Олег Вихлянцев - Контрольный выстрел Страница 19

- Ваши условия? - спросил Вадик.

- Молодчина! - хлопнул его по плечу Конопля и чyть не сбил с ног этим хлопком. - Теперь я вижу, что ты не дурак. Значит, так. Я называю сумму. Ты предлагаешь свой вариант перечисления этой суммы на мои счета в банк на Кипре. Ну, там, контракт под что-нибудь, оплата всевозможных услуг - сам придумаешь. Мы с тобой прямо здесь подписываем все необходимые бумаги. Деньги приходят по назначению, и после этого я тебя отпускаю. Устраивает?

- Сколько?

- Вот это - вопрос, - сделал вид, что задумался, Конопля. - Если я не ошибаюсь... А я не ошибаюсь - точно. В прошлый раз мы просили у тебя стоимость паленой водки плюс штраф. Все это вместе равняется тремстам двенадцати тысячам пятистам долларов США. Верно?

- Верно, - тяжело выдохнул Вадик.

- Но, ты ж понимаешь, время ушло, условия изменились. Я был вынужден не только нервничать, но и рисковать. Отсюда вывод: округлим эту цифру до пятисот штук зеленью.

- Полмиллиона! - заломил руки Вадик.- Нету! Пожалейте! Нету у меня таких бабок! Честно вам говорю!

Бизнесмен принялся падать на колени, ползать по комнате и безутешно рыдать, размазывая по лицу слезы и сопли.

- А ну встал! - прикрикнул на него Конопля. Вадим, дрожа, поднялся на ноги.

- Слушай, что я тебе скажу, мужик, - продолжил Витек. - У тебя выбора нет. Я предлагаю тебе весьма неплохой вариант. Плати бабки, и ты свободен. Жду одну минуту. Время пошло.

Вадик был похож на затравленного зверя. Он бешено заметался по комнате из угла в угол. Рвал на голове волосы и вслух проклинал свою судьбу за то, что она послала ему такое испытание. Наконец он остановился, мутными глазами посмотрел на Коноплю и сказал:

- Убивай! Нет у меня денег!

Даже Брадобрей, не говоря уже о Конопле, наверняка знал, что указанной суммой Вадик располагал. И потому жадность бизнесмена поразила обоих.

- Ну ты даешь! - воскликнул Витек. Лешка же просто покрутил указательным пальцем у виска. Может, Вадим Марксович наивно полагал, что его здесь попугают-попутают да отпустят? Ни Конопля, ни Звонарев не стали выяснять у него этого обстоятельства.

- Ведь подохнешь, - почти безразлично произнес Лешка.

- Пойдем отсюда, - обратился к нему Конопля. Они, не сказав более ни слова, развернулись и, дождавшись, пока откроется дверь, вышли.

"Они не убьют меня! - мысленно успокаивал себя Вадим.- Не посмеют! Да кто они такие?! Бандюги несчастные! Блефуют! Точно блефуют!"

Еще он в эту минуту вспомнил о Жорике Костыле. Значит, Жорик с ними заодно. И Женька Казачок - тоже. Ведь не посадили они вместе с Вадиком Женькину бабу. Предал, гад! Какие подлые людишки! Ну ничего! Он выберется отсюда! Он еще до них доберется!

Но все эти мысли мигом улетучивались, как только Вадим задавал себе вопрос: как выбраться из этой западни? Никаких реальных шансов у него не было. Тогда он вновь садился на пластиковый пол и начинал по-детски несдержанно плакать, моля Господа о пощаде.

И вдруг под ним стало мокро. Вначале он погрешил на собственную физиологическую слабость. Но потом увидел, что вода прибывает из-под пола, из тех самых отверстий, которые он поначалу принял за кондиционер. Он уже стоял по щиколотку в ледяной воде, когда в иллюминаторе двери показалось рыжебородое лицо Конопли.

- Выпустите меня!!! - истошно заорал Вадик. Но Конопля в ответ лишь молча улыбался. Он, похоже, даже не слышал того, что кричал ему пленник.

А вода все прибывала и прибывала. Она уже была Вадиму по пояс, когда Конопля приложил к стеклу иллюминатора записку: "Тебе осталось жить десять часов. Вода затопит камеру до потолка. Думай!"

- А-а-а!!! - дико заорал Вадик и принялся колотить в толстую дверь.

Конопля в ответ лишь зловеще улыбнулся. История, рассказанная Лешкой, меня потрясла. С другой стороны, хорошо, что он все это мне рассказывает, потому что злость моя на Коноплю возрастала с каждой минутой. Я был готов разорвать его на куски.

- Ну а что дальше-то он с Вадиком сделал? - спросил я.

- Уж не знаю, - ответил Лешка и взглянул на свои часы. - Десять часов еще не истекли. Может, Вадик сломался, и тогда Конопля спустит воду из камеры. Но твоего бизнесмена это все равно не спасет. Ты ведь понимаешь, что теперь Конопля заберет у него все деньги, а затем убьет. На фига ему такой живой свидетель?

- Блин, да твой Конопля садист натуральный фашист! Те людей в газовых камерах морили, а этот водой затапливает. Скотство.

- Ты, конечно, прав, - ответил мне Лешка. - Но распаляешься совершенно зря. Конопле это будет даже на руку.

- А что, прикажешь мне спокойно все это слушать?! - возмутился я.

- Нет, не в том дело. Но учти, кто волнуется, нервничает и суетится, тот, как правило, проигрывает. С Коноплей надо воевать не эмоциями, а холодным рассудком и точным расчетом.

- Тебе легко рассуждать!..- Я хотел наговорить Лешке еще кучу всяких гадостей, но он не дал мне этого сделать, резко оборвав:

- Приехали!

Красная "ауди" притормозила. Лешка заглушил мотор. А я вдруг почувствовал, как бешено колотится мое сердце. Хотелось просто кинуться разъяренным зверем в логово Конопли и рвать его зубами.

Глава четвертая

ДУЭТ СПЕЦИАЛЬНОГО НАЗНАЧЕНИЯ

Это было еще в Азадбашском учебном полку. Под Ташкентом. За несколько месяцев до отправки в Афганистан. Все уже знали, что нас готовят к Афгану пополнить запасы пушечного мяса в Сороковой армии, - и потому справедливо негодовали: вместо занятий по огневой подготовке нас гоняли белить известкой бордюры или красить зеленой краской выгоревшую на солнце траву. Тренинги по специальной подготовке нередко заменялись муштрой на строевом плацу... Понятно в общем, да?

И вот нагрянуло высокое начальство. Командующий войсками ТуркВО и начальник штаба округа. Оба прошли Афган и, что называется, не понаслышке знали, что почем.

В первый день все честь по чести. Строевой смотр, проверка экипировки, исполнение строевой песни и прохождение торжественным маршем. Потом праздничный обед. Я так и не понял, в честь чего праздник. Но пожрали все от пуза. Генералы ведь из солдатских котлов пробовать стали. И начальник столовой об этом знал. Так что воздержался от традиционной ходки домой с сумками мяса, сливочного масла и тушенки.

День прошел в суете и беготне. Офицеры запаренные. Солдаты - тем паче. Все боятся наехавшей проверки. А проверяющие как бы и не проверяют. Сидят в штабе, о том о сем беседуют. Ну, наши к вечеру расслабились. Ночь настала - отбой. И вдруг под утро генерал самолично объявляет сигнал "Сбор". Гражданские его неправильно называют "Тревога". А может, и правильно. Потому что потревожиться нам пришлось.

- РОТА! ПОДЪЕМ! СБОР! - орет дежурный. --Взводам получать оружие по штатному расписанию! Строиться на плацу согласно боевому расчету!

Вы что-нибудь из сказанного поняли? Вот и я тогда - тоже. Ни черта. Потому что боевой расчет как таковой никем никогда не определялся.

Ну, построились. Выходит перед строем генерал и вручает командиру батальона специального назначения, то бишь нашему непосредственному начальнику, пакет за сургучной печатью.

- БАТАЛЬОН! РАВНЯЙСЬ! СМИРНО! - орет комбат. - Слушай боевой приказ! "Разведывательно-диверсионной группе в составе пяти человек!.."

А дальше пошли какие-то мудреные слова про скрытное выдвижение в район выполнения боевой задачи, обнаружение и уничтожение замаскированного командного пункта условного противника

Комбат окончил чтение приказа, после чего его отозвал в сторону генерал. О чем у них шел разговор, я не слышал. Но обрывки фраз долетали. Собственно, командир батальона молчал. Говорил командующий:

- ...ою мать! ...рас... издяй! ...бище! Долбо... И все такое прочее. Я думаю, генерал выражал свое недовольство тем, что комбат зачитал секретный приказ всему личному составу батальона, а не той группе из пяти человек, которую планировалось послать в тыл условного противника.

Затем проверяющие осмотрели нашу экипировку. У кого портянка в кармане, а не на ноге. Кто автомат в комнате для хранения оружия получить не успел. Кому сухого пайка не досталось. Короче, бардак. Мы ж не обучены! И генерал так сказал:

- Солдаты не виноваты.

На следующий день командира батальона сняли с должности. Но то было на следующий день. И без меня. Потому что я попал как раз в ту разведдивер-сионную группу, оговоренную в приказе. Возглавил пятерку офицер. Из ротных. Был у нас такой гвардии капитан Кошевой. Неразговорчивый, суровый и строгий.

И отправили нас в тыл условного противника. Я проклял все на свете. Трое суток таскал нас Кошевой по пескам в пятидесятиградусную жару. Учил закапываться в барханы, спасаясь от злющего суховея "Афганца". Показывал, как ловить ящериц и змей и что потом с ними нужно делать, чтобы не подохнуть с голоду. Ориентировался по звездам, нарочно засунув свой компас подальше. Мы лакали из своих фляжек воду и в конце концов вылакали ее до последней капли. А он лишь смачивал губы заранее приготовленным отваром верблюжьей колючки. В результате все еле волокли ноги, а он, как казалось, был неутомим.