Иори Фудзивара - Тьма на ладони Страница 19

— Благовония еще не зажигали?[21]

— Скоро. Сутры уже прочли.

Я кивнул и направился к дому.

В просторном садике, освещенном ритуальными светильниками, выстроилась изрядная очередь. На длинной доске, положенной у дверей дома, белела табличка: «Для обуви», а вдоль порога тянулась цепочка пластмассовых тапочек для гостей. В очереди у входа я заметил начальников высшего эшелона крупных компаний, чьи портреты так и мелькали в газетах.

Вскоре очередь пришла в движение. Когда подошел мой черед, я тоже разулся. Миновав прихожую, я очутился в просторном зале. Сразу напротив входа был установлен похоронный алтарь. Весь пол устилала белая ткань, точно скатерть на кухонном столе.

У входа в зал стоял Какисима. Каждому входящему он отвешивал низкий поклон. Увидев меня, он чуть заметно кивнул и лишь потом поклонился.

Цепочка людей с благовониями в руках постепенно продвигалась вперед. Президент Исидзаки тепло улыбался с фотографии на алтаре. Справа от алтаря на раскладных стульчиках сидели, насколько я понял, сын и невестка, брат Исидзаки с женой и президент «Продуктов Тайкэй» с супругой. Слева от алтаря — гендиректор Тадокоро и остальные члены совета. Кроме них, я не увидел ни одного знакомого лица.

Я поднес благовония, наскоро помолился и вышел.

За воротами дома я огляделся — и тут же заметил двух мужчин в черном. Они стояли по разные стороны улицы, неподвижные и едва различимые в темноте. Один курил сигарету. Они стояли, ничего не делая, и пристально изучали всех входящих и выходящих гостей. Что это за люди — сообразил бы даже ребенок. Стальной взгляд полицейского не перепутаешь ни с каким другим.

Я вернулся во двор. Молодые сотрудники, что встречали гостей на станции, уже примкнули к толпе коллег. Все ожидали каких-нибудь распоряжений. Но, кроме пяти девушек у столика регистрации, дел никому не нашлось, и парод бесцельно слонялся по двору. Я встал у крыльца, гадая, чем бы заняться.

Ко мне приблизилась чья-то тень, и я повернул голову. Томидзава. Второй человек в нашем отделе, которому предложили уволиться добровольно. Старше меня года на два или три.

— Господин Хориэ, — негромко обратился он ко мне. — Мои соболезнования. Вы уже поднесли благовония?

— Да.

— Н-да… Смелости вам не занимать.

— Это почему?

— Вообще-то, сотрудники нашего отдела еще ждут своей очереди… После родных и особо важных гостей. Хотя, конечно, жестких правил здесь не бывает…

— Ах да! — очнулся вдруг я. — Я и не подумал. Очень глупо с моей стороны.

— Да, кстати. Извините, что не ко времени… То, что вас снова берут на работу, уже решено?

Я покачал головой:

— Ничего подобного.

Он как-то судорожно вздохнул.

— Да… Нервы у вас что надо. А я сегодня в обед уже сбегал на биржу труда.

— Кажется, теперь это называют повеселее? «Здравствуй, новая жизнь»[22] или что-то вроде?

Он горько усмехнулся:

— Да как ни называй. Суть не меняется.

— Значит, все-таки решили уйти?

— Да нет… Просто так сходил. На всякий случай. Меня ведь, если что, даже в филиал переводить не станут.

— Это почему же?

— Потому что я добровольно уходить отказываюсь! — горько улыбнулся он. — А на бирже у них все так чисто, опрятно. Атмосфера хорошая. Только в секции для тех, кому за пятьдесят, яблоку негде упасть… И даже внешне все на меня похожи. Заглянул в списки тех, кто ищет работу менеджера. Все просят зарплату чуть ли не вполовину меньше моей…

— Что, серьезно? Томидзава снова вздохнул:

— В общем, Хориэ, я вам завидую… — пробормотал он куда-то вбок.

— Почему?

— Я вот тоже в своем доме живу. Конечно, не сравнить с президентским. Но кредит за него еще выплачивать и выплачивать. Трое детей. Старший еще школу не закончил…

Не договорив, Томидзава махнул рукой и отошел. Я хотел было окликнуть его, но раздумал. Возможно, стоило бы передать ему слова Какисимы. О том, что через каких-то полгода найти работу станет еще труднее. Но у меня не было таких полномочий. Томидзава решал за себя. К каким бы выводам его это ни приводило.

Поток посетителей все не кончался. Но узнавал я лишь тех, с кем работал, когда был менеджером, или же больших начальников, с которыми когда-то пересекался.

Через час очередь поредела и воздух стал прохладнее. Меня снова знобило. Перед глазами опять поплыло. Но я молча терпел и ждал.

Внезапно я почувствовал легкое оживление вокруг. Словно от самых ворот повеяло чем-то странным. Я обернулся — и увидел, как во двор входит пожилой человек. Лет под шестьдесят. Двубортный костюм с иголочки. Седые волосы аккуратно собраны в хвост на затылке.

Финдиректор Одзаки, стоявший у ворот, мгновенно согнулся в поклоне. В его поклоне не было фальши — одно лишь безграничное уважение. Старик прошел во двор, а его телохранитель в черном пиджаке встал рядом с Одзаки у выхода.

Новый гость отметился за столиком регистрации и неторопливой походкой направился к дому, глядя прямо перед собой. Подойдя к дверям, он остановился рядом со мной и начал снимать ботинки, делая это чуть медленнее, чем нужно. И негромко пробормотал:

— Привет, малой.

— Малых по списку не значится, — ответил я.

— Вот как? Ну что ж, извини… Давненько не виделись, Масаюки!

— Да уж, — сказал я.

Каждый из нас продолжал смотреть в свою сторону.

— Надеюсь, у тебя все нормально? Сейчас много людей, толком не поговорить… Но будет время — как-нибудь поболтаем?

— Времени не будет.

— Да-да, конечно. Я понимаю. Прости старика, сорвалось. Не серчай…

Не сказав больше ни слова, он сунул ноги в тапочки и растворился в доме.

Я обернулся к выходу. Парочка за воротами застыла, пристально изучая двор. Сейчас их глаза чуть не сверлили дверной проем, в котором исчез седовласый. Телохранитель седого, подпирая ворота, пялился в пустоту, и в его глазах не читалось ни малейшего интереса к происходящему.

Я направился к столику регистрации и заглянул в список посетителей. Седой расписался размашисто и неразборчиво. Имя сочинил, фамилию оставил как есть.

Одзаки у ворот уже не было.

— Господин финдиректор! — вдруг послышалось у меня за спиной. Санада? Я и не заметил, что все это время он крутился поблизости. — Вы случайно не в курсе, кто этот седой господин?

Видимо, Одзаки подошел сюда с той же целью, что и я. Решив не оборачиваться, я стоял и слушал, как он небрежным тоном учит Санаду уму-разуму:

— Вообще-то я сам себе не поверил, пока в журнал не заглянул. Смотрю — точно! Я-то лично с ним не знаком. Но фигура известная! Это, брат, сам Дайго Сакадзаки. Глава группировки Сиода…

— Сиода? Банда якудзы?!

— Она самая… Одна из старейших в Японии. А он уже четвертый в династии. И теперь возглавляет не только Сиоду, но и весь клан Минамото.

— Минамото?! — Санада выпучил глаза. — Под которым весь район Канто?[23]

— Эй, ты чего разорался? Прикуси язык! Или вон тот верзила тебе его мигом укоротит.

— Прошу прощения! — тут же притих Санада. — Но что этот мафиози делает на похоронах нашего президента?

— Не знаю, не знаю… Это уж не в моей компетенции. Я-то сразу почуял неладное. Не зря здесь полиция ошивается.

— Какая полиция?

— А вон те двое, за воротами. Каждого посетителя глазами ощупывают. Я еще до службы к ним подошел, спросил, что да как… Мы, говорят, участковые из Адзабу. Не волнуйтесь, дескать, мы вам не помешаем. Вежливо так ответили. Ну я и отстал. Хотя могу спорить: на самом деле эти парни из отдела по борьбе с бандитизмом.

— Ох… А я и не заметил. Но разве господин президент был связан с якудзой?

— Кто его знает. Еще в восемьдесят втором, после принятия поправки насчет сокайя[24], он официально заявил, что не имеет к якудзе отношения. Тогда его как раз избрали гендиректором… Может, за это ему в дом и подкидывали дохлых собак и кошек. Обычно так якудза своих предателей метит… Давно это было, я мало что знаю. Но слухи ходили. Может, из тех времен отголоски? Трудно сказать. Но о том, что их главный на поминки заявится, никто и подумать не мог! Такие птицы, как Сакадзаки, на людях светиться не любят…

— Что ж, он и правда такой великий?

— Какой есть. Мало того, что весь клан Минамо-то под себя подмял, так еще и сын самого Кётаро Сакадзаки! В этой стране ты не найдешь ни одного директора дзайбацу[25], который не знал бы его папашу. Да ты и сам небось о нем слышал, даром что начальник отдела…

Санада судорожно сглотнул.

— Да уж, слыхал. Самый великий сокайя, олигархов разводил. Когти даже в политику запустил. Кажется, у него еще кличка такая была — Фиксатор. Лет пять уж как на том свете…

— Точно. Когда помер, ему уже за девяносто было. Сынок сперва отцову банду возглавил, а потом и остальных под себя подмял. Уж не знаю, какими способами. Может, у них это по наследству передается… В общем, создал новый клан по модели кансайского[26]. Клан Минамото работает очень гибко — хоть и контролирует ведущие корпорации страны, своих подопечных друг с другом не ссорит. Со всеми договаривается по-хорошему. А потому и с поличным их поймать очень трудно. Про папашу Кётаро какие только слухи не ходили! А наружу так ничего и не выплыло. Вот если б еще сынок вел себя, как родитель, и не высовывался, — всем бы проще было…