Михаил Петров - Гончаров и сатанисты Страница 18

- Где же ты трудишься, Оленька?

- Юристом в одной известной фирме. А ты считаешь, что живу богато? Костя, я бы все это, не задумываясь, променяла на одну вещь.

- На какую, если это не коммерческий секрет?

- На прошлое, вернее, на прошедшее. Но к великому несчастью, оно не поддается. Не купить его, Костя, ни за доллары, ни за марки. Всевышний один раз и на всю жизнь отпускает тебе товар по льготной цене и довесок к нему не проси, не дает ни за какое золото, ни за самую страстную молитву... Боже, что это я раскудахталась, сейчас сообразим на двоих. Ты что будешь, в смысле спиртного? У меня этого добра до чертовой матери.

- Не суетись, Ольга, мне пить нельзя, я за рулем и к тому же лишен прав.

- Ну, эту проблему мы разрешим не выходя из квартиры.

- Не стоит, Ольга, тем более я сам только недавно уволился из их системы.

- А где сейчас? Может быть, нужно чем-то помочь? Говори, не стесняйся.

- Ты мне действительно очень поможешь, если побольше расскажешь о своей соседке.

- О Шурочке, что ли? Господи, неужели и ты туда же! Скажу тебе по-дружески, не как твоя бывшая любовь, но как старая баба: не лезь ты в эту помойку.

- Ты не поняла, - несколько смутился я. - Мое любопытство вызвано исключительно профессиональной необходимостью. Дело в том, что я в частном порядке веду кое-какие изыскания.

- Тогда я предлагаю тебе заняться делом, а не вынюхивать подноготную шлюх. Может быть, работа охранника в нашей фирме будет немного перспективней, чем та, которой ты занимаешься сейчас.

- Возможно, но об этом позже. Почему ты называешь ее шлюхой?

- А почему от нее ушел муж, человек очень порядочный?

- Чисто женская логика, даже у профессионального юриста. Ты мне факты давай - тогда и будем судить беспристрастно.

- Изволь. Года два тому назад, когда моя Танька еще была студенткой, а Шурочка числилась женой Нефедова, зачастила моя доченька в соседскую квартиру. Думаю, не к добру это. Но прежде чем поднять волну, устроила наблюдение за квартирой. Через пару недель я была абсолютно уверена в том, что в шестой квартире организован дом свиданий, правда довольно высокого качества. Я вызвала милицию, отлучила Таньку, и с тех пор твоя Шурочка работает в режиме повышенной секретности. Подружек-работниц больше не заводит, предпочитая обходиться собственными силами. Обожает групповой вариант.

- А ты что, Оленька, свечку держала или это твои домыслы?

- Я же тебе говорю, что была вынуждена установить за ней детальное и пристальное наблюдение. Может быть, тебе рассказать технические приемы выполнения?

- Я был бы чрезвычайно тебе признателен.

- Это сделать было нетрудно, если учесть, что наши лоджии примыкают друг к другу, а зеркало, укрепленное на длинной палке, еще больше облегчало задачу.

- Да, Оленька, надо признать, что ум у тебя изощрен.

- А что ж ты хочешь, я все-таки юрист. Что тебя еще интересует?

- Ее дочь - неужели все это она вытворяет при ней?

- Нет, до этого она еще не докатилась, поэтому дочку отселила к бабке. Иногда она ее забирает, но нечасто и ненадолго.

- Отлично. Ты мне позволишь воспользоваться своей лоджией в тех же, знакомых тебе целях?

- Да, если расскажешь зачем.

- Вчера, под вечер, убит на собственной даче ее отец и мой хороший знакомый.

- И ты подозреваешь ее? Она об этом знает?

- Она об этом знает и обвиняет меня. Но это личная антипатия.

- Хорошо, ты меня уговорил. Иди разнюхивай, только меня в это дело не вмешивай.

С Ольгиной лоджии, если заглянуть за смежную стену, Шурочкин притон просматривается вполне удовлетворительно. То есть он бы так просматривался, будь он хоть как-то освещен. Сейчас же в темных холодных окнах, ведущих в квартиру, стояла полная неизвестность. Мне захотелось уменьшить степень ее полноты. Пока Ольга хлопотала на кухне, я перебрался на Шурочкин балкон. Дверь, что вела в комнату, оказалась закрыта на шпингалет, который не слишком рьяно сопротивлялся моим усилиям. Я стоял в полутемной спальне, размышляя, стоит или нет включать свет, чтобы качественнее произвести обыск. Решив, что стоит, я двинулся на поиски выключателя. В это время во входной двери повернулся ключ. Перебраться в Ольгину квартиру я бы уже не успел. Большой встроенный шифоньер находился рядом. Летучей мышью я забился в его нафталиновое нутро, проклиная себя за авантюризм. Если Александра обнаружит меня, а рано или поздно так и будет, она поднимет шум на всю Европу, заодно повесив на меня убийство папаши.

По приглушенным голосам я понял, что вошедший человек не один. Пришедших было по меньшей мере двое. Невольно я отодвинулся поглубже вовнутрь шкафа. Рука наткнулась на что-то непонятное, но уже страшное. Постепенно моя рука пришла к неутешительному выводу, что она ощупывает глаза, нос и губы. Это было бы полбеды, не будь эти органы такими безнадежно-податливыми. Отличное соседство ты завел, господин Гончаров, все-таки нужно быть осмотрительнее. Интересно, кто же решил разделить мое одиночество в шкафу? Бесспорно, это женщина и, кажется, хозяйка дома. И вероятно, сюда она залезла не по собственной инициативе. Обычно, когда помирают собственной смертью, находят более подходящее место. Значит, ее убили. Потрясающее умозаключение, господин Гончаров.

Незваные гости тем временем переместились в спальню, что-то целенаправленно разыскивая. Уж не то же ли самое, что и я? Голоса их стали доноситься четче, и я невольно прислушался, стараясь отыскать в них знакомые нотки.

- Ну куда она могла их засунуть? Не забрала же с собой?

- Включи свет. Посмотри на бельевой полке, а я ошмонаю трюмо.

После пятиминутной возни огорченный голос вновь пожаловался:

- Нету их здесь, Стас, а что у тебя?

- Тоже пусто. Шеф будет недоволен. Если в шифоньере ничего не найдем, то сливай воду, мой задницу.

Они двинулись к месту моего укрытия. Что они предпримут в случае моего обнаружения? Голоса их я слышал впервые. Повинуясь какому-то безотчетному чувству, возможно пытаясь ошарашить, напугать их, я в самую последнюю минуту вытолкнул труп, он как манекен вывалился наружу. На секунду в спальне воцарилась тишина.

- Ни хрена себе подарочек! Валерка, это же хозяйка.

- Кажется, да. Но шеф сказал, что она уехала.

- Шеф сказал, шеф сказал. Валерка, он же нас подставил, мокруху приклеить хочет, а насчет бумаг лапшу вешает! Дергаем-ка отсюда, пока не поздно. Мне за него срок мотать не в жилу.

- Давай, только цацки прихватим, тут их до едрени фени, а бабе они уже не нужны. Еще надо печатки стереть. Ты помнишь, что лапал?

- Помню, только ничего брать не будем, с цацками можно в дерьмо вляпаться. Дверь закрывать не будем, а ключ выбросим.

- А что мы ему скажем? Он же три шкуры с нас сдерет. Лучше расскажем правду.

- Посмотрим, давай поскорее отсюда.

Стараясь не потревожить усопшую, два незадачливых сыщика покинули квартиру. Покинув свое убежище, я при свете осмотрел труп. Во-первых, это действительно была моя незабвенная Шурочка, убитая, по моим подсчетам, еще утром. Во-вторых, убили ее древним и тривиальным способом, посредством колготок, крепко, в виде галстука вывязанных на ее хамоватом горле. Предоставив ей заниматься своими неземными делами, я отправился изучать квартиру, надеясь найти то, что теоретически могло в ней находиться. И в этом я преуспел без труда. Фирменные ботинки сорокового размера и рыжая кроличья шапка. Что и требовалось доказать, если, конечно, их не подбросили недавние визитеры.

Сколько я ни старался, искомых бумаг не нашел. Поставив шпингалет на место и протерев возможные следы, я позвонил в пятую квартиру.

- Ну и как ты провел время? - язвительно поинтересовалась Ольга. Надеюсь, продуктивно? Честно говоря, я тебя уже не ждала. Ушел через лоджию, а возвращаешься через дверь, чем это объяснить?

- Тем, что твоя соседка мертва и мне пришлось коротать с ней время в платяном шкафу, пока двое неизвестных проводили у нее шмон.

- Все-то ты врешь, Котяра бессовестный. Наплел с три короба о том, что ее отец мертв. Я звоню его жене, выражаю соболезнование, она называет меня круглой дурой и передает трубку самому Виктору Ильичу. Тот, естественно, интересуется, через какие источники до меня дошла информация о его трагической смерти.

- Ольга, ты в своем уме? О каком Викторе Ильиче ты говоришь? ошарашенно спросил я. - При чем тут вообще...

- Виктор Ильич Стельмах, да будет тебе известно, является родным отцом Александры. И он в данное время находится в полном здравии, кушает водку и смотрит телевизор.

- Какая-то чушь. Убит Глеб Андреевич Чистов, родной отец Шуры.

- Тогда ты плохо осведомлен. Чистов только ее отчим.

Господи, каким же идиотом надо быть, чтобы не догадаться о некоторых странностях и совпадениях в этой истории. Пелена непонимания стала проясняться. Еще не совсем, но надеюсь, в этой пятилетке я поумнею совершенно и окончательно.

- Ты меня убедила, Ольга, но труп твоей соседки имеет место, и с этим приходится считаться. Пойдем, ты должна в этом убедиться сама, чтобы с чистой совестью вызвать милицию. Ты не волнуйся, тело уже давно холодное, так что это - не на моей совести. О моем визите сюда лучше вообще промолчать. Дверь у нее открыта, скажешь, что занесла ей какие-нибудь пироги, которые она кушать не стала. Пойдем, засвидетельствуем ей наше почтение сообща.