Детективная зима - Александр Руж Страница 18

Снова дернуло сквозняком, бабахнула входная дверь — вернулись дети.

— …сколько раз можно повторять, Тимон, когда падаешь, надо снег из перчаток вытряхивать! Понял?! Не ребенок, а наказание какое-то!

Что-то рассерженно загрохотало, взвизгнула «молния», и Мишка, старший, продолжил разборку:

— У тебя теперь полные перчатки воды! Ты что? Тупой?!

— Он не тупой, он просто последний в цепочке питания! — Это Саша вступила.

Тимон благоразумно помалкивал, было слышно только сосредоточенное сопение.

Он вышел и посмотрел на них. Они возились в просторном холле, неуклюжие от комбинезонов и лыжных штанов, краснощекие, длинноволосые, пахнущие морозцем и его собственными детьми.

Он так жалел их!.. Лежа по ночам без сна, с тошнотворным страхом он все время думал одно и то же — что с вами будет, мои хорошие? Что же мне сделать, чтобы у вас, хотя бы у вас, все обошлось?…

Он никогда и не подозревал, что способен на такой страх.

— Пап, привет! Ты зря ушел! Все ушли, мы так классно катались! Даже Тима со «стиральной доски» съехал!

— Он не хотел, пап! Но его Мишка заставил!

— Тим у нас герой! Да, Тим? Только полные варежки снега набрал!

— Я упал, — сообщил Тим, подумав. — Я не специально, папа, полные варежки снега набрал.

Отец вздохнул и спросил серьезно, не знают ли они, где его мобильный телефон.

— Ты что, папа? — Саша распахнула голубые, огромные, таинственные, в длинных пшеничных ресницах глаза. Ну что делать, если у его дочери именно такие глаза! — Мы никогда его не берем! И не играем с ним, ты же не разрешаешь! И Тиме я не позволяю…

Тимон сосредоточенно пристраивал на батарею свои мокрые перчатки, которые никак не пристраивались. Уложив одну, он брался за вторую, а первая в это время шлепалась на ковер с мокрым лягушачьим звуком, и все повторялось сначала.

Мишка подошел, отобрал у него перчатки и разложил на батарее. Тим возликовал, а Мишка поверх его спутанных светлых влажных волос внимательно посмотрел на отца — у того было напряженное, сердитое лицо.

Некоторое время телефон искали все вместе, но не нашли.

— Пап, а ты на склон его не таскал?

— Миш, как я могу таскать его на склон?! На веревочке, что ли, за собой возить?! Он же здоровый, ни в один карман не лезет!

— И то правда.

— Пап, ты не волнуйся только, — сказала Саша совершенно как взрослая. — Найдется твой телефон.

— Вы не понимаете!.. — перебил он угрюмо.

Ему должны звонить, а мобильника нет! Кроме того, такого быть не может, чтобы из закрытого номера в дорогом отеле вдруг пропал телефон! А что еще может пропасть? Кошелек? Бумажник? Кредитные карты?

— Миша, ты точно не брал?

— Пап, ты что, с ума сошел?! Я вообще не притрагиваюсь ни к твоему телефону, ни к компьютеру, ни к машине! Если мне надо, я у тебя прошу, и точка!

— Да, но телефона-то нет!

— Мальчики, не ссорьтесь, — сказала Саша, совершенно как ее мать. — Давайте искать.

Искали долго — и в его спальне, и в комнате детей, и в ванной, и в сумках, и в карманах, где этот распроклятый телефон уж точно никак не мог оказаться! Даже Тим вынул палец из носа, которым он там сосредоточенно и заинтересованно ковырял, бодро залез под кровать и завывал оттуда страшным голосом.

Все насмерть перессорились, но телефон как в воду канул.

Только болтался осиротевший хвост зарядника, а рядом лежала карточка-ключ, которой открывался магнитный замок.

Он посмотрел на карточку, подумал, потом быстро залез в карман джинсов и извлек вторую, точно такую же.

Ну да, все правильно. Их и должно быть две, только одну он сегодня утром отдал Олегу. Они пили пиво на террасе отеля — эдакие состоятельные, взрослые, но все еще молодые хлыщи в норвежских свитерах и белых унтах, на загорелых лицах непременные темные очки!.. Они пили пиво, страшно гордились собой, поглядывали по-петушиному, хотя петушиться было не перед кем.

Олег расслабленно пил пиво, а потом вдруг вспомнил, что должен немедленно что-то купить такое, без чего никак невозможно кататься, то ли очки, то ли перчатки, и засобирался в город, чтобы потом успеть вместе со всеми к подъемнику. Свою карточку-ключ и одновременно пропуск на территорию отеля он позабыл в номере, а без карточки вернуться было никак невозможно. Охранники проявляли бдительность, и приходилось затевать целую канитель — звонить на ресепшен, предъявлять паспорт!.. Вот он и отдал Олегу карточку, чтобы тот не метался туда-сюда, а просто пошел бы и купил то, что ему нужно.

Выходит, пока он в душе мылил свои драгоценные волосы — жена сказала, что они должны быть в порядке! — Олег зашел в его номер, оставил карточку, а телефон утащил?!

— Подождите, ребята, — сказал он растерянно и потер лоб, — подождите меня здесь! И выскочил за дверь. Дети — все трое — проводили его встревоженными взглядами.

Он решительно не помнил, в каком номере живет приятель, скатился с лестницы и в холле увидел Павлика, сына Олега, который, забравшись с ногами в кресло, играл на его мобильнике в какую-то игру.

Он вдохнул, выдохнул, подошел и вынул у Павлика из рук телефон, который сотрясался и визжал. На экране ехали какие-то машины и падали камни.

— Чужое брать нехорошо, — сказал он Павлику сердито. — Разве можно?

— Я ходу доигать, — сообщил мальчик и потянулся за телефоном, в котором все продолжало ехать и падать, но уже без Павликова участия.

— Зачем ты взял мой телефон?!

Павлик удивился. Вопрос, по его мнению, был глупым.

— Стобы поигать! Зацем зе есе?

— Тебя папа послал карточку мне отдать, а ты телефон утащил! Ты же взрослый мальчик!

Взрослый мальчик кивнул, соглашаясь.

— Папа сказал, сто надо быть само… сама… стоятельным! Стоятельным, вот каким!..

— Иди к папе и передай ему от меня привет, — сказал он сердито, — мы все из-за тебя перессорились!

Телефон взвыл, хрюкнул, все машины разлетелись в разные стороны. Павлик вытягивал шею, чтобы посмотреть.

Тут, словно раздумав играть дальше, мобильник перестал завывать и сотрясаться и зазвонил нормальным, привычным, цивилизованным звонком.

Он глянул на экранчик, вдохнул, выдохнул и нажал кнопку:

— Да.

— Привет.

— Привет.

Если она сейчас спросит: «Ну как вы там?», значит, конец всему, глупо загадал он. Больше ничего и никогда не будет. В конце концов, сколько можно мучиться?!

И в отпуск они первый раз в жизни решили не ехать вместе. И Новый год первый раз в жизни они будут встречать… не дома. И мысли,