В провинции, у моря - Полина Охалова Страница 19

по спине и ниже, оглаживая, сжал ее бедра. От тела Сергея пахло потом, табаком, каким-то приятным парфюмом. Анфиса качнулась на другой бок, привалилась к нему, обняла за шею и побрела губами по его лицу. Колючая короткая щетина приятно защекотала губы. Руки Сергея крепко погладили ее живот, потом добрались до ее груди, и груди легли в его ладони – уместились в них так славно, будто там и жили. Анфисины губы нашли губы Сергея, их языки ласкали друг друга, а руки мужчины продолжали двигаться, исследуя каждый сантиметр ее тела. Анфисе было так хорошо, как никогда не бывало. Разве могли равняться судорожные и торопливые фрикции ее прежних парней-недоносков с этими сильными звериными объятиями! Теперь ее жизнь будет другой, все изменится теперь. Голова Анфисы кружилась все сильнее – она совсем опьянела – от алкоголя, запаха горячего мужского тела, ночного дурмана, пьянящего желания. Сергей продолжал оглаживать и ощупывать ее – будто хотел осязать, почувствовать каждую клеточку ее тела. Он что-то бормотал, кажется, даже чертыхался. Когда парень на минуту выпустил ее из рук, Анфиса сползла с камня, на котором сидела. Она лежала животом на песке, прохладном, но хранивший внутри солнечное тепло. Это тепло будто струилось снизу и заполняло тело и голову Анфису какой-то неимоверной легкостью, светлой ленью. Ей хотелось лежать так вечно, обняв берег, слушая море. Она даже забыла об этом странном-сранном мистере А. Пусть идет в жопу, пусть все идут туда, ей так хорошо, ничего больше в этой жизни не надо.

Но вдруг что-то тяжелое, потное навалилось на нее сверху, вдавило шею и лицо в песок. Голова, которая только что была легкой, как воздушный шарик, сделалась чугунно-тяжелой, не желала поворачиваться. Песок забивался ей в нос, не давая дышать, она попыталась открыть рот, но лицо все глубже погружалось в глубину, туда, откуда только что струилось тепло, а теперь там был только холодный песок, и каждая попытка вздохнуть, только больше и больше забивала рот и глотку. Анфиса дернулась, забилась мелко и обмякла, замерла неподвижно. «И свеча, при которой она читала исполненную тревог, обманов, горя и зла книгу, вспыхнула более ярким, чем когда-нибудь, светом, осветила ей все то, что прежде было во мраке, затрещала, стала меркнуть и навсегда потухла».

Парень, назвавшийся Сергеем, слез с нее, потряс за плечо, перевернул, попытался очистить ее лицо от песка, чертыхнулся, померил пульс на шее, еще раз выматерился, пошарил в Анфисиной сумке, вывернув все внутренние карманы, потом засунул назад все вывалившееся на песок барахло, уткнул девушку снова лицом в песок, встал поелозил по песку ногами и быстро прямо через кусты двинулся с пляжа на набережную.

В это время из-за туч вышла вдруг луна и осветила тусклым светом фигуру девушки, лежавшей возле кустов. Две чайки, как будто дожидавшиеся, когда «включат свет» тут же спикировали на песок и начали ходить возле тела, поворачивая то вправо, то влево свои хищноклювые головки. Одна, осмелев клюнула то, что еще десять минут назад было блогершей Авророй, в бедро. Но тут из кустов, шипя, выскочила бездомная черная кошка, и чайки, тяжело и неохотно взлетев, исчезли в высоте. За черной кошкой из кустов вышли еще две рыжие, полосатые, со следами былой красоты. Походив немного вокруг девушки, кошки сели рядом с телом, и замерли неподвижно, как сфинксы, охраняющие покой мертвых».

Ксения поставила точку и собралась перечесть написанное, но тут как раз из спальни, зевая, вышла Светлана.

–– Слушай, Света, я тут по твоему совету сочинила ну типа главу женского детективного романа по мотивам происшествий в Поморие. Там вроде все, как ты завещала – мистика, эротика, флора и фауна. Хочешь почитаю?

–– Ну давай. – Светлана намыла целую миску спелой черешни, поставила на стол между собой и подругой и приготовилась слушать.

Глава восемнадцатая

-– Ну как тебе? – спросила Ксения, закончив читать. – Все на месте? Вижу сама, что эротика корόтенька, да и животных маловато. Может, надо было, чтоб в конце не кошки, а крокодилы вылезали из кустов?

–– И кошек вполне достаточно. И мистика тебе в общем удалась.

–– А это я вспомнила, наверное, пионерлагерь. Меня там никто не чморил, напротив я пользовалась «авторитетом», потому что умела сочинять «страшные истории», которые мы в девочкиной спальне рассказывали после отбоя. Помню даже, что одна история была долгоиграющей, такой сериал: первая смена—первый сезон.

–– А про что?

–– Да смутно припоминаю, что-то про зеленые глаза, которые существовали отдельно от человека и преследовали своих жертв, сводя с ума. Вроде там одна жертва ночью в маленьком северном городке слышала за собой в темноте и зловещей тишине стук каблуков по деревянному тротуару, а, оборачиваясь в ужасе, видела только висящие в воздухе зеленые глаза. Девчонки прятались под одеялами и визжали. А, впрочем, я, наверное, и тогда была реалисткой, потому что, насколько помню, объяснялась вся эта мистика в конце концов тем, что это американские шпионы так издевались над советскими людьми, изобретя в своих тайных лабораториях мазь, которая делала утело шпионки и прочее все, кроме глаз, невидимым. Советская школа свое пропагандистское дело знала! Правда, вопрос о том, на кой черт американская шпионка притащилась в маленький северный городок с деревянными тротуарами, в голову лагерной пионерке не забредал.

–– Да, видно-видно, что реалистка! Но вот все же зачем ты Толстого приплела, не пойму – не тянет твоя Анфиса Милашкина на Анну Каренину.

–– Малашкина она. Ну да, это уж цитаты полезли непроизвольно, как всегда. А знаешь, когда описывала эту смерть, то совсем и не смешно было: ведь Анфиса-то, хоть и не Анна Каренина, но живой человек. Была. И так страшно, в общем-то умерла.

–– Да, мне кажется, ее смерть ты изобразила довольно реалистично. Но видишь, сколько загадок бы осталось нерешенными, если б это был детективный роман, а не действительность, где все не менее трагично, и смерть есть смерть, но вместо загадочных мистеров А. по имени Сергей зло принимает обличие обдолбанного наркомана, который что-то не поделил с напившейся в драбадан девицей. А кстати почему в твоем «отрывке из ненаписанного романа» мистера А. зовут Сергей? Или это другой человек ей записку писал? И что этому Сергею от твоей романной Анфисы надо было?

–– Ну нужен ему был ее телефон или что-то в телефоне. А про мистера А. сама не знаю. Почему-то так придумалось.

–– Да, Ксюша, ты можешь попробовать детективы писать, у тебя и