Андреа Камиллери - Похититель школьных завтраков Страница 19

– Полный мрак?

– Чего вы хотите? Какие бы законы ни сочиняли в Риме, здесь тунисцы, марокканцы, ливанцы, сенегальцы, нигерийцы, руандийцы, албанцы, сербы, хорваты будут приезжать и уезжать, как им вздумается. Это как Колизей, его на замок не закроешь. То, что позавчера нам удалось узнать адрес Каримы, – просто чудо, такое не каждый день случается.

– Но ты все-таки попробуй.

– Монтальбано? До меня дошло, что вы будто бы ловили похитителя школьных завтраков. Он что, маньяк?

– Да нет, господин начальник полиции, просто мальчишка, который с голоду отнимал завтраки у таких же ребятишек, как он сам. Вот и все.

– Как это все? Я отлично знаю, что вас частенько, так сказать, заносит, однако на сей раз, по правде говоря, мне кажется, что…

– Господин начальник полиции, клянусь, это больше не повторится. Его надо было поймать во что бы то ни стало.

– Так вы его схватили?

– Да.

– И что вы с ним сделали?

– Привез домой, с ним сейчас Ливия возится.

– Монтальбано, вы рехнулись! Немедленно верните его родителям!

– У него их нет, возможно, он сирота.

– Что значит «возможно»? Узнайте точно, господи боже мой!

– Я пытаюсь, но Франсуа…

– Господи, а это кто?

– Так зовут мальчика.

– Он не итальянец?

– Нет, тунисец.

– Послушайте, Монтальбано, не будем пока говорить об этом, я вконец запутался. Но завтра вы приедете ко мне в Монтелузу и все расскажете.

– Я не могу, мне нужно отлучиться из Вигаты. Поверьте, это очень важно, я не увиливаю.

– Тогда встретимся во второй половине дня. Только не забудьте. И подготовьте линию обороны, потому что депутат Пеннакио…

– Которого обвиняют в связях с мафией?

– Он самый. Намерен обратиться к министру с запросом. Жаждет вашей крови.

Еще бы, ведь именно Монтальбано проводил расследование по его делу.

– Николо? Это Монтальбано. Можешь оказать мне услугу?

– Зачем ты спрашиваешь? Я слушаю.

– Ты еще долго пробудешь на «Свободном канале»?

– В полночь у меня новости, потом поеду домой.

– Сейчас десять. Если в течение получаса я подъеду и привезу тебе фотографию, поставите ее в последний выпуск?

– Конечно, приезжай.

Так он и знал, что не стоит ввязываться в историю с «Сантопадре». Но теперь ему не отвертеться, его ткнули в это дело носом, как котенка, которого учат не гадить на ковер. Вернись Ливия и Франсуа чуть позже, парнишка не увидел бы по телевизору своего дядю, они бы спокойно поужинали, и все шло бы своим чередом. Будь проклято его безошибочное чутье! На его месте другой бы сказал:

– Мальчишка узнал своего дядю? Надо же, какой любопытный случай!

И отправил бы в рот первый кусок. А ему надо было сразу нестись сломя голову. Охотничий инстинкт – так называл это Хаммет, а он понимал в таких делах.

– Где фотография? – спросил Дзито, едва завидев комиссара.

На снимке была Карима с сыном.

– Дать целиком или только часть?

– Все как есть.

Николо Дзито вышел и вскоре вернулся без фотографии. Он устроился поудобнее:

– Ну давай рассказывай. Что это за история с похитителем школьных завтраков? Пиппо Рагонезе считает ее бредом, но я так не думаю.

– Николо, поверь, мне некогда.

– Нет, я тебе не верю. Только один вопрос: парнишка, который крал завтраки, – тот, что на фотографии?

Николо слишком умен. Лучше ему подыграть.

– Да, это он.

– А кто его мать?

– Она наверняка замешана в позавчерашнем убийстве в лифте. Но больше никаких вопросов. Обещаю, что как только сам во всем разберусь – ты первый об этом узнаешь.

– Может, хотя бы скажешь, как мне прокомментировать фотографию?

– Ах да. Твой голос должен дрожать от боли и волнения.

– Пробуешь себя в роли режиссера?

– Скажешь, что к тебе пришла старушка туниска и умоляла показать фотографию по телевизору. Вот уже три дня, как она не получала весточки ни о женщине, ни о ребенке. Их зовут Карима и Франсуа. Кто видел их, пусть позвонит в комиссариат, анонимность гарантируется, и так далее.

– С «так далее» я и сам как-нибудь разберусь, – сказал Николо Дзито.

Дома Ливия сразу пошла спать и взяла с собой Франсуа. Монтальбано дождался полночных новостей. Николо свое дело знал, и фотографию показывали так долго, как только могли. Когда выпуск закончился, комиссар позвонил ему, чтобы поблагодарить:

– Сделаешь мне еще одно одолжение?

– Может, тебе стоит купить абонемент? Чем могу помочь?

– Дашь завтра повтор в часовых новостях? Боюсь, сегодня мало кто это видел.

– Будет сделано.

Он отправился в спальню, извлек Франсуа из объятий Ливии, взял на руки и отнес в столовую на диван, где Ливия ему постелила. Принял душ и забрался в постель. Ливия уже спала, но почувствовала его и всем телом прильнула к нему сзади. Ей всегда нравилось заниматься этим в полудреме, на полпути между страной сна и городом яви. Но на сей раз, как только Монтальбано начал ее ласкать, она отодвинулась:

– Нет, Франсуа может проснуться.

На мгновение Монтальбано окаменел, к такому обороту семейных радостей он готов не был.

Сон как рукой сняло. По дороге домой он старался не забыть об одном деле. И вот теперь вспомнил о нем.

– Валенте? Говорит Монтальбано. Прости, что звоню в такой час, да еще домой. Мне срочно надо с тобой увидеться. Тебя устроит, если завтра около десяти я подъеду к тебе в Мазару?

– Разумеется. О чем пойдет речь?

– Это очень запутанная история. Пока у меня одни догадки. Тут замешан и застреленный тунисец.

– Бен Дхааб.

– Начать с того, что его зовут Ахмед Муса.

– Ерунда какая-то.

– В самую точку.

Глава одиннадцатая

– Еще не факт, что тут есть какая-то связь, – заметил заместитель начальника полиции Валенте, выслушав рассказ Монтальбано.

– Если ты такого мнения, тем лучше. Займемся каждый своим делом: ты выясняй, почему тунисец жил под фальшивым именем, я буду расследовать причины убийства Лапекоры и исчезновения Каримы. Если наши дороги случайно пересекутся, притворимся, что не знаем друг друга, даже не поздороваемся. Договорились?

– Ты только не горячись!

Комиссар Анджело Томазино, тридцатилетний мужчина, похожий на банковского служащего, из тех, что трижды пересчитают пятьсот тысяч лир, прежде чем отдать их вам, решил лишний раз выслужиться перед начальством:

– К тому же это еще не факт, понимаете?

– Что не факт?

– Что Бен Дхааб – ненастоящее имя. Может, его зовут Бен Ахмед Дхааб Муса. Поди разберись в этих арабских именах.

– Ну, прошу прощения за беспокойство, – сказал Монтальбано, собираясь уходить.

От обиды кровь ударила ему в голову. Валенте все понял, недаром они столько лет были знакомы.

– По-твоему, что мы должны сделать? – спросил он без обиняков.

– Выяснить, к примеру, кто знал его здесь, в Мазаре. Как он нанялся на рыболовецкое судно. Все ли у него было в порядке с документами. Провести обыск там, где он жил. Разве тебе нужно объяснять такие вещи?

– Нет, – сказал Валенте, – но было приятно их от тебя услышать.

Он взял на столе какой-то документ и протянул Монтальбано. Это был ордер на обыск квартиры Бена Дхааба, с печатью и подписью.

– Сегодня я разбудил судью до первых петухов, – улыбнулся Валенте. – Прогуляешься со мной?

Синьора Пипиа Эрнестина, вдова Лочичеро, уточнила, что вообще-то она комнаты не сдает. Покойный оставил ей в наследство комнатку на первом этаже, прежде там была цирюльня, вернее сказать, парикмахерская. Так-то оно так, только нынче там ничего нет, иначе синьоры сами бы видели, и к чему им эта бумажка, этот ордер, какая в нем надобность? Можно было прийти и представиться, сказать: синьора Пипия, так, мол, и так, она бы и словечка поперек не сказала. Поперек говорят те, кому есть что прятать, скрывать то есть, но она – любой приличный человек в Мазаре подтвердит, если он не мерзавец и не сукин сын, что ей-то скрывать нечего. Что за человек был этот бедняга тунисец? Пусть синьоры поверят, никогда бы она не сдала комнату африканцу, ни черному, как чернила каракатицы, ни такому, которого с виду не отличишь от мазарца. Ни за что, африканцы ей не по нраву. Почему же она сдала комнату Бену Дхаабу? Он, дорогие синьоры, был не такой, как все, благородный человек, таких и в Мазаре не найдешь. Да, синьоры, он говорил по-итальянски, по крайней мере мог объясниться. Он и паспорт показывал.

– Секундочку, – прервал ее Монтальбано.

– Минуточку, – в один голос с ним сказал Валенте.

Да, синьоры, паспорт. Обычный. Там было написано так, как арабы пишут, и еще на каком-то иностранном языке. По-английски? По-французски? Поди разбери! На фотографии был он. И если синьорам угодно знать, она его зарегистрировала, как положено по закону.