Тайна церковной мыши - Анна Васильевна Дубчак Страница 19

такая потеря! А там, может, и чувства между ними вспыхнули. Ничего утверждать не могу, но он очень часто здесь появлялся. Приедет где-то к обеду, когда Ирочка уже проснется, заберет ее, и они вместе уезжают. Думаю, в кречетовский дом и ездили. Да здесь в нашем доме почти все так живут, и здесь, и за городом. У Ирочки, кстати, кроме этой квартиры, и другие есть. Она сдает их. Но я сама не видела, документов в руках не держала, просто люди говорят.

– Ну а сегодня кто приходил к Ирине?

Консьержка опустила глаза. Молчала некоторое время.

– Вас ведь не было здесь тогда, когда убийца к ней поднялся.

– Я видела только, как Женя от нее ушел, это было часов в семь утра. Рано очень.

– Как он выглядел?

– Обыкновенно.

– Быть может, вы заметили пятна крови на его одежде?

– Да нет же. Он был обычно одет, в джинсы и голубую рубашку, которая ему, кстати говоря, очень идет.

– А в руках его что-нибудь было, ну там пакет, к примеру?

– Да нет. Ничего в руках не было.

– Так, постойте. Во сколько, говорите, он прошел мимо вас?

– Часов в семь.

– А каков график вашей работы?

– Вообще-то я должна была сегодня работать с девяти, но моя сменщица ушла в отпуск, к дочери в деревню поехала, так я теперь и за нее тоже. Вообще-то нас здесь трое работают, мы работаем круглосуточно. Ну и подменяем друг друга, особенно летом, когда все куда-то едут. Но мне ехать некуда, я лучше поработаю, деньжат подкоплю. Хочу себе новую стиральную машину купить.

– Извините, вас как зовут?

– Тамара Викторовна.

– Тамара Викторовна, где вы были, когда в подъезд вошел убийца Ирины Кречетовой? Снова у кого-то прибирались? Когда вы покинули эту вашу конторку?

– Вот как Женю проводила, еще «доброе утро» ему сказала, да только он не слышал ничего и не ответил, пронесся мимо как угорелый… Так вот, как только он ушел, пришла Розочка, маникюрша. Она ходит к Вере Ивановне Крайновой, нашей актрисе, может, слышали? Она так романсы поет сказочно! Сто лет уже на пенсии, а до сих пор выступает, на гастроли уже не ездит, возраст.

– И что? Во сколько пришла Розочка? Это что, имя ее?

– Ну да. Милая такая женщина. Раньше к Вере Ивановне приходила Катя, но она вышла замуж и уехала то ли в Латвию, то ли в Литву, короче, в Прибалтику. И вот появилась Розочка.

– Кто еще приходил?

– Я записала Розочку, она пришла в шесть пятьдесят. Вы себе представить не можете, как много у нас, у консьержек, обязанностей! Мы же и за порядком здесь следим, и посетителей регистрируем в специальный журнал, и письма для жильцов получаем, и с коммунальщиками работаем, постоянно слесарей или электриков вызываем, и за лифтом следим…

– Где вы были между семью и девятью часами утра сегодня? – Журавлев уже начал терять терпение.

Тамара Викторовна вдруг как окаменела. Она стояла перед ним с закрытыми глазами, и из-под ресниц текли слезы.

– Я уснула… – прошептала она, с трудом проглатывая, как если бы у нее в горле образовался ком. – Вот как Розочку встретила, как записала ее, так и ушла к себе. Дай, думаю, полежу. И уснула…

– Может, вам в чай что-то подмешали? Кто у вас вечером был? Или утром, просто вы забыли? Или вы иногда вот так засыпаете утром?

– Думаете, меня напоили снотворным? Как в кино? – Она оживилась. – Ну уж нет. Никого у меня не было. Я никого за перегородку не впускаю. И чай у меня в моей комнатке, вон, видите дверь? Туда никто просто физически пройти не может, если только разобьет стекло. И, что уж там, иногда утром я могу и прикорнуть.

– Вы понимаете, что пока вы спали, в дом вошел убийца, поднялся к Кречетовой и убил ее?

Она часто заморгала. Потом вдруг хлопнула в ладоши и просто просияла:

– Так у нас же повсюду камеры понатыканы! И в соседнем подъезде сидит человек, который следит за порядком на улице, у него компьютер, монитор… Вы обратитесь к нему, и он все вам покажет!

Благодушный розовощекий старик, который в силу своего возраста мог бы и не разбираться в такой сложной видеотехнике, которого Журавлев нашел в маленькой каморке на первом этаже соседнего подъезда, без труда показал ему все утренние записи. От старика пахло пирожками, которыми он подкреплялся, запивая их чаем из термоса.

– Да, я слышал, конечно, что произошло. Надо же, убили! Да она же девчонка! Вот точно от зависти и убили. Ведь как жестоко! Говорят, ее всю искрошили топором…

– Кто это вам так сказал?

– Так Тамара Викторовна и сказала. Она же откачивала мальчишку-посыльного, что принес Кречетовой пиццу. Надо же такому случиться именно в ее дежурство! Она женщина впечатлительная, теперь спать совсем не сможет. Вы же разговаривали с ней? Она очень внимательная, у нее память отменная. Ее все ценят в ее подъезде.

Журавлев с трудом удержался, чтобы не сказать, что уважаемая им Тамара Викторовна как раз и проспала все на свете и не увидела убийцу.

Не увидел его и сам Александр. Старик подтвердил, что молодая женщина, что вошла в подъезд в 6.50 утра, сразу же после того, как из него вышел Евгений Табачников, на самом деле маникюрша Роза.

Больше никто не входил и не выходил, кроме Розы, конечно, которая вышла в 7.40. Получается, что Кречетову убил либо Табачников, ее приятель и, судя по всему, любовник, либо маникюрша Роза (что является полным абсурдом!), либо кто-то из жильцов дома.

Вот все указывало на водителя. И мотив можно будет развить, особенно тему ревности. Да и по времени все сходится. Другое дело – как можно вот так взять и зарубить девушку, после чего спокойно привести себя в порядок, помыться, переодеться в чистую одежду… Спокойно ли? Тамара Викторовна сказала, что он пронесся мимо нее как угорелый. Может, просто спешил, к примеру, на работу?

Но если это он, то куда дел перепачканную кровью одежду? В квартире ее не нашли. Под окнами – тоже. Консьержка говорит, что в руках у него ничего не было.

Он позвонил оперативнику, которому поручил найти Табачникова и привезти в отдел – результатов пока не было.

Что же такого произошло в квартире Кречетовой? Кто и за что ее убил?

Он отправил своего помощника по всем адресам недвижимости, владелицей которой являлась Ирина Кречетова. Помимо этой квартиры, в Столешниковом переулке, было еще три, и все в центре.

Сам же