Месть в смирительной рубашке - Марина Серова Страница 18

Глава 4

Для ночной поездки я соблюла все меры предосторожности, которые только можно вообразить. Я понимала, что, хоть я сто раз проверила двор на предмет подозрительных людей, за мной все равно могло вестись наблюдение. Поэтому я приняла решение не пользоваться сегодня своей машиной, а вызвать такси.

За каких-то десять минут я кардинально изменила свою внешность при помощи парика, макияжа и соответствующей одежды. Перевоплощаться я умею мастерски, скажу без ложной скромности. Вскоре вместо темноволосой высокой женщины в черной футболке и джинсах из зеркала на меня глядела размалеванная девица с огненно-рыжими волосами, одетая в рваные джинсы-скини и ярко-розовую толстовку. На вид девице было от силы лет двадцать, возраст я тоже умею изменять, от Жени Охотниковой остался разве что высокий рост да стройное телосложение.

Я решила, что в таком виде меня и мать родная не узнает, вызвала такси и вышла во двор, перед этим установила в квартире «жучки». Кто знает, может, преступник еще раз решит наведаться сюда, скажем, чтобы оставить еще одну записку. Я надеялась, что камеры злоумышленник не заметит и я смогу установить, кто похитил тетю Милу.

Оглядевшись по сторонам, я никого не заметила. Пошатывающейся походкой я добрела до лавочки, поднесла ко рту пустую банку из-под пива. Любой, кто меня увидит, решит, что я возвращаюсь домой после веселой вечеринки, для пущей убедительности я тихонько принялась напевать нетрезвым голосом. Но, похоже, мой спектакль оказался напрасным – зрителей поблизости все равно не было.

Вскоре подъехало такси, я уселась на переднее сиденье и назвала адрес Петрушева. Водитель, угрюмый мужчина лет тридцати, вбил в навигатор адрес и вырулил со двора. Пока мы ехали, он не произнес ни слова, я откинулась на сиденье и стала тихо посапывать. Вскоре машина остановилась, водитель проговорил:

– Приехали, вы наличными оплатите или переводом?

– А? – Я резко встрепенулась, посмотрела на таксиста и сказала: – Лучше переводом.

Расплатившись с водителем, я подошла к первому подъезду и набрала в домофон номер квартиры Петрушева. Дверь открыли сразу же, словно Василий сидел у двери и ждал моего звонка.

Я поднялась на третий этаж и ввалилась в квартиру приятеля.

– Женя?! – ошалел Василий. – Это ты?

– Ну а кого ты еще ждешь в первом часу ночи? – буркнула я, запирая за собой дверь. – Слежки вроде не было, но я решила проявить осторожность.

– Да, в таком виде тебя вообще не узнать! – восхитился Петрушев. – Давай рассказывай, что у тебя стряслось, и желательно со всеми подробностями. Только давай на кухню пойдем, там не такая слышимость, все-таки мои спят…

Мы прошли на кухню, я максимально детально поведала Василию о том, что сегодня произошло, отдала ему записку, которую отыскала в квартире.

Петрушев слушал меня, не прерывая. Когда я закончила, он спросил:

– Почему ты считаешь, что похищение твоей тети и исчезновение Лисихиной связаны друг с другом? Лично я не вижу тут никакой закономерности. Скорее всего, это просто совпадение, ты пытаешься соединить одно с другим лишь потому, что оба происшествия случились в один день, и кроме того, тебе не дает покоя, что с твоей потенциальной клиенткой, которую ты ни разу не видела, что-то случилось. В то же время ты боишься за свою тетю, но не можешь бросить первое дело, вот и пытаешься притянуть одно к другому!

– Возможно, ты прав, – кивнула я. – Я и в самом деле не могу никак увязать одно с другим. Марию Лисихину могли устранить как Федотов, так и его жена, но с тетей Милой эти люди никак не связаны! И со мной – тоже. Я пробила по базе преступников, которые недавно освободились и которых я отправила за решетку, нашла четверых – Елизарова Сергея, Федорову Татьяну, Степанова Дмитрия и Казанцеву Надежду. Но, насколько мне известно, они знать не знают, где я живу и кто у меня есть из родственников… Хотя они могут навести справки, проследить – в общем, получить нужную информацию!

– В принципе, твоя теория – рабочая, – заметил Петрушев. – Цель преступника – ты, а не твои родственники. Похищение твоей тети имеет конкретную задачу – дезориентировать тебя, заставить нервничать и потерять самоконтроль. Злоумышленник наносит удар по самому больному… Знаешь ведь, что врачи не берутся лечить своих родственников, так как сюда примешиваются личные переживания. То же самое и с тобой, я ведь говорил, что не узнаю тебя, куда подевалась хладнокровная кибермашина…

– Да знаю я, что действую непрофессионально! – воскликнула я. – Потому и обратилась к тебе…

– Хорошо, – продолжал Василий. – Итак, берем за основу идею, что тебе мстит кто-то из освободившихся преступников. Ты наводила справки о людях, которых перечислила?

– Да, нашла кое-что. – Я рассказала, что мне удалось установить о четверых преступниках. – Это очень мало, надо проверить каждого…

– Особо не светись, – предупредил приятель. – Вообще, почаще меняй внешность, ну, как сегодня. Не называй своего настоящего имени, не мне тебя учить. Номер телефона ты сменила, это хорошо, но имей в виду, надеяться на то, что похититель не раскусит твоей уловки, не следует. Поменьше звони с нового номера, давай условимся, что связь с тобой я буду держать один раз в день, скажем, в пять утра. Это самое оптимальное время для звонков, думаю, что преступник не станет пренебрегать ночным сном…

– Не знаю, – пожала я плечами. – У тебя есть вторая сим-карта? Не хочу, чтобы твой номер стал известен злоумышленнику…

– Да, пиши номер. – Петрушев продиктовал цифры, я забила их в память своей новой сим-карты. – Обозначь меня каким-нибудь другим именем, например Сашей или Колей, без разницы.

– Будешь Иннокентием, – усмехнулась я. – Кешей.

– Кеша так Кеша, – заметил Петрушев. – Твоих подозреваемых я проверю, у тебя вообще нет на них никакой информации. Если у кого-то не будет алиби, ты об этом узнаешь. Пока занимайся своей Лисихиной, выясни, куда она исчезла. Думаю, похититель рано или поздно обнаружит себя – предъявит какие-нибудь требования, не просто так ведь он затеял аферу с похищением твоей тети. Как только это произойдет, немедленно сообщи мне, сама с ним не общайся. Я имею в виду, не предпринимай никакой инициативы, хорошо?

– Но если я по