Владимир Безымянный - Убийство в антракте Страница 18

- Проходите, прошу... Сюда, в гостиную.

Младший, светловолосый, с бугрящимися под пиджаком мускулами, отказался сесть и, встав у окна, принялся изучать пейзаж, открывающийся с одиннадцатого этажа. Старший занял предложенное кресло, заметив:

- Хороший у вас дом. И вахтер службу несет исправно. Кому попало сюда не проникнуть.

- Вас ведь это не касается.

- Верно, Ольга Михайловна. Еще раз представлюсь: майор уголовного розыска Баранов.

- Вы случайно не к отцу?

- Мы в курсе, где он находится. Встречи с избирателями и тому подобное. Строить вам ловушки и темнить не стану, вы - девушка умная. И повторяю: прежде всего я хочу избежать огласки, поберечь Михаила Степановича.

- Чего вы хотите? Нельзя ли поконкретнее?

- По пунктам? Пожалуйста. Нам нужен Кронов. Для него сейчас было бы очень полезно как можно скорее отыскаться. Самому, чтобы избежать опасных последствий. Боюсь, Ольга, вы не вполне себе представляете, в какую историю попали. Вы позволите? - майор снял плоскую трубку, пробежал пальцами по кнопкам. - Товарищ прокурор? Баранов говорит. Решился вопрос с санкцией? Депутатская неприкосновенность?.. В нашем случае это не проблема. Подобная история может разрушить любую репутацию... Понятых подобрать не болтливых? Да кто сейчас не болтлив. Время гласности. Только подавай скандальчик... Одну секунду. Ольга Михайловна, не хотите переговорить с прокурором?

- Нет, благодарю. Поступайте, как знаете. Только отец здесь при чем?

В глазах майора отразилось сочувствие.

- Хорошо, я перезвоню попозже. Может и обойдемся. Да, постараюсь, и, уже кладя трубку, снова обратился к Оле: - Скажу честно, если бы не ваш отец, не мое личное уважение к нему, дорого бы вам обошлись игрушки с уголовщиной. Вы и по сей день считаете, что Кронов не мог убить жену из ревности или иных побуждений?

- Бывшую жену. Они почти год назад развелись. И к кому конкретно он мог ее ревновать, вы же знаете род ее занятий?

- Верно, Ольга, не в ревности дело. Кронов мог бы и рассказать вам, если бы хотел.

- Каким же это образом?

- Послушайте, Оля, мы ведь не ведем протокола. С майором Строкачом вы уже...

- Да, знакома. Этот человек - девушка прищелкнула пальцами, замолчала.

- Не можете подобрать слово? Да, Строкач, хоть и выглядит поласковее, но после общения с ним у вас сейчас заднего хода уже не было бы. На вашем месте я бы крепко поразмыслил. От вас зависит жизнь семьи. Не сомневаюсь, что не вы сидели за рулем машины, увозившей Кронова от больничной ограды, но есть и такие преступления, как подстрекательство, подготовка побега. Проституция, наконец. Ведь верно, Ольга Михайловна?

- Хватит меня обрабатывать. Все ясно. Не за этим же вы пришли? Что вам нужно?

- То, что для вас не представляет ценности, а кроме того, может погубить.

- Не понимаю. Собираетесь что-то искать - ищите. Только если можно, без особого разгрома. Родители прилетают завтра, мне надо успеть убрать.

- Послезавтра, Ольга Михайловна. Успеете. Все будет аккуратно и быстро. А еще лучше, если бы вы нам добровольно выдали оставленные Кроновым вещи. Хотя бы один предмет, пусть самый незначительный. И хорошо если бы эта вещь имела отношение к его бывшей жене. Ведь вы были знакомы, не так ли?

- Виделись три-четыре раза, и то мельком. Саша ее зачем-то в ЗАГС позвал, когда мы заявление подавали. Странная затея. Она мне не нравилась, хотя, судя по рассказам, человеком была неплохим. Когда я увидела ее впервые, поразилась - какая-то вся издерганная, острая. Хотя это ее не портило: романтические круги под глазами, напряженность сжатой пружины... Как дикая кошка перед прыжком, который кому-то будет стоить жизни.

- Сильная характеристика. Я благодарен вам, однако все равно вынужден... Конечно, если вы настаиваете, оформим все с соблюдением формальностей...

- Ищите, ради Бога!

Через три часа Оля Гудина стояла у дверей квартиры Друмеко, безрезультатно раз за разом нажимая кнопку звонка. Из-за двери не доносилось ни звука, но, зная о ее полной звуконепроницаемости, девушка была уверена, что звонок внутри просто беснуется. Перед этим она с полчаса набирала номер телефона Евгения Павловича, однако квартира отвечала молчанием.

Пришлось уходить ни с чем. Домой не хотелось вовсе, комнаты, казалось, все еще хранили чужие запахи и следы прикосновений посторонних.

Хотелось с кем-нибудь поделиться тайной. Крепкий кофе в баре напротив дома только растормошил ее, она еще больше взвинтилась. С девочками за стойкой, приветливыми и помнящими Олину щедрость прежних времен, болтать не хотелось. Кто они ей?

Витрины бара выходили как раз к подъезду Друмеко. Сам дом, родной, знакомый до мелочей, смотрел на нее отчужденно, словно не узнавая. Сирийские, в золотых разводах шторы наглухо драпировали окна апартаментов Евгения Павловича.

Но вот что-то дрогнуло в правом углу окна спальни - излюбленном местообитании хозяина. Образовалась узкая щель между шторой и косяком, мелькнула тень и сразу же отпрянула. Оля была уже на улице.

В подъезде под взглядом швейцара старалась казаться абсолютно спокойной. Однако привратник свою зарплату получал не даром.

- Что так скоро вернулись, Ольга Михайловна? Бегом все, бегом... эх, молодость. - Мешковатый седой отставник шутя погрозил пальцем вслед торопливой дроби ее каблучков.

Она нажала кнопку вызова лифта, но не стала дожидаться, пока кабина опустится, стремительно взлетела по лестнице.

Снова тишина за знакомой дверью. Выждав несколько минут (чем черт не шутит: может, не работает звонок даже у педантичного Друмеко?), Оля забарабанила по мягкой обивке, а когда терпение ее окончательно истощилось даже выкрикнула что-то, давая выход ярости.

Тишина солидного подъезда лопнула. Где-то наверху громыхнула дверь появились любопытные, но ей уже на все было наплевать.

- Да откроешь ты или нет? Кончай в прятки играть.

- Таким, значит, образом? - голос из-за спины прозвучал негромко, но в нем не было и следа привычной нежности. Рука крепко легла на плечо. Оля повернулась резко, сбросив ладонь.

- Зайдем? Или не пустишь? Если там дама, так я же проститутка, всякое видала.

- Давай проходи. Только по-быстрому - некогда. Никого там нет. Я выглянул сдуру в окно - проверить улицу. Не знаю, как тебе, а мне выходить не велено. - Евгений Павлович отпер дверь, буквально втолкнул Ольгу в прихожую и тщательно запер замок на два оборота. - Ну, что смотришь? Да, уже и шмотки собрал - пора. И зачем только я с тобой связался?

- Со мной? Могу напомнить. Даже суммы назвать.

- Не надо, спасибо. Я ничего не забыл. И какого черта все вы на меня навалились?

Резко распахнул дверь в комнату, молча мотнул головой. Комментариев не требовалось. Знавшая едва ли не болезненную аккуратность Друмеко, Оля мигом все поняла, увидев страшный беспорядок, царивший в комнатах. Постукивая пальцем по сомкнутым губам, Друмеко вновь прикрыл двери в комнаты и как-то невразумительно заговорил:

- Оля, я, честно говоря, и заходить туда не хочу. Стыдно! Без тебя никакого порядка. А тут еще и погода разгулялась. Может мороженого где-нибудь поедим или бросим машину, черт с ней, и - шампанского?

Запрещающий палец от губ Друмеко не убрал и в лифте. Ни о каком шампанском, разумеется, и речи не было. Новости, которые сообщил Евгений Павлович, были ей уже в общих чертах известны. Они прогуливались в парке, в дальнем углу, среди зеленых облупленных скамеек.

- Итак, будем надеяться, хотя вероятность невелика, что микрофонов здесь нет, и мы можем спокойно поговорить. Ты видала, что в доме делается? Все кассеты, книги перетрясли - искали какую-то пленку. Только я собрался было заикнуться, что валюту, которая в столе была, как всегда на улице нашел, меня тут же и обломали: оставь, мол, парень, свои байки, надо будет - и без этого тебя зацепим. Наш ты, говорят, со всеми потрохами. Так что не суетись. В общем, выпутывайся сама, а кассету, которую они ищут, отдай, очень советую.

- Я и знать не знаю ни о какой кассете, но у меня тоже был обыск.

- Еще бы! Ты думаешь, это милиция? Сунулись бы они домой к самому Гудину! Сбегай к Строкачу, осведомись, побеседуй.

- Но... этот Баранов сказал мне, чтобы я молчала. Кассеты, которые у меня взяли, через неделю, а может, и раньше, вернут. А если я проболтаюсь, им, конечно, влетит за незаконные действия, но кассеты и записи оприходуют, и тогда я смогу получить их только после закрытия дела. Формализм мол...

- Да какой, к черту, формализм! Ты ничего не поняла! Это же спецслужба!

- Но они же предъявили удостоверения! Во всяком случае, один из них вроде бы майор милиции.

- Может, это и майор, только другого ведомства. Вроде! Зато я имею привычку удостоверения читать до буквы. Они, если нужно, таких удостоверений наштампуют полмиллиона. Уж ты мне поверь: я почерк спецслужб изучил, знаю, с кем дело имею. Не мое дело, только я бы это добро, за которым они охотятся, ни за какие деньги в руки не взял.