Марина Константинова - Тридцать три несчастья Страница 18

— Ребята, выходит, она ничего не знает, — сообразил Былицкий.

Он закурил и придвинулся к Лизе.

— Слушай, мать, и делай выводы. У Ревенко муж исчез. Уже пятый день. И никто о нем ничего не знает. Мадам, как ты понимаешь, не в себе. Она сейчас ничем не занимается — ни контрактами, ни финансами, даже встречу с французами отменила. Все приостановлено. Понимаешь? Все заморожено. А про тебя она наверняка и думать забыла. Сечешь? Лови момент. Ты и правда дуй к Петрову и договаривайся с ним, на лапу ему дай, старикан возьмет, не побрезгует. Оттяни это дело.

От всего услышанного у Лизы закружилась голова. Она и впрямь выпала из жизни, если событие такого масштаба прошло мимо нее. Это настолько все меняло… Появилась реальная возможность действовать и как-то защитить себя.

И тут выступил Мокеенко, по своей привычке обдав всех ушатом холодной воды:

— А ну как он найдется? Или уже нашелся? Что тогда?

Но Лиза уже неслась впереди паровоза. У нее возник план.

— Жвачку дайте!

— Эй, ты куда? — протягивая ей пластинку, вскинулась Богачева.

Но Лиза, не ответив, подхватила свой рюкзачок и выбежала из бара.

— Ребята, мы ее теряем! — констатировал Былицкий. — Срочно дефибриллятор!

— Только не в мою смену! — взвизгнул Вихрович, и вся компашка покатилась со смеху.

Глава 15

На пределе допустимой скорости, подрезая всех подряд, не обращая внимания на мат, несшийся ей вслед, Лиза мчалась на Киностудию имени Горького.

Только одна мысль лихорадочно стучала в висках, концентрируя на себе все ее внимание: «Я его найду, найду! Я знаю, где эта сволочь отсиживается, а скорее всего отлеживается…»

У нее появился шанс обменять Кирилла на свою свободу, и нельзя было его упускать. Только бы она не ошиблась, только бы найти этого подонка.

«Как же, оставит она меня в покое, дожидайся! Этот козел пропадает у нее раз в неделю, это не повод, чтобы все бросить. Если он завтра объявится, то будет уже поздно. Надо сегодня же, сегодня…»

Сунув под нос охраннику пропуск, она неслась по бесконечному коридору к пятому павильону, путаясь в толпе ералашных детей.

«Пробы у них сегодня, что ли? Сколько сопляков понагнали!» — мимоходом подумала она.

Навалившись на тяжеленную железную дверь, она изо всех сил толкнула ее и, задыхаясь, вошла в павильон.

Там царил полный бардак, называвшийся творческой атмосферой.

Снимали рекламный ролик. По всему полу были протянуты кабели, в беспорядке валялись пластмассовые столы и стулья, все внаглую курили, игнорируя пепельницы. Какие-то мужики в грязных халатах бессмысленно таскали за собой тележку с операторским краном, идиотского вида девицы репетировали некое подобие канкана, тут же на куче тряпичного хлама сидела тетка в очках с отчетом и калькулятором.

Рядом с монитором в старинном кресле развалился толстый дядька. Лиза вспомнила, что видела его в Киноцентре, и поняла, что это режиссер. Но все это было не то.

«Ну где же эта тварь?»

Основной свет был выключен, включен только рабочий, и поэтому в полумраке ей никак не удавалось все хорошенько разглядеть. Бочком, по стеночке она пробиралась вдоль задника.

«Опаньки… Есть!»

В укромном уголке, сидя на высоком табурете, изящно сложив точеные ножки, подставила свою мордочку гримерше Оленька Николаева. Она кокетливо выпятила пухлые губки и слегка сморщила свой хорошенький носик, когда его коснулась пуховка. Гримерша нанесла последние штрихи и отошла. Из крохотной сумочки Оленька достала длинную черную сигаретку и оглянулась по сторонам в поисках американского миллионера с зажигалкой.

— На! — Лиза чиркнула спичкой.

Николаева опешила и слегка отстранилась.

— Ты?! — Подведенные Оленькины брови изумленно поползли вверх. — Привет… Ты как здесь?

Лиза молчала.

— Тебе чего надо-то, блаженная?

— Давай отойдем. Дело есть.

— Никуда я с тобой не пойду. Мне сейчас в кадр. Говори здесь, и побыстрее.

— Могу, конечно, и здесь, — спокойно промолвила Лиза. — Только слезь с насеста, а то ненароком свалишься, ноги переломаешь.

Оправляя коротенькую юбочку, Оленька осторожно спустилась на пол.

— Ну?..

— Где Кирилл? — без обиняков спросила Лиза. — Предупреждаю, врать не стоит, я знаю, что он у тебя. Вас видели.

Лиза, конечно, блефовала, но отступать ей было некуда.

— Какой еще Кирилл? Ты спятила, милая моя?!

Комедия могла затянуться, и Лиза решила поднажать:

— Слышишь, Николаева, ты, может, не в курсе, но я по дружбе тебя предупреждаю: Ревенко ищет его, и очень серьезно ищет. Если выйдет на тебя, башки тебе не снести. Сама знаешь.

— Да я-то тут при чем?! И с какой стати ты лезешь в это дело? Твой-то какой интерес?

— Обыкновенный. Она думает, что он у меня, и готовит репрессии. А мне эта подстава на фиг не нужна. И вот еще что. На него подали в розыск, он что-то такое натворил. Так что имей в виду, за укрывательство преступника пойдешь как соучастница.

Это было уже слишком, но Николаева почему-то сразу поверила:

— Ты что, охренела?! — завизжала она. — Какая соучастница?! Кто? Я? Знать не знаю о его преступлениях! — Оленькины фиалковые глаза округлились до размера пятирублевой монеты.

— Ты давай, Николаева, аккуратней, а то линзы выпадут. Короче, я тебя предупредила. А ты уж сама решай, кому его сдавать — маме Любе или ментам.

И, развернувшись на каблуках, Лиза направилась к выходу.

— Эй, дядь! — окликнула она в дверях какого-то мужичонку. — У вас что, перерыв, что ли?

— Да нет, конец уже, один дубль остался. Смена до десяти.

Лиза взглянула на часы — оставалось двадцать минут. Она вышла со студии, без труда определила на стоянке подержанный николаевский «Гольф», села в свою «шестерку», отъехала чуть дальше к троллейбусной остановке и стала ждать.

«Я сегодня же узнаю, где прячется этот подонок. Теперь она не может не поехать к нему».

Спустя полчаса Лиза увидела выпорхнувшую из дверей Николаеву. В спешке та даже не смыла грима, так и бежала к машине в припадке красоты.

Лиза пропустила ее «Гольф» вперед, переждала еще две машины и пристроилась в хвост. Оленька жила где-то на Новослободской, но она проскочила поворот на Сущевку, и обе машины понеслись по проспекту Мира. Успешно миновав Садовое кольцо, они выехали на Ленинский проспект.

Лизе становилось все интереснее. Она уже была уверена, что Николаева едет к Кириллу. Они промахнули почти весь Ленинский и в самом конце его свернули налево — на улицу Миклухо-Маклая.

«Значит, их гнездышко, а точнее — логово, в Беляеве. Ну что ж, надежно и глухо, только я все равно их вычислила», — злорадствовала Лиза.

После автобусного круга Оленька свернула налево во двор шестнадцатиэтажной башни. Лиза проехала мимо и, чтобы не привлекать внимания, запарковалась у соседнего дома. За это время Николаева уже успела процокать к единственному подъезду. Она быстро набрала код, и дверь за ней захлопнулась.

Лиза несколько секунд постояла перед кодовым устройством и различила три наиболее стертые цифры. Несколько раз она нажимала кнопки в разных комбинациях, но это не дало результата. Тогда она попробовала нажать одновременно. Дверь открылась. Судя по тому, что лифт стоял на первом этаже и из подъезда никто не выходил, Лиза сообразила, что за это время Оленька могла подняться не выше второго этажа. Эта эстетка придерживалась принципа, что если ходить пешком, то можно ноги до жопы стереть.

«Это уже кое-что». Лиза решила обойти дом под окнами.

Первые три окна были наглухо закрыты, видимо, в квартире никто не жил. Пригнувшись, Лиза повернула за угол. К счастью, палисадник был густо засажен кустами сирени и жасмина, поэтому с улицы могли и не заметить ее странных маневров. Не успела она сделать и двух шагов, как из следующего окна на первом этаже, приоткрытого, раздался пронзительный Оленькин вопль:

— Нет, говорил! Говорил! Сказал, что ушел от нее, что вы разводитесь!

— Чего орешь? Раз сказал — значит, разводимся.

Никогда еще Лиза не была так рада услышать этот ненавистный ей голос. Она не могла понять, почему Кирилл так безоглядно нравился женщинам, чем он их брал. Лично ей он никогда не был симпатичен, к хлыщам такого сорта она всегда испытывала патологическую брезгливость. Она просто не обращала на него внимания, что, безусловно, сильно задевало его. Теперь же она ненавидела в Кирилле все — его мокрые тонкие губы, вечно липкие руки, наглый взгляд. Он напоминал ей тупого, самодовольного барана.

Это случилось два года назад. Отмечали юбилей «Атлантиды». Ресторан решили не заказывать, торжество должно было стать «семейным», и роскошные столы накрыли в банкетном зале агентства.

Народу было немного, но пригласили, естественно, только особо важных персон. Поздравить Ревенко приехали народные артисты, кинозвезды, известные журналисты, теледивы и нужные чиновники из Министерства культуры.