Анатолий Ромов - Совсем другая тень Страница 19

— Отлично. Итак, произошло следующее: какое-то время тому назад, кем-то, не знаю точно кем, но думаю, все же не вами, была создана преступная группа. Не вами, но вы об этой группе знали.

— Гражданин следователь, о чем я знал? Какая еще группа?

— Роберт Арутюнович, вы же обещали не перебивать. Был такой уговор?

— Был… Но это же нечестно… Ни о какой преступной группе я не знал. Клянусь.

— Хорошо. Допустим, не знали. Но вот сейчас я говорю себе: то, что лезвия «Шик» шли в сухумскую торговую сеть через Азизова, ясно. Но был ли Азизов связан с убийством Дегтярева? Я, например, в этом не уверен. А вы?

— С каким убийством Дегтярева? О чем вы?

— Роберт Арутюнович, трейлер, который вышел из Москвы с лезвиями «Шик», вел водитель Дегтярев. В пути он был убит. Те, кто его убили, перегнали трейлер сюда, в Сухуми.

— Ну и что? Я-то здесь при чем?

— При том, что сбыт этих лезвий шел через вас.

— Напраслина… Ничего об этих лезвиях я не знаю.

— Отлично знаете. В вашем доме найдены крупные суммы денег, переданные вам теми, кто продавал лезвия через свои магазины. Лакербая, Придонишвили, Асланиди. На бумаге, в которую завернуты деньги, стоят подписи этих людей.

— Я ведь уже говорил: эти люди отдали мне долг.

— Роберт Арутюнович, вы же умный человек. Поймите, убеждать следствие, что это долг, по меньшей мере наивно. Как показала экспертиза, купюры, которыми отдан «долг», совсем недавно были в обращении. Деньги, как говорится, свежие, живые. И служат неоспоримым доказательством, что, продавая через торговую сеть лезвия, Лакербая, Придонишвили и Асланиди работали на вас. Так что о лезвиях «Шик» вы знаете. Знаете вы и другое: вину за хранение и продажу лезвий по вашему наущению взял на себя ваш подручный Дереник Аракелян.

— Опять вы… Не было никакого наущения.

— Было. Но подумайте, Роберт Арутюнович: вы уверены, что Аракелян будет твердо держаться своих показаний?

Азизов вздохнул и отвернулся.

Выждав, Рахманов сказал:

— Я, например, в этом не уверен. Рано или поздно Аракелян поймет: вы, его шеф, уговорив в случае «завала» взять вину на себя, просто-напросто подвели своего подручного под сто вторую статью — убийство при отягчающих обстоятельствах.

— Никого ни под какую статью я не подводил…

— Подводили, подводили… Может быть, сами не зная, но подводили. Хорошо, допустим, Аракелян своих показаний не изменит. Даже под страхом исключительной меры наказания. Но ведь есть еще заведующие магазинами Лакербая, Придонишвили, Асланиди. Над ними ведь тоже висит сто вторая. Подумайте: не слишком ли хрупка эта конструкция? Роберт Арутюнович! Уверен, ни один из тройки не захочет брать на себя так много… Зачем отвечать за то, что не совершал? Так что рано или поздно продавцы покажут то, что было на самом деле. А именно: лезвия «Шик» они получали от вас. И, сбыв через свои магазины, выручку отдавали вам же. Оставляя себе определенный процент. Вот только интересно, что скажете тогда вы?

Азизов провел ладонью по щеке. Рахманов добавил:

— Роберт Арутюнович, вы ведь знаете: к оценке вины и следствие, и суд подходят, исходя из поведения подследственного. Знаете?

Азизов не спеша потрогал щеточку усов. По очереди пригладил виски. Цокнул языком:

— Знаю, гражданин следователь. Очень хорошо знаю. Только можно немного подумать?

— Пожалуйста. Но не очень долго, хорошо?

— Вот насчет этого не знаю. Я хочу подумать в камере.

Рахманов внимательно посмотрел на Азизова. Просьба прервать допрос могла быть хорошо рассчитанной уловкой. Азизов вполне мог надеяться, что ему удастся связаться с Аракеляном. Но с другой стороны, Азизов действительно должен о многом подумать. Так что можно подождать, лишь бы была надежда узнать что-то новое.

— Пожалуйста. В камере, так в камере. И все же, когда вы решитесь говорить откровенно? Хотя бы примерно?

Азизов усмехнулся:

— Подумать ведь никогда не вредно. Так, гражданин следователь? Насчет же того, когда решусь… Как только решусь, вам передадут.

Признание

Вызвать себя на допрос Азизов попросил довольно скоро, на следующее утро.

Войдя, Азизов сел на стул. Начал вдруг почесывать брови, лицо. Видимо, давал себя знать сахарный диабет. Наконец шумно вздохнул:

— Гражданин следователь, прошу учесть: я иду на полную откровенность. На полную.

— Прекрасно, Роберт Арутюнович. Говорите, я весь внимание.

— С чего же начать… Может быть, с Вадима Павловича?

Имя-отчество «Вадим Павлович» и на допросах Азизова, и вообще в деле возникало впервые. Постаравшись скрыть естественный интерес, Рахманов сказал:

— Начинайте с чего хотите. Можно и с Вадима Павловича. Вы как, давно его знаете? Вадима Павловича?

Азизов поднял глаза к потолку, будто что-то прикидывая. Облизал губы:

— С мая. Вадим Павлович и начал всю эту историю.

— С чего же он ее начал?

— Он мне предложил большое количество лезвий. На выгодных условиях.

— Как понять — на выгодных?

— Себе он брал полтора рубля за пачку. Ну а остальное… рубль, отдавал мне.

— Действительно, условия выгодные. И сколько всего он предлагал пачек?

— Сначала нисколько.

— А потом?

— Потом… — Сказав это, Азизов устремил взгляд в окно. Усмехнулся: Пятьсот тысяч. Как видите, гражданин следователь, я абсолютно откровенен.

— Вижу. Иными словами, около ста тысяч пачек вы уже реализовали?

— Реализовал.

— Вадим Павлович объяснил, откуда он возьмет лезвия?

— Нет. В таких делах это не главное.

— Ясно. А откуда он, Вадим Павлович? Где живет, работает?

— Не знаю. Своих данных он мне не оставлял.

— Но ведь хоть что-то вы знаете. Женат он или холост? Да мало ли еще что?

— Женат он или холост, честное слово, не знаю. Вообще-то он в возрасте, ему лет шестьдесят. Внешность могу описать, если это нужно. Но кто он, откуда — для меня полная тайна. Клянусь.

— Но если, как вы говорите, не имели с этим человеком ничего общего раньше и вообще практически ничего о нем не знали, как вы могли иметь с ним дело? Что-то здесь не складывается. Роберт Арутюнович?

Около минуты Азизов разглядывал стену:

— Почему не складывается… Прежде чем говорить о деле, Вадим Павлович… как бы это сказать, отрекомендовался что ли. Назвал общих знакомых. С которыми и он, и я имели дело.

— Вы можете назвать этих знакомых?

Не дождавшись ответа, Рахманов добавил:

— Сколько их было, знакомых, на которых сослался Вадим Павлович?

— Одна.

— Одна?

— Да, одна… — Азизов потер подбородок. — Ладно, сама виновата. Практически это она… втянула меня во всю эту историю.

— В какую историю?

— С лезвиями. Навела на меня Вадима Павловича.

— Насколько я понял, вы имеете в виду какую-то женщину?

— Да. Есть такая Вера Новлянская. Слышали?

Рахманов попытался вспомнить, слышал ли он что-нибудь о Вере Новлянской. Нет… Во всяком случае, среди дел, проходивших через его руки, такая фамилия не встречалась.

— Не слышал. Кто эта Вера Новлянская?

— Известная московская женщина. Деловая. Крутая. Красивая. Как говорится, все при ней. Правда, я давно ее не видел. Года два. Но думаю, она не изменилась.

— У вас… были какие-то отношения?

— Если вы имеете в виду любовные отношения, увы. Женщинами я перестал интересоваться лет десять назад. Не то здоровье. Вот деловые отношения с ней были. Не скрою.

— Деловые отношения? Какие?

— Она доставала мне дефицит. Так сказать, острый дефицит.

— У нее есть доступ к дефициту?

— Раньше был. Одно время она была женой замминистра. Ну и сама временами работала. То в министерстве, то в главке.

В главке… Интересно, имела ли эта Новлянская отношение к «Росгалантерее»? Подумав об этом, Рахманов спросил:

— Вы могли бы назвать места ее работы!

— Все нет. Знаю, она работала в министерстве легкой промышленности. И в минторге.

— Она имела отношение к главку «Росгалантерея»?

— Конечно. Там она тоже работала. Одно время.

— Где эта Вера Новлянская работает сейчас, знаете?

— Понятия не имею. Вообще-то ей работать не нужно. Она не нуждается.

— Сколько ей лет?

— Этого я сказать не могу. Возраста Веры никто не знает.

— Так-таки и не знает?

— Ну, может, кто-то и знает, но это секрет. Когда я видел Веру года два назад, она выглядела лет на тридцать.

— Дети у нее есть?

— По-моему, нет.

— Значит, Вадим Павлович представился вам, как знакомый Веры Новлянской?

— Да. Причем не просто знакомый, а очень хороший знакомый.

— Вы хотите сказать, близкий человек?

— Этого я не исключаю. Он знает детали, в которые обычных знакомых не посвящают.

— Понятно. Адрес Новлянской у вас есть?