Николай Оганесов - Двое из прошлого Страница 19

"Он специально привел меня сюда", - подумала она, и вновь сладким предчувствием надвигающихся перемен шевельнулась в ней безотчетная радость. Ненадолго настроение омрачилось из-за подозрения, что она участвует в игре, правила и весь ход которой, видно, заранее продуманы, но подозрение - всего лишь подозрение, и вскоре ей удалось отвлечься и даже безболезненно перейти с Игорем на "ты", чего он настойчиво добивался.

- Анонимное кафе. - Он кивнул в сторону обезглавленного атлета, остановившегося в двух шагах от их зонтика: - Всадник без головы, или Останки профессора Доуэля.

Она улыбнулась. Не столько словам, сколько своим беспорядочным мыслям.

- Тебе здесь нравится?

"Не знаю, ничего не знаю", - хотелось ответить ей.

- Может, уйдем отсюда, перейдем в другое место? - заметив ее колебания, предложил он.

- Не стоит. Здесь необычно. - Подумав, она решилась: - У меня есть вопрос к тебе. Только обещай, что ответишь откровенно. Обещаешь?

- Постараюсь.

- Скажи, когда ты задумал привести меня сюда? Еще там, в подъезде? Только не лги.

Игорь смутился.

- Умная женщина подобна Семирамиде, - отшутился он и уже всерьез добавил: - А с тобой надо ухо держать востро...

Вскоре на столе появилось шампанское и два огромных шампура с хорошо прожаренным шашлыком.

- За умных женщин, - сказал Игорь, поставив перед ней полный бокал, кипящий тысячью пузырьков. - Я не хочу форсировать события, но не могу не признать, сеньорита, того факта, что вы мне давно нравитесь... Мало того, я хочу воспользоваться представившейся мне возможностью, чтобы рассказать о своем чувстве...

Он продолжал в том же духе, витиевато, дурашливо, обращаясь к Лене на "вы", но теперь это не разъединяло, а, напротив, как бы подчеркивало предполагаемую близость, служило доказательством того, что знакомы они давно и он может для разнообразия позволить себе сказать "вы" там, где должно быть только "ты". В своем растянувшемся, похожем на признание в любви тосте Игорь привел такое количество тайных знаков, которыми он якобы давно и безуспешно старался привлечь ее внимание и благосклонность, что растворились ее последние сомнения и в конечном счете она, отвыкшая от мужского внимания, вроде стала припоминать: да, кажется, он здоровался с ней как-то особенно тепло; да, его взгляды при желании можно было принять за признаки повышенного интереса; да, он не раз намекал на встречу...

- ...Итак, за умных женщин, - закончил он и залпом выпил.

Она сделала несколько мелких глотков, опустила бокал, потом снова подняла и выпила до дна.

Шампанское было неправдоподобно холодным.

На обратном пути сделали большой крюк, завернув в тенистую рощу у обочины шоссе. Едва они оказались под деревьями, Игорь, шедший сзади, обнял ее и рывком повернул к себе. Его лоб был покрыт мелкими бусинками пота, уголки рта подергивались, словно не решаясь растянуться в улыбку. Захотелось расслабиться, подчиняться его воле, но к ней внезапно вернулось ощущение, что все происходящее заранее продумано Игорем; кафе, шампанское, теперь роща в стороне от загородного шоссе - опробованная, наверное, не раз испытанная им программа. И она уперлась руками ему в грудь, изо всех сил оттолкнула от себя - на долю секунды ей показалось, что отталкивает она не его, а себя и злится тоже на себя, а не на Игоря.

Он отошел, прислонился к стволу дерева и, глядя куда-то поверх ее головы, замер, не произнося ни слова и не делая попыток приблизиться.

- Не надо, прошу тебя...

Он не пошевелился.

От душного, насыщенного запахами трав воздуха легко и приятно кружилась голова. Деревья отбрасывали пятнистую, пронизанную солнцем тень.

Она не выдержала, подошла первая и провела по его щеке.

- Ничего хорошего не выйдет, поверь мне, - сказала она. - Я старше, я знаю...

- Не надо меня успокаивать. - Он продолжал стоять, глядя мимо нее.

- Вот и хорошо, - сказала она и пошла к причалу, обрывая на ходу высокие стебли пожухлой за лето травы.

На катере к ней неожиданно вернулось хорошее настроение, она стала оживленнее, смеялась по любому поводу. Особенно ее смешил "морской волк" средних лет мужчина, стоявший у штурвала в тельняшке, коротких "тропических" шортах и лихо заломленной фуражке с выщербленным лаковым козырьком. А когда они вышли на набережную, вытащила из сумки билеты и сказала, подстраиваясь под прежний тон их разговора, будто не было рощи и его попытки сближения:

- Ты, конечно, оскорблен до глубины души, я понимаю, но не пропадать же билетам.

- Пойдем? - обрадовался он.

Лена кивнула.

Они вошли в темноту зала - сеанс уже начался, - вслепую, натыкаясь на подлокотники, двинулись по проходу, нашли свободные места.

То, чего она ждала и чего втайне боялась, случилось. Как только они опустились в кресла, Игорь крепко и уверенно обнял ее, привлек к себе, и она, покорно ослабев, не в силах больше сопротивляться, почувствовала на своем лице его горячие, ищущие губы. И, уже с облегчением и готовностью подчиняясь чужой воле, погрузилась в нереальный мир, заполненный прохладной темнотой.

Потом был полупустой зал, залитый желтым электрическим светом, красное, клонящееся к закату солнце, снова билетная касса, еще один сеанс, перестрелки, грохот взрывов, неожиданно черное, в крупных звездах, небо при выходе из кинотеатра, озноб - она почему-то мерзла, несмотря на то, что на ее плече лежала горячая ладонь Игоря, - поездка на такси в новый микрорайон города, где она на цыпочках вошла в незнакомую квартиру (ключи оставил Игорю его приятель, уехавший на на месяц в отпуск), и снова его руки, его губы, его ставшее родным, бесконечно дорогим, лицо...

Поздно вечером, завернувшись в простыню, она сидела на низенькой скамеечке у открытой балконной двери и наблюдала за Игорем. Вот он встал, подошел к серванту, достал оттуда бутылку сухого вина ("Заранее припас для такого случая", - ревниво, с оттенком горечи подумала она), поддел ногтем пробку, разлил вино в длинные, узкие бокалы. Ни одного лишнего движения, уверенность, неторопливость в жестах. Это успокаивало, завораживало ее.

"Сейчас он подойдет ко мне", - загадала Лена. Улыбнувшись, она протянула руку, и он, покорный, тут же оказался рядом. Присел, прижал голову к ее плечу.

Она гладила его мягкие, волнистые волосы, изредка отпивала из бокала кисло-сладкую, вяжущую небо жидкость и думала о том, что разница в четыре года, наверное, не так уж существенна, если им так хорошо и спокойно вдвоем.

- Я люблю тебя, - прошептал Игорь. - Ни о чем не беспокойся. Мы будем вместе. Всегда-всегда...

Снизу доносился приглушенный расстоянием мальчишеский голос. Он заметно фальшивил, никак не мог попасть в такт аккордам гитары, поэтому дальше первых строчек куплета дело не шло. Игорь говорил еще что-то, тихо, чуть слышно. Его голос, сливающийся с шорохом листьев, безлунное, усыпанное звездами небо, тополя, обесцвеченные светом уличного фонаря, и даже парень, монотонно поющий о том, как "выткался над озером алый свет зари", - все это находилось в странной, необъяснимой связи, казалось необходимым, единственно нужным сейчас, и если бы кто-то взялся исполнить ее самые сокровенные желания, она не смогла бы придумать ничего лучше этих звезд, этих деревьев и только попросила бы, чтобы минуты длились долго, очень долго, если можно - бесконечно... Она сидела, чувствуя плечом тяжесть его головы, слыша его голос, но не слыша, о чем он говорит, и думала, что еще никогда ей не было так хорошо. Ощущение счастья, покоя было настолько полным, что даже мысль о предстоящем расставании не замутила его...

Не было ни раскаяния, ни угрызений совести. И то и другое пришло позже, когда на следующий день - была суббота, - выйдя из дома, она увидела на улице всю их семью. Они возвращались домой, нагруженные покупками: впереди бежала долговязая девочка лет семи, за ней, под руку с мужем, шла Тамара - полная, ярко одетая женщина, выглядевшая из-за неумеренно наложенной на лице косметики намного старше своих лет.

Вечером, сидя над текстом, который надо было перевести к понедельнику, она вспоминала утреннюю встречу, скрупулезно и безжалостно восстанавливала подробности: Игорь чему-то смеялся, его ладонь сжимала локоть жены. Увидев Лену, он тут же отвел глаза, но руку не убрал, сделал вид, что не заметил, даже не поздоровался.

"Уж это-то он мог бы сделать! - думала она, бессмысленно водя глазами по строчкам. Текст то расплывался, то снова становился четким. - Это он мог, должен был сделать!"

Припомнилось, что накануне Игорь ни словом не обмолвился о Тамаре, о дочери, о своем отношении к ним. Теперь это не казалось естественным. Он в самом деле рассчитал, все рассчитал - каждый свой шаг, каждое слово...

Не в силах думать ни о чем другом, она изобретала и тут же отбрасывала один вариант за другим: он любит жену; он ее не любит; он накануне развода; он и не собирается разводиться; мы будем жить вместе, постараемся взять Наташу к себе; он обманул, я ему просто нравлюсь; я для него всего лишь приключение, эпизод, одна из многих... и так до бесконечности.