Елена Арсеньева - Письмо королевы Страница 19

Поругав себя как следует – ничего, для разнообразия оно полезно, не все же хвалить себя, ненаглядную! – Алёна пошла дальше и скоро увидела дом, в номере которого сошлись две цифры 18. Тут она услышала женский смех, доносящийся, чудилось, прямо из-под земли, и увидела, что в подвале открыто окно. Через окно была видна внутренность дамского туалета: кабинки, умывальник, большое зеркало, а перед ним – две веселенькие барышни в черных джинсах и черных свитерках.

– Интересно, придет ли Карлос? – донеслось до Алёны. – Если его не будет, можно считать, что вечер пропал.

– Да ладно, нельзя на одном мужчине зацикливаться! – зазвучал другой голос. – Погоди, я закрою окно, ужасно дует.

И Алёна увидела, как одна из дам взяла табуреточку, задвинутую под умывальник, и пошла к окну. Алёна поспешно отпрянула, опасаясь, как бы ее не застигли подглядывающей в дамский туалет (ну ладно бы еще в мужской, а то прямо извращение какое-то!), и почти сразу увидела на стенке скромную вывеску: «Tango-studio «Le 18».

Надо сказать, что скромной была не только вывеска, но и сама tango-studio, находившаяся в отдельном маленьком крыле. Довольно обшарпанные стены и местами вспученный ламинат: потолок, похоже, протекает. Гардеробной нет, просто стойка с крючками и несколько заваленных одеждой стульев за низенькой перегородкой, тут же рядом – лестница в подвал, на перилах картонка с надписью «Toilette». Ха, а не в туалет ли этой студии заглянула Алёна ненароком? Точно, вот и две знакомые барышни поднимаются, окидывая ее любопытствующими взглядами… Карлос, видимо, какой-нибудь суперпартнер. Эх, хорошо бы потанговать с суперпартнером, это именно то, что нужно Алёне, чтобы забыться – и забыть все неприятности последних дней, чтобы проститься с Парижем с привычной нежностью и желанием скорей вернуться!

Алёна сняла шубку, но, поскольку на ней не было вешалки, положила ее на стул, рядом поставила сапожки, надела туфли, сунула под шубку сумку и прошла за перегородку в собственно танцевальный зал. На стенах во множестве висели картины – холст, так сказать, масло, – изображающие различные сцены танго-жизни. Впрочем, они были на диво однообразны, эти сцены: мужчины поголовно – плохо выбритые мачо, женщины напоминают проституток, которые взяли клиента в оборот, даже не доведя до постели. Изображены в самых невероятных кебрадах, изломах, нога женщины агрессивно закинута на бедро партнера или невообразимым болео задрана ему за спину. У тангерос такие аффектированные позы насмешливо называются «роза в зубах». Тот, кто занимается танго не для позировки, знает, что оно – проще и сложнее, чувственней и нежнее, спокойней и тревожней, в нем одновременно больше и меньше… всего, в том числе и страсти. Его танцуют живые люди, и в нем все зависит от того, кто обнимает тебя и с кем обнимаешься ты.

В углу комнаты стоял стол с аппаратурой, рядом возвышался мужчина лет сорока – почему-то в вязаной шапочке. У него было озабоченное выражение лица – как поняла Алёна, это был хозяин студии и диджей. Наша героиня подошла, поздоровалась. Положила на стол пять евро (эта милонга дешевле, чем в «Retro Dancing», однако вина и прохладительных на билеты тут явно не собирались давать, бара просто не было нигде видно) и огляделась.

Несколько пар танцевали, и сразу стало ясно, что уровень их мастерства повыше, чем в «Retro Dancing». Даниэль и Себастьян выглядели бы здесь своими, а остальные явно не потянули бы.

Алёна мысленно потерла руки: вот тут-то она натанцуется! Скорей бы кто-нибудь пригласил, уж она покажет, на что способна!

Звучал оркестр Хуана Д’Арьенсо, танго под названием «Pensalo bien», что означало «Подумай хорошенько», и Алёна невольно улыбнулась, вспомнив своего любимого партнера из Нижнего Горького, Николашу. По осени от него ушла девушка. Первое время он просто жутко переживал и даже поместил однажды на городском танцевальном форуме, где тусовались почти сплошь тангерос, слизанный откуда-то из Интернета перевод текста этого танго:

Подумай хорошенько,прежде чем сделать этот шаг,после которого, скорее всего,уже нельзя вернуться.

Подумай хорошенько,я так любил тебя,а ты забыла меняради другой любви.

Наверное, Николаша надеялся, что «изменщица», прочтя эти слова, немедленно вернется в его объятия. Алёна же Дмитриева, которая эту хорошенькую девицу, похожую на хитренькую, ну очень хитренькую лисичку, почему-то недолюбливала, хладнокровно пропела: «Если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло!» – и, что характерно, оказалась права, потому что чуть ли не через неделю Николаша утешился в объятиях прелестной барышни, которая и раньше была влюблена в него до одури, а теперь просто не верила в свалившееся на нее счастье и от этого имела несколько растерянный вид, ну а лисичка тоже полностью растворилась в новом избраннике, и можно было только радоваться за них, молодых и гуттаперчевых, с молодыми и гуттаперчевыми сердцами. Хотя нынче, наверное, более уместно слово «латексные»…

– Мадам танцует? – подошел к Алёне приятный молодой человек, и она кивнула.

Танда прошла в напряженных попытках понять его слишком осторожное, как бы настороженное ведение, и оба украдкой вздохнули с облегчением, когда можно было расстаться без ущерба для взаимного самолюбия. Потом подошел диджей в вязаной шапочке и начал уныло выгуливать Алёну по залу на простых шагах и без всяких фигур, даже без ускорений и замедлений, все в сильную долю. Она занервничала и начала сбиваться с ноги. Ей хотелось танцевать, а не шагистикой заниматься! Наконец музыка кончилась, партнер поклонился и отошел с непроницаемой физиономией. Алёна поняла, что ей вынесен приговор, но какой?!

Около стола диджея собрались все партнеры и принялись о чем-то совещаться. Не выбирали ли для нее палача?

Алёна скромно сидела в сторонке, сложив руки на коленях, чуть поигрывая ножками в черных сетчатых колготках и ошеломительных байресовских туфельках, на которые пялились вообще все, что мужчины, что женщины. Таких здесь не имелось ни у кого, то есть даже близко. Вообще, Алёна, единственная из дам, была в платье. Прочие явились на милонгу в джинсах и каких-то там… э-э… кофточках. Париж – город контрастов, что поделаешь!

Наконец от толпы возле стола отделился человек лет тридцати пяти, чем-то похожий на Пушкина, особенно неуемными бакенбардами, и подошел к Алёне. У него были черные, но не яркие, а совершенно непроницаемые глаза, как бы шторками прикрытые, даже несколько тускловатые. Пока он шел к Алёне, та прикидывала, достанет ли он ей до плеча. Ничего, достал, ее нос приходился ему примерно в макушку. Ну, с такими партнерами Алёне танцевать приходилось, опыт имелся. Один из лучших тангерос Нижнего Горького, Олег, был невысок, зато яр, ярок и яростен настолько, что с ним Алёне танговалось просто с восторгом! Между прочим, подлинные аргентосы, носители, так сказать, танговской культуры, по большей части ростом не выдаются, зато блещут качеством ведения и самого танца.

Что характерно, «Пушкин» не подкачал. Он чувственно обнимался, вел отчетливо и бережно, шагал сильно, у него был безупречный баланс и надежная стойка. Вот только танцевал он жутко развратно, часто делая ну просто блюзовые движения, соединяя свои бедра и сплетая ноги с Алёниными, что в танго вроде бы теоретически не одобряется, но практически приветствуется. А в очос вел Алёну в таком близком объятии, что хотела она или нет, но ее замечательный бюст так и перекатывался по его худой груди, и вот тут-то у него просто перехватывало дыхание. Алёна сначала напрягалась и ежилась, чувствуя его откровенно нарастающее и поднимающееся, скажем так, возбуждение, но потом расслабилась, разошлась и принялась вовсю играть в эту сверху донизу и вдоль и поперек знакомую ей игру – отношения мужчины и женщины.

Почему-то кортины, означающей перерыв между тандами, все не было и не было, они танцевали и танцевали минут уже пятнадцать, а то и двадцать, и Алёна всерьез начала задумываться о том, чем же все это вообще закончится, потому что бледный висок партнера порозовел, грудь ходила ходуном, а руки стали горячими.

Алёна отстранилась и уже совсем было собралась смыться под каким-нибудь деликатным предлогом, типа в подвальный туалет, как вдруг снова зазвучало танго «Pensalo bien». Пропустить эту музыку у Алёны не было сил!

– О, Д’Арьенсо! – сказала она весело. – Люблю Д’Арьенсо!

– В России знают Д’Арьенсо? – удивился ее партнер.

– В России знают аргентинское танго! – вызывающе ответила Алёна.

– Я это заметил, – кивнул «Пушкин». – Вы прекрасно танцуете, должен вам сказать. Чудесно, wonderful, – зачем-то уточнил он по-английски.

– Это вы чудесно ведете, – засмеялась чрезвычайно довольная Алёна. – Давно не танцевала с таким партнером. Скажите, вы, случайно, не Карлос, которого тут с нетерпением ждут дамы?