Наталья Никольская - Последняя жертва Страница 18

Едва взглянув на Виталия, который явно не мог понять, чему он обязан видеть отчужденное выражение на лице Валентины, она небрежно поздоровалась и резким движением опустилась на нагретый солнцем пластиковый стул.

«Ничего, ему полезно», — цинично подумала она и еле сдержала улыбку, обнаружив много общего между своим недовольством и поведением капризной девочки.

— Что-то случилось? — мягко спросил Виталий, стараясь по лицу Валандры догадаться о том, что ее гнетет и гложет.

— Ничего не случилось, просто я себя неважно чувствую, вот и все.

Она достала из сумки пачку сигарет, зажигалку и уже хотела было закурить, как ее изломанную нервными жестами руку своей на удивление прохладной рукой перехватил Виталий.

— Ты и в самом деле какая-то не такая… — он смотрел ей в глаза, — неприятности на работе?

Участливая интонация его голоса раздражающе подействовала на Валандру.

«А вот ладонь у него приятная, покойная такая…»

Ценой громадного усилия воли она отмахнулась от этой глупой мысли и вырвала руку.

— На работе как раз все нормально, — резко сказала она, беря зажигалку. — не надо…

Она отстранила Виталия, который потянулся за зажигалкой.

— Ты сегодня агрессивная какая-то… — тихо произнес он.

— Слышала уже. У меня мало времени. Если у тебя нет никаких других планов, пойдем к тебе. — отчеканила она, с трудом узнавая свой голос.

— Прямо сейчас? — удивился он.

— Что ты из себя сосунка строишь?! Решай: или сейчас или никогда! — она вперила в него почти гневный взгляд.

— Я никого из себя не строю, мне вполне достаточно того, кем я являюсь, — попробовал он ее осадить, — тебе заказать чего-нибудь?

— Ясно, — Валандра вскочила со стула, на ходу сгребая в ладонь пачку сигарет и зажигалку, — прощай.

Виталий тоже стремительно встал и теперь в упор смотрел на Валентину, удерживая ее за руки.

— Отпусти, не привлекай внимания!

На них действительно устремились удивленно-заинтересованные взгляды посетителей.

— Хорошо. — выдохнул Виталий, — сейчас возьмем машину и поедем.

В комнате вовсю работал кондиционер, лихорадочно поглощая огромные порции горячего воздуха и выдыхая драгоценную прохладу. Шикарные комнатные растения, среди которых было много вьющихся, медленно, но верно завоевывали уставленные томами и брошюрами книжные полки. Рыбки в аквариумах ни на минуту не прекращали своего призрачного движения. Колыхание плавников, которые у скалярий напоминали тонкую, слабо поблескивающую вуаль, обвалакивало дремой усталый мозг Валентины, пеленало, точно кокон, ее раслабленно-счастливое тело.

Виталий с закрытыми глазами лежал рядом. Было чудовищно жарко. По их обнаженным телам струился пот. Наконец, Валандра очнулась.

— Прикури мне сигарету, — хрипло сказала она.

— На, держи, — Виталий протянул ей сигарету и поднес зажигалку.

— Так ты говоришь, что был знаком с Маргаритой Трауберг? — спросила она, отгоняя знойную сновиденческую одурь.

— Я хотел работать с ней. У нее были определенные проблемы… — Виталий замялся.

— Какая-нибудь мания или общее психическое расстройство? — иронично спросила Валандра, глубоко затянувшись.

— Проблемы с противоположным полом, страх разочарования, боязнь лишиться своего «я» и так далее. Не думал, что все так кончится для нее… — с сожалением в голосе произнес он.

— Никто не думал. Господи, какая отвратительная, мерзкая насмешка судьбы: бояться контактов с мужчинами и пасть от руки сексуального маньяка! — не удержалась от восклицания Вершинина.

— Хотя я и разговаривал с ней всего пару раз, она была мне глубоко симпатична, — Виталий снова закрыл глаза.

— Ты спал с ней? — прямо спросила Валандра.

— Нет, не спал, — твердо ответил он, — если я сказал, что питал к Маргарите симпатию, то это совсем не значит, что я с ней спал. Я всегда неравнодушен к милым интеллигентным женщинам, но для того чтобы я загорелся — ты понимаешь, о чем я, — одной интеллигентности или интеллекта мало…

— Чем же еще должна обладать женщина, чтобы прельстить тебя? — сгорая от любопытства, спросила Валандра.

— Она должна быть… секси. Взгляд, посадка головы, походка, манеры, ну и фигура, конечно.

— Губа у тебя не дура, — пошутила Вершинина, — я ведь тоже могла бы стать твоей пациенткой.

— Ты? — искренне удивился Виталий. Он открыл глаза и сел в кровати, облокотившись на высоко взбитую подушку, — тебя что-то беспокоит?

— То же, что беспокоило и Трауберг, — с усмешкой ответила Валандра, — страх разочарования.

— Ты совсем не похожа на Маргариту. Ты — волевая, энергичная, целеустремленная. Вон, взяла и затащила меня в постель… — засмеялся Виталий.

— Что ты сказал? — с притворной угрозой спросила она, резко приняв сидячее положение и хватая Виталия за шею, — повтори еще раз!

— Сдаюсь, сдаюсь, — захлебываясь смехом, он попробовал разжать ее хватку.

Наконец, Валандра отпустила его.

— Я же говорил, что на Трауберг ты не похожа, — он потирал шею, — силища-то какая! Проблемы, говоришь… Нет у вас, гражданка, никаких проблем. Скорее всего, они будут возникать у твоих партнеров, — пошутил он.

— Может быть, — медленно проговорила она, став вдруг задумчивой и отрешенной.

— А если у тебя и отыщется какая-нибудь мизерная проблемка, ты легко справишься с ней сама. Могу тебе только сказать, что для таких женщин как ты, то есть женщин с резко выраженным симптомом независимости и организаторскими способностями, ничто так не вредно как длительное сексуальное воздержание. — в его темных глазах забегали озорные огоньки.

— Если иметь такого любовника как ты, то можно запросто лишиться организаторских способностей, а вкупе с ними и независимости, — иронично парировала Валандра. — Вообще-то неплохое хобби — слоняться по кафе… — намекнула она на воскресное времяпрепровождение Виталия.

— Согласен. Люблю наблюдать за людьми — профессиональный интерес, милочка. А у тебя разве люди не вызывают любопытства?

— Вызывают, и по роду службы, и вообще. Но что касается нынешнего момента, ничто не занимает меня так, как психология того маньяка, от руки которого погибла Трауберг. — она пристально взглянула на него. — У меня есть еще кое-какая информация…

— Что за информация? — оживился Виталий.

— Ты мне лучше скажи, скольким женщинам ты мозги запудрил?

— Не запудрил, а лишь слегка припудрил, — отозвался с юмором Виталий, — а где еще, по-твоему, я должен с прекрасным полом знакомиться? Есть у меня, конечно, психологини…

— Это что за штучки?

— Так я называю неоперившихся студенток факультета психологии, чей неустойчивый мозг и общая моральная неустойчивость провоцируют иногда меня на разного рода авантюры в духе Дон-Жуана…

— Хитер ты, братец, как я погляжу, — шутливый тон Валандры подействовала на Виталия возбуждающе: едва она успела закончить реплику, он обнял ее и попытался подмять под себя.

— Во мне проснулся маркиз де Сад, — захохотал он, преодолевая игривое сопротивление Валандры.

— Да подожди ты, — ей удалось сбросить его с себя, — успеем еще, давай лучше поговорим.

— Поговорим? — разочарованно протянул Виталий, — о чем же? О твоих шелковых трусиках?

— Хватит придуриваться. Мне действительно нужно кое-что обсудить с тобой…

— Что, например? Психические отклонения маньяка, который вместо того, чтобы бабам зубы заговаривать, а потом трахать их под приятную музыку, глаза им выкалывает и убивает?

— Представь себе!

— Я же тебе уже говорил, что может руководить этим калекой. Невроз навязчивых состояний. Для него — это его не дающая ему покоя, я бы сказал, нереализованная ситуация из прошлого, травма.

— Помнишь, мы говорили о знаке, который он вырезает ножом на коже своих жертв. Я видела снимки тех несчастных женщин… Так вот, надпись внутри яблока означает название города, столицы Киликии.

— Об этом ничего в газетах не сообщалось, — Виталий с недоумением пялился на Валентину.

— Тарс, родина апостола Павла, — продолжала Валандра, — что ты можешь по этому поводу сказать?

Она вперила в него цепкий взгляд.

— Дело пахнет керосином — вот что могу сказать… — усмехнулся он.

— А яснее выражаться можешь? — Валандра сгорала от нетерпения.

— Могу.

Виталий нацепил на лицо маску невозмутимого профессора психиатрии медицинского колледжа имени Альберта Энштейна и принялся объяснять:

— Так вот, в случае с Тарсусом я могу дать следующую разнарядку: Оно — бессознательное, этот сливной бачок для Эроса и Танатоса, понимаешь, о чем я говорю, бурлит и норовит прорвать заслон цензуры. Самые нескромные наши желания трансформируются и преображаются, и только в таком модифицированном, наштукатуренном виде подаются на блюдечке с голубой каемочкой нашему сознанию, этакому неженке! Нашему «Я» не позавидуешь, ведь в его функцию входит занудная дипломатия и вечное примиренчество. Оно (бессознательное) всегда не согласно с диктатом Сверх-«Я», которое в свою очередь пытается всячески подавлять Оно.