Светлана Алешина - За тех, кто в морге (сборник) Страница 19

– Здавствуйте, – сказала я Бимычу.

Тот достойно мне поклонился и покосился на своего собеседника.

– Все понял, Бимыч, – прохрипел тот. – Дерзай, девка что надо!

После этих слов он закрыл глаза и медленно осел на пол. Наверное, этим он хотел показать, что больше здесь не присутствует.

– У меня только один вопрос, – обратилась я к Бимычу. – Вы хотели мне что-то сказать?

– Я? – очень натурально удивился Бимыч и бросил несколько быстрых взглядов по сторонам.

Я тоже оглянулась

Аяврик, наклонившись над Маринкой, что-то ей рассказывал, и Мариночка счастливо смеялась, похлопывая Аяврика по руке. Марго с угрюмым видом сидела в одиночестве и потягивала из рюмки огненную воду. Фима, постоянно следовавший за мною, и сейчас стоял чуть поодаль, доставая из кармана сигареты. Я снова повернулась к Бимычу и шагнула к нему почти впритык.

– Так зачем же вы приходили в редакцию? – настойчиво спросила я. – Если решите сочинить, что почувствовали вдруг влюбленность и ноги вас сами принесли ко мне, то имейте в виду, я вам не поверю.

Незамысловатая шуточка немного разогрела атмосферу. Бимыч расслабился и тихо проговорил:

– Мы дружили с Сикамбром, и я не верю, что менты смогут найти его убийцу. У нас убийцы обычно не находятся, а менты хватают первого встречного и выбивают из него признание. Но вы же газета, вы же занимаетесь расследованиями. Обратите внимание на Марго…

Я снова оглянулась и заметила интересную картину: Аяврик, продолжая что-то нашептывать Маринке, тем не менее не спускал внимательных глаз с меня, а Марго, держа рюмку в руках, не то что смотрела на Аяврика, а, казалось, пожирала его взглядом, но тот, кажется, ничего не замечал.

– Обратила, ну и что? – я повернулась к Бимычу.

– С вами просто невозможно нормально беседовать, – раздраженно зашипел он. – Я же вам сказал это условно, не буквально, а вы тут же завертели головой!

Он наклонился ко мне и очень быстрой скогороворкой выпалил:

– У Марго с Сикамбром был роман, а теперь, как видите сами, она не спускает глаз с Аяврика. Выводы сделаете самостоятельно!

После этих слов Бимыч отклонился от меня и, сделав какие-то неуловимые движения руками, извлек откуда-то колоду карт. Погоняв ее в руках туда-сюда и показав свое умение обращаться с ними, он предложил мне взять одну из карт в руки.

Я взяла и посмотрела: это была пиковая шестерка.

– Карта поздней дороги, – сказал Бимыч. – Теперь держите ее крепко и никому не показывайте.

– Зачем? – спросила я.

– А вот зачем! – Бимыч пролистал колоду в руках, потом перетасовал ее и снял верхнюю карту, не переворачивая, рубашкой вверх.

– Какая карта у вас в руках? – спросил он.

– Шестерка, – ответила я показала ему, но у меня в руке уже была не шестерка, а пиковый туз.

Я недоуменно посмотрела на него.

– Вот видите, – сказал Бимыч и перевернул карту, которая была у него.

– Вот ваша шестерка, Ольга Юрьевна, – сказал он и подал ее мне. – В жизни все так. Вроде крепко держишь одно, а присмотришься – оно уже оказывается другим. Не забудьте, что я вам сказал про Марго. Удачи!

Бимыч как-то по-змеиному улыбнулся и отошел к компании таких же, как и он, потертых и потрепанных жизнью магов и волшебников, а может быть, униформистов, не знаю, ну мужики как мужики.

Я вздохнула и вернулась к терпеливо курящему Фиме.

– Откуда у тебя такой знакомый? – с легким интеллигентным удивлением поинтересовался он. – Этот… хм… человек похож на ханыгу, прошу прощения, хотя он, конечно же, может оказаться и весьма творческой личностью.

– Это и есть творческая личность, – сказала я. – Тот самый Бимыч, о котором ты уже слышал.

– Ага! – Фима тут же остро поглядел вслед Бимычу. – И зачем он приходил к тебе в редакцию? Что хотел слить?

– Он попросил меня приглядеться к Марго. Говорит, что Марго была любовницей Сикамбра, а теперь явно виснет на Аяврике.

– Пусть это называется не «виснет», а как-то по-другому, – заметил Фима, – но она явно заявляет на него права.

– Ну что же вы заскучали, Оля? – услышала я голос почти над ухом и, вздрогнув, повернулась.

К нам подошли Аяврик с Маринкой.

– Они вдвоем не скучают, Сережа, – жеманно протянула Маринка и гаденько так улыбнулась.

Я решила подыграть ей и прижалась к плечу Фимы.

– Нам действительно скучать не приходится, – подтвердила я.

– Заметил, как Бимыч показывал вам свои карточные упражнения, – сказал Аяврик. – Это все старинушка-матушка и первый класс циркового училища. Если честно, я даже забыл, как это делается!

Я пожала плечами:

– А я и не знала никогда, и мне понравилось.

– Да? – рассмеялся Аяврик и протянул ко мне свою руку. На ладони у него лежали пачка сигарет, зажигалка и записная книжка в зеленой обложке. Точь-в-точь как мои. И сигареты я курю такие же…

Аяврик рассмеялся уже в полный голос:

– Не узнаете свои вещи, Ольга Юрьевна? Берите, берите, не сомневайтесь, ваши!

Я взяла все это, на всякий случай сунув руку в карман плаща – действительно пусто. Когда и как Аяврик сумел полазить по моим карманам, я даже не заметила. Я взглянула на Фиму. Он пожал плечами и на всякий случай сунул руки в свои карманы, видимо, решив их не вынимать ни в коем случае. Так будет надежнее. А я подумала о другом.

– А где здесь можно снять верхнюю одежду? – спросила я у Аяврика. – А то вы как гостеприимный хозяин даже не подумали об этом, а бросать все прямо на арену или на кресла в зале…

– С удовольствием предоставлю вам свою уборную, – опомнился Аяврик. – Это недалеко и даже по подвалу лазить не придется, – ядовито закончил он.

Мы переглянулись с Маринкой и согласились. К тому же я еще никогда не бывала в уборных цирковых артистов и слабо представляла себе, что это такое.

Мы прошли за кулисы, ведомые Аявриком, решившим, как видно, сегодня дать генеральное сражение на Маринкином поле, и, посматривая на них сзади, я подумывала о том, что шансы на успех у него есть. По крайней мере приблизительно как у Наполеона или Кутузова на Бородинском поле – каждый объявит о своей победе и на этом успокоится.

Фима, похоже, думал так же, поэтому, наклонившись ко мне и кивнув на Маринку, прошептал:

– Тает подружка?

– От таких заходов даже снежная баба растает, – ответила я.

Уборные артистов располагались справа от выхода с арены, не очень далеко, и идти к ним было, что я отметила с удовольствием, светло и безопасно. Я решила не уточнять у Аяврика, что же случилось с освещением. Он приплел бы новую байку, и тогда его успех был бы гарантирован. Я просто молча радовалась тому, что все видно и слева от меня идет мужчина, хоть и чужой, но все-таки…

Пройдя по широкому коридору с десяток метров, Аяврик остановился и, дождавшись, когда мы с Фимой подойдем ближе, показал нам на вторую дверь справа.

– Это уборная Сикамбра. Он ее занимал во время этого приезда.

– А можно посмотреть? – попросила я.

– Да тайн никаких нет, милиция уже сегодня весь день копошилась и здесь, и в других уборных, и в кабинете Аркадия Павловича. Они же вместе погибли в машине, вам это известно?

Это был первый намек на наше с Маринкой вчерашнее утверждение о смерти Сикамбра.

Я промолчала, но Маринка моя молчать, конечно же, не стала. Сперва она, открыв рот, посмотрела на меня, потом на Аяврика и, увидев, что я не имею желания вступать в дискуссию, заявила:

– Это полная чушь, вы же сами прекрасно знаете, что Сикамбр был убит раньше!

Аяврик вытаращил глаза и с изумлением взглянул на нее.

– Как это? Почему я должен знать, что раньше?

– Да мы же тебе говорили с Ольгой, забыл, что ли? – Маринка терпеть не могла, когда ее не понимали с первого раза.

– Уф! – выдохнул Аяврик. – Ну вы, девчонки, даете! А я, если честно, думал, что у вас вчера немного того… испуг был, ну и померещилось… Опять же полнолуние было…

– А вот этого не надо! – твердо заявила Маринка. – Не надо про свои бульоны и прочие радости. Я – в курсе, еще со вчерашнего дня!

– Не надо, так не надо! – легко согласился Аяврик. – Ну что, пойдемте дальше? Вон, через одну дверь, и мои апартаменты.

– Так нам можно зайти хотя бы на минутку? – повторила я.

Не знаю, как Фиме, а мне очень хотелось посмотреть на рабочий, так сказать, кабинет Сикамбра. Не знаю, что я там собиралась найти, но было же у меня одно подозрение, и оно уже целые сутки не давало мне покоя.

– Можно, Сережа? – моментально славировав интонацией, проканючила Маринка, видя, что Аяврик не торопится нас впускать.

– Без проблем, – ответил он и, подойдя к двери, толкнул ее.

Дверь, оказавшаяся незапертой, отворилась внутрь, и Аяврик, первым войдя в уборную, включил там свет.

Ею оказалась небольшая комната, примерно три на четыре метра. Справа стоял обычный полированный шкаф с тремя дверцами, дальше стол с обязательным зеркалом перед ним, слева – пустая стена с наклеенными кое-где разными фотографиями и плакатами.