Юрий Енцов - Охота на единорога Страница 18

Асман соскочил на ковер, разостланный у крыльца — он был уже всей душой во дворце, мысленно бежал по залам и галереям навстречу Лейле — и в тот момент немного завидовал влюбленным крестьянам, которые после разлуки с молодыми своими женами, не проделывали этот долгий дополнительный путь, и сразу же, за порогом, или во дворе глинобитного дома заключали их в объятья.

Король чувствовал близость любимой, ее взгляд из-за занавеси и даже знал в каком окне. Он шлепнул коня по влажной шее, тот потянулся к его ладони и Асман провел рукой по его мокрым губам. Стремянный принял коня, а король отмахнулся от встречающей челяди побежал по лестнице…

На исходе того же дня, искупавшись в прохладном бассейне, где в голубоватой плавали медлительные рыбы, Асман выслушивал визиря, докладывавшего о накопившихся за день делах.

Уже давно король расширял ирригационную сеть, и последние полгода ему докладывали, что начальник строительства Ахмет-хан ворует деньги. Но Ахмет-хан был знающий человек и талантливый инженер. По сравнению с предшественниками он гораздо больше выкопал канав, запустил туда воду и, к тому же, насажал вдоль берегов деревья, которые делали гидросистему долговечной.

Асман подозревал, что прогони он Ахмет-хана, тот разозлиться на него и вероятно будет как-то мстить. Правда толку от этого будет мало, но от умного человека можно ждать всякого. И потому Ахмет-хан был обречен. Король уже знал как потихоньку умертвит его. И теперь его мало волновали финансовые аферы гидростроителя.

Единственное, что его по-настоящему интересовало — это возможные заговоры, он карал всякого, замеченного в недовольстве, если видел, что заговорщика нельзя переманить на свою сторону. Что было, как правило, очень легко сделать. За годы правления (в первое время заговорщиков было много, год от года их становилось все меньше) Асман нашел верный способ борьбы с ними: кого-то он просто казнил. Некоторым выказывал милось, награждал, в заговорщики шли по большей чаксти, люди не богатые: ремесленники и беднейшие из крестьян, — и скромные подарки, которые они получали, — делали их преданнейшими из друзей короля.

Нити раскрываемых заговоров тянулись, конечно, вверх. Там годилась та же система. Но окончательное решение Асман как правило принимал в этих случаях не в тронной зале, а за шахматной партией, — беседуя с главой заговорщиков, всегда знатным человеком или даже дальним родственником короля, — с глазу на глаз. Они решали — разумеется, не поднимая открыто тему беседы, разговаривая о якобы отвлеченных вещах, — жить ли им в этом мире вместе, или одному с этим миром расстаться.

В распоряжении короля имелся тысячелетний опыт власти, представляющий множество всевозможных способов устранения неблагонадежных. Те, казалось бы, тоже должны были пользоваться опытом предшественников. Но этого не происходило. Каждому из очередных заговорщиков приходилось заново придумывать систему, и всякий раз оказывалось, что она имеет существенные недостатки, которыми непременно спешил воспользоваться великий король Асман.

Но с годами таких встреч с недругами за шахматной партией становилось все меньше. Асман даже подумывал: уж не ленностию ли шпионов сие объясняется? Но он многожды проверял и перепроверял своих агентов, которые, судя по всему, были надежны и, судя по всему, причиной благополучия — было расположение планет, хорошие годы с урожаями, но без войн, на которые приходилось правление Асмана. Не случалось и землетрясений.

«Уж не Золотой-ли Век наступил?»— думал иногда Асман.

Но Золотой Век остался в прошлом, об этом рассказывали книги и придворные летописцы. Не слишком доверяя последним, Асман, долгое время, проводил со старыми пергаментами и папирусными свитками, обращаясь к бумажным книгам тибетских мудрецов. И мудрость всех времен и народов склоняла к тому, что в дне сегодняшнем счастью места нет и быть не может. Лишь в прошлом или в будущем.

А его жизнь — показывала обратное. Он был счастлив с е й ч а с, в прошлом у него оставались страдания. Будущее было неведомо, а потому пугало. То есть вызывало легкое опасение, имени коему Асман еще не дал.

Сия загадка требовала объяснения. Король искал его в библиотеке, где либо читал сам, либо слушал. Вокруг в это время двигались обнаженные тела гибких танцовщиц. Иной раз они отвлекали его, но, как правило, Лейла была рядом.

Молясь в мечети, Асман пытался в единообразии службы соединиться с народом, песчинкой которого он был и понимал это. Но ему уготовано было этим народом владеть, что нарушало (или служило предпосылкой нарушения) равновесия сил гармонии и хаоса.

Асман находился бесконечно далеко от своих подданных. Но и орел на горной вершине далеко от суслика, но они находятся в неразрывной связи. Старому, слепому зверьку не добраться до горных вершин по своей воле, хотя пернатому царю ничего не стоит спуститься на воздушных струях вниз и, вырвав суслика из родной среды — отнести его наверх — на корм своим птенцам. Редко бывает и так, что суслик, подхваченный коловращением воздушных сил, поднимается в чуждые ему высоты и оказывается в пределах жизни орлиных стай. Но живым ему этих вершин не достигнуть.

Внимательно выслушав рассказ о накопившихся за день делах, Асман отпустил визиря и тут же, по установленному регламенту, принял и выслушал его «со-визиря» — начальника тайной канцелярии, горбатого человечка, чей цепкий холодный ум забавно сочетался со странным в его положении желанием казаться красивым.

Маленький и болезненный он и жил то на свете только могучим усилием воли, которой в прищемленном теле было с избытком. Ее хватало не только на жалкое прозябание, но и на то, чтобы быть полезным.

Он одевался в просторные халаты, немного скрывавшие большой несимметричный горб. Благодаря этому дефекту, ему не приходилось пригибаться в присутствие короля, как прочим царедворцам, он только слегка склонял голову. На его сапожках к пяткам были приделаны — по моде иноверцев — кусочки лакированного дерева, отчего начальник тайной канцелярии казался выше на целых полвершка. Сморщенное его личико с ввалившимися глазами имело одну интересную деталь, а именно нос. Огромный и горбатый как сам он, вечно напудренный до меловой белизны, а своей гладкой поверхностью и размерами компенсировал недостатки иных сморщенных частей маленького личика — тоже вблизи обнаруживающие на себе тщетные следы борьбы с дефектами: неправильной формой, рябью и морщинами, но издали — почти приятными. Однако, в общении с патроном, начальник охранки как-то все время пытался сблизить сие расстояние и преодолевал визуальный барьер иллюзии и представал в своем истинном виде: горбатым напудренным карликом.

День прошел и пропал. Как пропадали, не замечаемы уже тысячи дней. Лишь редкие из них были как вехи на дороге, а путь все еще казался нескончаемым.

— …в Розовом дворце, — продолжал главный шпион свой вечерний доклад, — все как обычно. Малчиков учили фехтованию и чтению Корана, девочка играла в саду с подругами и няньками, ей мало двух подруг и я распорядился подыскать вместо той, что умерла три месяца назад новую, но придется, по-видимому, опять вести издалека, потому, что местные девочки ей не нравятся.

А мой визирь, как у него дела? Не прибавилось ли семейство? — спросил Асман, поднимаясь с кушетки, чтобы подойти к окну взглянуть на закат. Когда он проходил мимо горбуна, то почувствовал сильный аромат жасмина, исходивший от карлика, приложившего руки к впалой груди.

— Нет, Ваше Величество, его невестка еще не разрешилась от бремени. Как только она родит, визирь будет просить взять сына тысяцким в Кундуш…

— Рядом с царством сикхов?

Асман решил про себя велеть на днях, не дожидаясь появления младенца, направить визирева сына не на восток, а на запад к границам Месопотамии.

Солнце почти скрылось за крепостной далекой стеной. В том месте, где оно садилось вчера, Асман разглядел темное пятнышко у подножья стены; возможно, сие был привалившийся к белому камню путник, а, возможно, это ветшала стена.

— Хорошо ли содержатся городские стены? — спросил он, намереваясь отпустить докладчика, тот на секунду задумался и сказал:

— Начальник гарнизона Мизани — человек ненадежный, но мы следим за ним. И, кроме того, дворцовая стража предана и сильна. Но начальник городского гарнизона, Ваше Величество, человек слишком самоуверенный и глупый. К своим обязанностям, он относится халатно.

— Ступай. Узнай и доложи завтра, не друзья ли Мизани и Ахмет-хан.

— Повинуюсь, — карлик, пятясь, ушел.

Глава 12

Примерно через час чтения у Лейлы запершило в горле и Сергей, поблагодарив ее, предложил закончить.

— Что за чтение без всякого удовольствия?! Я уже понял, что это действительно та же самая история. Хорошая книга — как бы беседа с почтеннейшим человеком прошлых веков — ее автором, и, причем ученая беседа, в которой он открывают нам только лучшие из своих мыслей, — сказал он. — Но мне так и не стало понятнее: где оригинал, а где перевод? Нет ли на книге пометок, указывающих на дату изготовления?