Фридрих Незнанский - Формула смерти Страница 19

Аркадий Яковлевич был человек дальновидный, и, когда узнал о том, что уже сам столичный мэр вступил в переговоры о строительстве первой в России трассы «Формулы-1», он своим математическим умом сразу прикинул все выгоды этой стройки, а также те перспективы, которые она открывает для человека разворотливого.

Ведь трасса «Формулы» — это помимо очень дорогостоящего дорожного покрытия, помимо трибун и вспомогательных сооружений еще и десяток-другой новых отелей европейского класса, это новые многочисленные казино, бары, сувенирные магазины — словом, целая империя. Да плюс ко всему попадающие в руки генерального подрядчика реальные деньги иностранных инвесторов… Короче, такой кусок, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Сумей только ухватить подряд целиком, да по-умному разделить его среди субподрядчиков — вот и получишь в десятки, а то в сотни раз больше того, что вложил. Конечно, дело это непростое, но на то и досталась ему его знаменитая голова, чтобы решать вот такие задачки со многими неизвестными и переменными.

Аркадий Яковлевич искренне верил в то, что наделен даром «золотого прикосновения» — раз приложил руку, рискнул финансами, значит, все должно обернуться прибылью, деньгами в несколько раз большими.

Не то чтобы у него была прямая необходимость вкладывать деньги именно в автоспорт, да еще такой непривычный для России. Но Аркадий Яковлевич был по-своему азартен и по-своему честолюбив. Скажем, он первым научился качать вязкие нефти Западной Сибири и сделал их добычу прибыльной, в то время как все предсказывали ему банкротство, первым начал брать газ с шельфа арктических морей, что до того считалось чистой фантастикой. И потом, когда у него все получалось, народ удивлялся его прозорливости. На самом же деле удивляться надо было азартности этого тихого и в общем-то благовоспитанного человека из хорошей, интеллигентной еврейской семьи. А какие у него бывали чисто финансовые операции, особенно когда акции отечественных предприятий начали котироваться на международных биржах!

Э, да что там говорить! По его внешнему виду никто бы этого не сказал, но едва ли не больше всего на свете Аркадий Яковлевич Соболевский любил риск и любил быть первопроходцем. Вот и с той же «Формулой» — здесь надо было вкладывать деньги первым, и он рискнул. Конечно, не на все свои миллионы, но на хорошую сумму, которой другому хватило бы на раскрутку немалого бизнеса.

Именно этот его шаг и породил то самое заблуждение, что Егора Калашникова послал во Францию именно он, Соболевский. В реальности же все было совсем не так. Или не совсем так. Дело в том, что у всемогущего олигарха Соболевского, «владельца заводов, газет, пароходов», министров и депутатов всех уровней, была своя ахиллесова пята. И пята эта звалась Леся, Олеся Викторовна Сомборская, его любовь и его несчастье, знаменитая красавица и в недавнем прошлом известная московская модель.

Вот она-то, Олеся, Леля, Лялька, и была действительно едва ли не главной причиной того, что Егор оказался во Франции.

Странное дело, он давно уже привык распоряжаться жизнью, вгонять ее в удобные для себя рамки, и только с Олесей у него это никак не получалось. Это была загадка, его математический ум не мог объяснить таинственную власть над ним этой женщины, но тут уж Соболевский ничего не мог с собой поделать — власть эта существовала, и Лялька могла делать с ним все что угодно. Она и делала. Причем могущество ее возникло далеко не сразу, поначалу все было совсем по-другому.

Когда-то, когда он только-только вошел в силу, Олесю порекомендовал ему один друг. Порекомендовал не в качестве даже секретарши — все знали, Соболевский предпочитал секретарей-мужчин, дело есть дело, — он порекомендовал ее как компаньона сопровождения, эскорт-леди.

— А что это такое? — удивленно спросил Аркадий Яковлевич, в те времена недостаточно еще искушенный в красивой жизни нуворишей.

— Ну… как бы это тебе сказать, — старательно подбирая слова, объяснял друг. Он недавно женился, отчего, вероятно, и вынужден был отказаться от Олесиных услуг. — Компаньонка — это… как бы поделикатнее… она ездит с тобой на приемы в качестве твоей дамы… Следит за тобой в поездке — чтобы рубашка свежая, чтобы галстук в порядке, чтобы все по этикету… Ну и прочие… дамские услуги, если у тебя возникает такая потребность…

— И что, она, со своим, как ты говоришь, романно-германским отделением филфака, — и довольна такой работой?

— Еще как довольна! Она ж не задаром все это делает, у нее расценки… Что, вроде как презираешь? Да ты посмотри на нее сначала! А потом подумай, только честно: ну не пойди она в эти самые компаньонки— и что бы ей светило? Место училки в школе?.. Нищенская зарплата, которую и выдают-то через месяц, через два… А потом… Да нет, ты попробуй ее в деле и сам поймешь — у нее особый талант. Да-да, талант, вроде как у гейши какой… Она тебе и жена, и секретарь, и переводчик, и прислуга. Держит себя независимо, это да, но все равно ты для нее царь и бог — плати только. Ну и, конечно, веди себя без хамства. Она, между прочим, еще и не ко всякому пойдет…

Предлагая свою «гейшу», друг знал, что делал: сам прошел тот же путь, что и Соболевский, а потому как никто знал, что надо мужчине, живущему такой напряженной и нервной жизнью. Знал проблему, так сказать, изнутри. Вот, к примеру, еще вчера ты был никто, а сегодня добился своего, стал уважаемый человек, по-настоящему разбогател, а разбогатев, обнаружил, что мир вдруг открылся перед тобой как огромный супермаркет. Теперь ты можешь попробовать и позволить себе все, что только душа пожелает. Ты упиваешься этим своим могуществом, пробуешь его на одном, на другом — и вдруг обнаруживаешь, что могущество твое распространяется на все, кроме баб. То, что можно купить за деньги, — это не для души, а так… для разового употребления. А для души, чтобы по любви, — этого за деньги не купишь. И выходит, что как ты раньше их в себя влюблять не умел, так и сейчас не умеешь, как завидовал другим, умелым и везучим, так и завидуешь, и деньги тут ничего или почти ничего не решают. И ты, со всеми своими миллионами, начинаешь комплексовать как прыщавый подросток. Так вот, Лялькин талант как раз в том и заключался, чтобы избавлять от этого комплекса, помогать себя чувствовать настоящим мачо и покорителем женских сердец…

Внешне она Аркадию Яковлевичу очень понравилась сразу, с первого взгляда. Понравилась и в постели, когда он, посмущавшись какое-то время, решился все-таки проверить и качество «прочих» ее «дамских услуг». Услуги оказались на высоте, но и сам он неожиданно оказался на высоте тоже. Да еще на какой! Такого с ним прежде никогда не бывало!

Он был вовсе не дурак и понимал, что всего лишь покупает женщину и очень может быть, что она ложится с ним в постель с отвращением. Но новая его служащая мало того что ничем не дала этого понять, наоборот, как-то так умно и тонко восхищалась его мужскими качествами, что он довольно скоро простодушно поверил: да, он таки действительно очаровал ее своими достоинствами. А что, разве такого не может быть? Конечно, он мужчина в возрасте, но еще вовсе не стар; он богат, талантлив, почему бы и нет? Яд ее тончайшей и искуснейшей лести (а лесть, как известно, разъедает защиту самого изощренного ума) проникал все глубже, и Аркадий Яковлевич почти сразу подсел на него как на наркотик, хотя пытался в порядке самозащиты говорить себе, что ему, в сущности, наплевать на то, что она думает и чувствует на самом деле. Деньги давали ему на это право, и никто, похоже, законность этого права оспаривать не собирался. Так он думал, все еще не обнаруживая той зависимости, в которую попал вкупе со своим изощренным умом, способным, казалось, предвидеть все на свете…

Красивая, длинноногая, умная, образованная, шикарная, она сразу стала как бы частью его нового имиджа, пусть все видят: да, вот какую он может себе позволить. Он, маленький, неуклюжий еврей, в состоянии завести себе самую красивую, самую длинноногую, самую гордую — да-да, гордую, господа, не надо хихикать.

И хотя Аркадий Яковлевич лучше кого бы то ни было знал, что купил он лишь упаковку, это вот длинноногое, сладкое тело, а все, что у нее там внутри, в это приобретение, увы, не входит и не подвластно ни ему, ни кому другому, — это обстоятельство до поры до времени совершенно его не волновало… Не волновало, пока Аркадий Яковлевич с ужасом не обнаружил в один прекрасный день, что влюблен в нее.

Надо сказать, это открытие и обескуражило его, и повергло в изумленное недоумение. Ну в самом деле, как это может быть? Кто он и кто она? Она — всего лишь высокооплачиваемая проститутка, хоть и с университетским филологическим образованием. Он же — кандидат, да не каких-нибудь, а физико-математических наук, известный всему миру предприниматель, к президенту страны дверь ногой открывает, меняет по своей прихоти министров и даже премьер-министров.