. Ханыга и тот вылез.

Как некстати из коридора послышались голоса и загрохотали шаги за дверью! Иван встрепенулся и с надеждой посмотрел мимо меня.

— Ванька! — закричали там неистово. — Иван, язви твою мать! Работать надо, Сергевна тебя заждалась, слюной вся изошла, аж брызжет из нее!..

В дверь просунулась чья-то ехидная рожа, но, увидев меня, осеклась на полуслове.

— Ох, е-мое, да ты не один здесь, пардон!

Дверь закрылась, а я придержала за рукав привставшего уже было Ивана.

— Ты с семьей живешь?

— Нет, — ответил он растерянно, опускаясь на место.

— Сегодня вечером в твоей квартире я буду говорить с Кириллом. Ты устроишь мне эту встречу.

— Ладно.

Я сгребла со стола фотографии, бросила их вместе с пакетом в сумку и вышла, оставив пятидесятирублевую гаротту ему на память. Хотелось мне на прощание облить его чаем из стакана, но я сдержалась. Человек, он потому и человек, что даже со свиньями ведет себя подобающим образом.

Глава 5

Поднявшись из подвала наверх, я направилась не на улицу, а в торговый зал, рассудив, что будет полезным определить рабочее место Ивана, чтобы в следующий раз, если возникнет необходимость, не тратить времени на его поиски в этом столпотворении. А необходимость может возникнуть завтра же, если Кирилл пренебрежет моим желанием встретиться с ним и на свидание не явится. Что ж, он старик — хотя и старик не совсем обычный, — и ему простительно проигнорировать просьбу даже такой женщины, как Татьяна Иванова. В этом случае буду доставать его настойчивостью. Дожидаясь Ивана, имело смысл заняться чем-нибудь, не привлекающим внимания окружающих. Проще всего было действовать по одному из двух вариантов. Вариант первый: демонстрируя деловитую занятость, курсировать от прилавка к прилавку, прицениваться, торговаться, общаться с покупателями, обсуждая качество продуктов и цены, не находя, естественно, ничего для себя подходящего. Вариант второй: приняв образ рассеянной простушки, подолгу задерживаться в каждом месте, растерянно рассматривать товары и безропотно уступать место более уверенным в себе согражданам. И при этом ни на минуту не упускать из виду проем двери, ведущей через узкий коридор в местное подземелье.

Но был еще и третий вариант… У бабульки, притулившейся в тихом закутке, я купила несколько пирожков домашней выпечки и, выбрав подходящее место, где толпа не могла причинить мне вреда, принялась жевать, дожидаясь Семиродова.

За этим занятием тянуть время можно было не бесконечно, но довольно долго.

Дома я перекусила наспех, пирожки оказались съедобными, и тянуть таким образом время было терпимо. Даже нужно. Потому что Иван к своему рабочему месту явно не торопился, несмотря на предупреждение о том, что в ожидании его некто Сергеевна уже изошла соком от нетерпения.

Постепенно лица людей и звуки, слившись в нечто единое и бездушное, перестали привлекать мое внимание. Толпа стала серой и монотонной.

С посещением рынка полностью подтвердилось еще одно из имевшихся у меня предположений, способное сыграть важную роль в планировании дальнейших действий. Убийца Аладушкина — Кирилл Семиродов. Это однозначно и не требует дополнительных доказательств. Сегодня утром специалисты из пожарной охраны наверняка побывали на пожарище и осмотрели место, включая и парк. Трупа там еще не было. Рокеры же приезжали туда перед тем, как встретиться с нами, но значительно позже пожарных. И нашли труп. В этот-то промежуток времени и было совершено убийство. Почерк семиродовский: удавку твердой рукой на шею… А Иван сегодня на работу не опоздал, биндюжникам врать не было смысла. Значит, остается один Кирилл Федорович. Он и есть убийца.

Следователю из «органов», возможно, этого было бы мало. Ему потребовались бы еще факты, свидетели, признания и правильно оформленные бумаги. Мне же достаточно убежденности, основанной на знании и непредвзятости. Когда есть знание — можно работать дальше.

Итак, сегодня вечером я встречаюсь с человеком, который не далее как сегодня утром совершил убийство. Интересно!

— Интересно, а что ты здесь делаешь? — прозвучало негромко возле меня.

— А ты? — спросила я машинально, все еще находясь в состоянии задумчивости. — Я пирожок ем.

— А я мясо на шашлык выбираю.

Ох, е-мое, да это Усатый! Высмотрел меня в моем закутке и решил заговорить, надо же!

— Гуцул! — признала я его вслух.

— Где гуцул? — завертел он головой, делая вид, что не понимает, о чем я.

Не удивительно, что я его сразу не узнала. Куда делись его замасленная, выгоревшая футболка и потертые джинсы! Передо мной стоял во всех отношениях прилично одетый мужичок. И ковбойские сапожки из рыжей кожи он сменил на вполне заурядные плетенки.

— Ты Гуцул, — ответила я, сунув ему в руку последний оставшийся у меня пирожок.

Он, будто и не ожидал иного, отхватил от него сразу половину и с аппетитом зажевал, причмокивая.

— Я не гуцул, — возразил он, стараясь внятно выговаривать слова. — Меня зовут Геннадий. А для друзей просто Кеша.

Проглотив, поправил усы, свисающие до подбородка.

— До драки, — он усмехнулся, как над детской шалостью, — мы завтрашним утром отвалить отсюда хотели, а сегодня прощальный ужин решили организовать. С пивом, винишком и шашлыком. Отпраздновать неудачу. Но тут явилась ты со своим Тарзаном. Слушай, кто он такой в самом деле?

Гуцул, то есть Кеша, затолкал в рот остаток пирожка и, работая челюстями, вопросительно уставился на меня светлыми глазами. Я смотрела на него с улыбкой.

— Знали мы, что в Тарасове резвые ребята есть, и сами вроде не промах, но таких Джеки Чанов нам встречать не приходилось, правда.

Мой ответ был ему не обязателен, и он его не дожидался.

— Кэт уперлась после вашего отъезда — не свернуть. Поживем, говорит, еще пару дней, рискнем, останемся. А вдруг что и выйдет у этой Ивановой. Уж больно она, говорит, хорошо вприсядку пляшет и коленками дерется. И нам понравилось, ей-богу! Ты где таким фокусам выучилась? Неужели в Тарасове?.. В общем, решили остаться. Но праздник устраиваем. Поминки по Катькиному наследству. Хочешь — приезжай. Приезжай с Тарзаном, мы будем рады.

— Спасибо за приглашение, Кеша.

В проеме показалась наконец долгожданная фигура. Я хорошо различила ее сквозь людское мельтешение.

— Мне бы хотелось приехать, провести вечер с такими милыми людьми, но обещать я не могу. Дела, Гуцул. И Тарзан сегодня тоже занят.

— Жаль. Ну если освободишься…

Он, как это часто бывает с собеседниками, машинально проследил за моим взглядом. Увидев Ивана, он насторожился, подобрался весь и стал похож на кота, обнаружившего рядом с собой зазевавшегося воробья.