Елена Логунова - Свидание на пороховой бочке Страница 19

— Уже уходите?

Денис скользнул невидящим взглядом по фигуре дежурного на входе-выходе и пробормотал что-то невнятное. Ему хотелось в голос выругаться и в кровь разбить кулаки. Во что там вляпалась эта прелестная дурочка?! Убийство! Проблему серьезнее трудно придумать!

Однако Индия Кузнецова совершенно напрасно опасалась, что капитан Кулебякин по соображениям служебного долга предаст интересы своей любимой. Денис не раздумывал и не медлил.

Еще раз побеседовав с мамой и бабушкой Инки, он выяснил, что о ЧП в Русляндии они не знают, и гуманно не стал их просвещать. Договорившись о временном проживании в служебном питомнике персонального бассета, капитан Кулебякин ближайшим рейсом вылетел в Сочи.

«Ласточка» стояла на перроне, ожидая отправления. Вагон постепенно наполнялся пассажирами. Я незряче смотрела в окно и размышляла: что мне делать дальше?

Трошкина утром сказала, что майор Кулебякин уже вернулся из командировки и живо обеспокоен моим отсутствием. Я могла бы явиться к Денису, чтобы он, как верный рыцарь, спас меня от дракона. Однако в данном случае враждебный мне дракон проходил по одному ведомству с любимым майором, и я обоснованно подозревала, что Кулебякин по идейным соображениям и из чувства долга может выбрать не ту сторону. А смычка полицейского-рыцаря с полицейским же драконом не обещала принцессе в моем лице ничего хорошего.

— Котлеты доешь! — ворвался в мои размышления визгливый женский голос.

Его рулады неприятно напоминали соло на бормашине модели прошлого века.

Я повернула голову и уперлась взглядом в могучий зад, обтянутый пышно-складчатым батистом в оптимистично-розовых пионах. Из-под рюшей торчали неожиданно худые загорелые лодыжки, похожие на полированные деревянные трости. Их обладательница сломалась в пояснице, уткнувшись лицом в герметично закрытое окно, так что нижняя половина ее организма в цветах и оборках здорово смахивала на декорированный в пасторальном стиле торшер. Только это был не осветительный прибор, а звуковой.

— И волосы подстриги! — ввинтился мне в мозг очередной визгливый императив. — И побрейся! И геморрой свой лечи!!!

За окном, покорно внимая даме-торшеру, переминался неопрятный сивый мужичок. Его ответы, если они и звучали, до находящихся в вагоне пассажиров не доходили, а вот голос дамы-торшера запросто мог поднять и мертвого.

И я воздвиглась. Злость, страх, обида и разные прочие недобрые чувства копились во мне долго, и рано или поздно непременно должен был случиться шумный взрыв. Непосредственным поводом для него могло стать что угодно, так что вопли дамы-торшера пришлись даже кстати.

— Да! Ты доешь-ка котлеты, отец! — гаркнула я, настойчиво потеснив у окна покачнувшийся торшер на хлипких ножках. — Волосы сбрей, бороду подстриги, смени имя, пароли и явки, ляг на дно и затаись, чтоб тебя не нашли по кровавым следам геморроя!

Наконец-то визгливая дама заткнулась.

— Спасибо, до свидания, — на два тона ниже сказала я ей, уже стыдясь своей хамской выходки.

Однако мне полегчало. Стесняясь внимания, которое я сама же к себе привлекла, я перешла в другой вагон, забилась в уголок и вернулась к своим размышлениям.

Что будет, если меня найдет полиция или ее отдельный представитель майор Кулебякин? В лучшем случае меня запрут в высотной башне на девятом этаже, и я буду находиться под личным надзором Дениса до тех пор, пока его коллеги не найдут убийцу. Или пока они не утвердятся в ошибочном мнении, что этим убийцей и впрямь являюсь я!

«Ну уж, нет! — сказал мой внутренний голос. — На оперов надейся, а сама не плошай!»

Я кивнула. Мне уже доводилось разматывать запутанные истории, так что я убедилась: Шерлок Холмс — мое второе имя! Индия «Шерлок Холмс» Кузнецова!

«Звучит как название болливудского фильма», — съязвил мой внутренний голос.

А я вспомнила про Алку «Ватсон» Трошкину и загрустила. Спасаясь бегством, я оставила на растерзание дракону-закону свою правую руку и как минимум половину головного мозга, ведь мы с Трошкиной стопроцентно эффективны в команде.

Я утешала себя тем, что Алке ничего не грозит, ее лишь немного помучают вопросами и отпустят, и все же совесть меня терзала. Я решила воссоединиться с подружкой при первой же возможности и как-нибудь отблагодарить ее за то, что в Русляндии она приняла удар на себя. Я обязательно сделаю Трошкиной что-то хорошее! Например, придумаю, как отвадить от братика Зямы ту бабу на красном «Пежо».

— Чай, кофе, бутерброды, шоколад, олимпийские сувениры, лотерейные билеты! — призывно возвестил женский голос.

Я обернулась. По проходу между рядами кресел двигалась барышня с тележкой. В нижнем ярусе ее пестрели незабываемой расцветкой а-ля лоскутное одеяло, волонтерские бейсболки и шапочки.

Я беспокойно завозилась, только сейчас сообразив, что совершенно напрасно не изменила свою внешность, ограничившись обратным превращением из медведя в человека. Очень может быть, что длинноволосая блондинка в розовом пиджачке уже объявлена в розыск и кто-нибудь на станции вспомнит, что такая гражданочка уехала в электричке.

Я остановила девушку с тележкой:

— Что тут у вас?

— Чай, кофе, бутерброды, шоколад, лотерейные билеты и сувениры: значки, брелочки, кружки, бейсболки, а также набор пассажира! — затарахтела барышня. — В наборе разовые тапочки, мыло, шампунь, зубная паста и щетка, влажные салфетки и губка для обуви.

— С гуталином? — с надеждой спросила я, поджимая ноги, чтобы не сбивать собеседницу с толку демонстрацией своих белых парусиновых туфель.

— Черный крем есть отдельно.

— Давайте!

Я купила бейсболку, дорожный набор и гуталин, потратив на это почти все деньги, доставшиеся мне от Алки.

Девушка с тележкой переместилась к следующему покупателю.

— Простите, а туалет в этом поезде есть? — спросила я.

— В последнем вагоне, в пятом и в первом, — не обернувшись, ответила девушка.

— Спасибо.

Я поднялась, взяла свой вещмешок и пошла в конец поезда. Туалет оказался чистым, просторным и с зеркалом, на что я очень рассчитывала. Первым делом я сняла приметный розовый пиджачок. Под ним у меня была простая белая футболка, в сочетании с голубыми джинсами образующая в высшей степени заурядный наряд.

Потом я расплела косу, которой поутру украсила себя в подсознательном стремлении соответствовать стилистике русского парка, и собрала волосы в хвост на макушке — во времена моего детства такая прическа называлась «пальма». Она меня не красила, а вот я ее — очень даже, причем буквально: с помощью губки из дорожного набора и обувной краски я густо зачернила нижнюю треть хвоста и тщательно высушила это подобие грязной малярной кисти феном для рук.

Потом я разобрала хвост на пряди и распределила их так, чтобы волосы закрыли лоб, щеки и шею.

Аккуратно нахлобучила сверху бейсболку, посмотрела на себя в зеркало и удивилась тому, как похожа я стала на героиню популярного некогда мексиканского телесериала! То немытое дитя фавел звали Марианной, и я отличалась от нее только ростом и отсутствием буйных кудрей: мои черные волосы были прямыми, как у лошади.

«Индианна! — предложил мне обновить имя внутренний голос. — Почти как Марианна, но можно с одной «н», как Индиана Джонс».

— Индиана Холмс! — поправила я, держа в уме сверхзадачу — расследовать преступление.

Индиана Холмс выглядела экзотично, но симпатично. Правда, негнущиеся черные космы, торчащие из-под бейсболки, плохо сочетались с аккуратными коричневыми бровями. Пришлось и их нескупо намазать гуталином.

В результате всех этих гримерных работ разыскиваемая полицией длинноволосая блондинка превратилась в коротко стриженную брюнетку, не интересную никому, кроме завзятых фанатов латиноамериканского синематографа.

Я затолкала пиджак и новоприобретенные пожитки в медвежий вещмешок, вышла из туалета и заняла место в другом вагоне. Девушка с тележкой, которую я встретила по дороге, не обратила на меня никакого внимания, и я поздравила себя с удачной маскировкой.

Поезд плавно скользил меж мягкими волнами зеленых гор, ничего не происходило, и я настолько успокоилась, что даже задремала. Разбудил меня светлый и ясный, как майский день, женский голос из динамиков:

— Мы прибываем на станцию Зеленогорское! Следующая станция — Кипучеключевск!

До поселка Зеленогорского мы всем семейством катались вот так же, на электричке, много-много лет подряд — до тех пор, пока туда не проложили дорогу, по которой гарантированно могли проехать не только тракторы и танки. В хорошую погоду и засветло от Зеленогорского лесами-горами можно было минут за сорок дойти до нашей дачи в деревеньке Бурково.

Условный рефлекс сработал раньше, чем проснулся мозг. По команде «Зеленогорское!» я десантировалась из вагона на перрон, едва не сбив ведро с грибами.