Стиг Трентер - Нынче в порфире… Страница 19

Я тряхнул головой. Час от часу не легче, полный ералаш.

Он закурил новую сигарету, справился в блокноте, откинулся на спинку дивана, закрыл глаза и начал:

— Директор Лесслер вырос в зажиточной семье. Отец — архитектор, весьма известный на рубеже веков. Детей было четверо: Клара, Свен, Нильс и Лео; троих вы видели внизу в столовой. Архитектурных талантов никто из детей не унаследовал. Зато у Свена очень рано проявились блестящие финансовые способности. Он обладал редкостным даром приумножать деньги. Бывало, получит одну крону и мигом сделает из нее две. Кроме того, природа наделила его кой-какими инженерными способностями, не говоря уже об организаторских. Отошедшая к нему доля отцовского наследства неуклонно росла, а доля младшего брата Лео столь же неуклонно таяла. Свен скупал старые полуразвалившиеся фабрики, реконструировал их, строил новые и уже к сорока годам создал свой огромный концерн, который ныне является, одной из крупнейших в стране частных фирм.

Брак у Свена Лесслера оказался бездетным, врачи только руками развели: сделать, мол, ничего нельзя. Поэтому они с женой и усыновили мальчика — Гильберта. Приемный сын подрастал, но все шло совершенно не так, как надеялись его новые родители. Возможно, отчасти виновато воспитание — приемная мать вконец избаловала мальчишку,— а возможно, отчужденность, что ли, которую Гильберт ощущал с тех пор, как лет этак в десять узнал, что родители у него приемные. Словом, он заявил, что по стопам отца не пойдет и бизнесом заниматься не станет. Его натура жаждала приключений, и не случайно он выбрал профессию летчика. Начал стажером в ВВС, но так и не смог подчинить себя воинской дисциплине. Одно время служил в гражданской авиации, однако скоро за какое-то воздушное хулиганство был лишен сертификата и остался без места. С тех пор он шалопайничал и, похоже, пристрастился к выпивке. Последнее время его частенько видели в кабаках в обществе весьма сомнительных типов. Какие-то деньги он, видимо, получал от отца, а остальное добывал скорее всего через векселя и закладные. На первых порах жил здесь, а минувшей зимой переехал в маленькую квартирку в Норрмальме.

Веспер Юнсон умолк, вытащил из жилетного кармана пилочку и стал задумчиво подпиливать ноготь на большом пальце.

— Самый бесталанный из четверых, похоже, брат Нильс,— продолжил он.— Инертный, без творческой жилки. Правда, по-моему, схитрить в случае чего вполне способен. На это у таких людей обычно ума хватает. К тому же, как я догадываюсь, по натуре он большой упрямец.

Мне вспомнились Нильсовы неприкаянные ручищи.

— Ему бы у верстака стоять или на токарном станке работать, а?

Он кивнул.

— Однако ж он занимает пост управляющего одним из филиалов лесслеровской фирмы. Жалованье высокое, ответственности мало, работы, по сути, никакой — чистая синекура. Свен вообще был весьма щедр к своей родне. У Лео примерно такая же должность, а сестра Клара, вдова офицера, получила в подарок на пятидесятилетие целую кучу акций.

— Лео женат? — спросил я.

— Неужели он похож на отца семейства?

— Нет, не похож,— согласился я.— Зато у Нильса жена просто очаровательная. Я чуть не утонул в ее глазах. Дети у них есть?

Веспер Юнсон покачал головой.

— Даже собаки нет. Женаты уже лет десять. Она начинала стенографисткой в его конторе.

— Старательная девушка.

Он спрятал пилку в карман и с отсутствующим видом разглядывал ногти. Я отметил, что они прекрасно отполированы.

— Братья и сестра наследуют огромное состояние,— задумчиво проговорил он.— Это, бесспорно, можно счесть вполне убедительным мотивом для убийства двух людей. Однако не менее бесспорно и другое: никто не станет убивать двух близких родственников, если он к этому не вынужден. А заметьте, положение сестры и братьев Лесслер не безвыходное и безвыходным не было. Все они более чем хорошо устроены. Насколько я слышал, Лео, конечно, добросовестно спускает свои денежки, но Свен ни разу ему не отказывал в так называемых ссудах. У Нильса жалованье такое высокое, что даже после оплаты счетов за женины наряды остается тысчонка-другая. И наконец, Клара получает дивиденды от своих акций, а этой суммы с лихвой хватает на ее нужды.

— Вы уверены, что в последнее время Свен Лесслер не предпринял шагов, которые изменили либо изменят в ближайшем будущем экономическое положение сестры или братьев?

— Пока ничего не подтверждает таких подозрений,— ответил Юнсон.— Вдобавок — и это, пожалуй, самое главное — у всех троих полное алиби. Мы, конечно, проверим их показания, но чутье подсказывает мне, что здесь все all right. Лео смотрел Цирковое ревю, а остальные двое — плюс Мэри — играли в бридж, где-то в Старом городе. Между прочим, нам удалось выяснить, чем занимался Свен Лесслер, начиная с той минуты, как в половине третьего сошел с норрландского поезда, и до тех пор, как без четверти девять вечера появился здесь.

— Я весь внимание.

— Еще бы,— саркастически усмехнулся он.— Только не воображайте, что я расскажу вам больше, чем хочу.

— Да у меня и в мыслях такого нет,— кротко сказал я.

Он кивнул и удовлетворенно расправил усы.

— Прямо с Центрального вокзала Свен Лесслер поехал в турецкие бани «Стуребадет» и пробыл там до пяти. Потом он прошелся по магазинам и, в частности, купил в «Библиотекбукхандельн» книгу, а в модной лавочке на площади Норрмальмсторг несколько галстуков. Около шести он зашел в «Оперный погребок» и пообедал, кстати в одиночестве. Примерно в восемь он вышел из ресторана, взял такси и поехал в гараж, там его автомобилю делали профилактику. Он хотел забрать машину, но вынужден был еще полчаса подождать. Выехал он приблизительно в половине девятого и направился прямиком сюда.

Я открыл было рот, но тут вошла старушка Таппер со связкой ключей в руках. Она проследовала в угол возле дивана, к зеленому шпалеру, за которым пряталась лестница, и нас, похоже, не заметила.

— Далеко ли? — спросил начальник уголовной полиции.

Она остановилась, взгляд карих глаз медленно скользнул к Весперу Юнсону.

— Дверь хочу запереть на крыше,— пробормотала она.— Из полиции только что принесли хозяйские ключи.— Она пошла дальше и скоро исчезла среди зелени.

— Темные пятна на костюме Свена Лесслера,— продолжил Веспер Юнсон.— Знаете, что это было?

Я покачал головой.

— Машинное масло. С примесью тавота и сажи.

— Все правильно,— сказал я.— Наверняка перепачкался в гараже.

Он прищурился от дыма.

— А я вот не уверен. По словам автомеханика, он близко не подходил, держался в стороне. Но есть другая…

Он осекся и посмотрел на лестницу. За зеленым шпалером заскрипели ступеньки. Кто-то спускался, и неожиданно на нижней ступеньке возникла Хильда Таппер. На ней лица не было, рукой она хваталась за сердце. Мы бросились к ней.

— Что случилось? — участливо спросил Веспер Юнсон.

Старуха тяжело привалилась к перилам.

— Сирень,— пробормотала она, как-то странно глядя на нас.— Голубая сирень…

Полицейский начальник хотел поддержать ее, но она его оттолкнула.

— Я сама.— И старуха нетвердой походкой прошаркала к выходу.

Веспер Юнсон смотрел на меня с удивлением, явно недоумевая.

— Что все это значит? — сказал он и, не дожидаясь ответа, устремился вверх по лестнице. Я растерянно поспешил за ним.

Последние лучи закатного солнца мягко озаряли цветы и листву, на легком ветру вертелся старый облезлый флюгер — деревянная чайка с ржавыми железными крыльями. В тени маленькой надстройки, точно зрелые кисти винограда, клонились долу тяжелые гроздья сирени. Веспер Юнсон жестом показал на них.

— Другой сирени тут, черт побери, не видно,— сказал он и подошел ближе.

Всего деревьиц было четыре. Крайнее слева было усыпано белыми цветами, деревце рядом увядало, его-то я и рассматривал утром, затем шло деревце с лиловыми цветами и, наконец, с пурпурными.

— Я что-то не вижу здесь голубой сирени. А вы? — спросил я.

Живые глаза Веспера Юнсона внимательно скользнули по саду. Внезапно он подошел к чахнущему дереву, сорвал увядшую гроздь и, раздергивая сморщенные бутоны, сказал:

— Если б эта сирень распустилась, цветы были бы голубые.

Секунду-другую он размышлял. Потом вскинул подложенные плечи и уронил наземь увядшую кисть.

— Идемте.— Он круто повернулся, зашагал к лестнице. А спустившись вниз, прошел через буфетную прямо на кухню. Горничная, стоя у стола, наливала кофе.

— Где фрекен Таппер? — спросил Веспер Юнсон.

Она кивнула на одну из дверей.

— Нездоровится ей, видать. Заперлась.

Он шагнул было к двери, но передумал.

— Вы не знаете, что там за чудеса с этой увядшей сиренью?

Добродушное лицо горничной приняло сочувственное выражение.

— Бедная старушка Хильда. Она, как пришла оттуда, аккурат об этом со мной говорила. Суеверие, только и всего, вы ж понимаете.