Данил Корецкий - По следу Черта Страница 2

— Да ну! — в восклицании Волка явно слышалась ирония. Но Серж не обратил на это никакого внимания.

— Представь себе. Во всяком случае, Заир заявил, что не может вернуть государственный долг России, а кредит «Консорциуму» возвратил точно в срок!

Появление официантов прервало рассказ. Первый торжественно нес огромное блюдо с колотым льдом, на котором, обложенные разрезанными пополам лимонами, отсвечивали перламутром крупные моллюски; второй — балансировал тарелками с поджаренным хлебом, маслом, приправами и серебряными чашками с розовой водой для омывания рук; третий — баюкал приземистую бутылку со строгой черной этикеткой и два узких вытянутых бокала. Парни работали слаженно и красиво, каждый жест их, каждое движение подчеркивали значимость и важность происходящего, в котором нет ничего второстепенного и не бывает мелочей.

Блюдо мгновенно оказалось на высокой ажурной подставке, вокруг в идеальном порядке расположилось все необходимое, виртуозно открытая бутылка деликатно хлопнула, соломенного цвета жидкость пробно плеснулась на донышко бокала и лишь после дегустации и одобрительного кивка Сержа наполнила его до половины.

— За наши успехи! — многозначительно подмигнул Серж. Тонко прозвенело благородное стекло. В тяжелых шипастых раковинах студенисто подрагивали беззащитные тела моллюсков. Незаметно наблюдая за сотрапезником, Волк делал все, как он: выдавливал лимон в раковину, специальной вилкой отделял устрицу, отправлял скользкий комочек в рот, отпивал маленький глоток очень сухого, оттеняющего нежный вкус деликатеса шампанского… Когда-то он слышал, что при попадании лимонного сока, устрицы пищат, и их так и едят пищащими. Вранье.

— Когда «Консорциуму» кто-то мешает, он поступает с ним так, как ты с этими устрицами, — продолжил Серж, когда официанты, окончательно убедившись, что трапеза идет нормально, наконец отошли.

— Даже если речь идет о политическом режиме суверенного государства, — Серж аккуратно отломил кусочек тоста и тщательно намазал маслом.

— Мулай Джуба — эта жалкая марионетка карликовой банановой республики, возомнил себя тираном международного масштаба и заморозил концессии на борсханские алмазные копи, поэтому было принято решение его устранить. — Серж съел тост с маслом, следом отправил устрицу и запил шампанским. — Начали подбирать специалистов, обратились ко мне, а я сразу вспомнил про тебя. Ведь это мы с тобой посадили Мулай Джубу на трон! А вначале убрали его предшественника! Этого, как его… Карай Путе!

Волк усмехнулся и в очередной раз омыл руки. Это не помогало: казалось, запах лимона впитался в кожу навечно.

— Кроме нас в этом участвовали еще сто человек. Особая рота во главе с майором Шаровым. И за нами стояла вся сила и мощь такого государства, как Советский Союз! Кстати, тогда мы не знали, в какой стране находимся, кого убираем и кого ставим на его место. Даже имен их не слышали! Мы были просто пушечным мясом!

Он одним глотком допил шампанское, поспешно подбежавший официант наполнил бокал вновь. Люди за соседними столиками ели улиток, креветок и омаров, суши и сашими, пили невиданные вина и коньяки, курили сигары, трубки и сигареты… Мужчины, доверительно сблизив головы, что-то обсуждали, покупали у разносчиц цветы дамам, галантно подносили зажигалки к тонким ароматным сигаретам.

— Не скромничай, Волк, не скромничай! — вальяжно погрозил пальцем Серж. — Разве сто человек поднимались на второй этаж? Или десять? Или хотя бы пять? Нет, только мы двое! Это мы перемолотили там всех — ты да я! Помнишь американцев? А толстого негра в красных шароварах, с «маузером» помнишь? Мы вдвоем расшлепали его: я первый дал очередь, а ты всадил пулю из тэтэшки!

— Ну и что? — вяло ответил Волк. Ему было неприятно вспоминать бойню в президентском дворце.

— Да то! Этот в красных штанах и был Карай Путе! А американосы — его штаб! Так что всю работу сделали мы с тобой, и группе Спеца уже нечего было делать, они только зачистили охрану! Потому Шаров и предупредил, чтобы мы не рассказывали, что поднимались на второй этаж!

— Черт! — Волк залпом осушил бокал, в очередной раз полил устрицу лимоном, съел и, поболтав пальцами в теплой розовой воде, снова понюхал руку.

— Может быть, и так… Только знаешь, скорей это был личный телохранитель. А президент другой — тот, что сам застрелился! В белом, дородный такой…

— Да какая разница — в белом или красном! Ты главное усекай! Мы устранили президента Борсханы! Не Спец, не Шаров — я и ты!

— А ведь действительно все сходится! Я и не подумал об этом! Сам догадался?

— Нет, дядя подсказал… Может, возьмем чего покрепче?

— Давай.

Официант мгновенно оказался рядом и, почтительно склонив голову, выслушал Сержа, сдержанно дав несколько советов. В зал зашли двое мужчин в легких светлых костюмах с похожими лицами и манерами. Чувствительный к подобным делам Волк почувствовал исходящую от них волну официальности. Фээсбэшники? Вполне возможно. Что у них? Агентурный контакт, бизнес-встреча или просто ужин? Последнее вряд ли: не хватит месячной зарплаты…

Предплечье ныло все сильнее, это вызывало раздражение и странное беспокойство.

— Отлить не хочешь? — Волк встал.

— Нет. Пройди вон туда, в конец зала.

Туалет был подстать ресторану. Сверкающая сантехника, успокаивающие тона испанского кафеля, хрустящий крахмал белых полотенец, идеальная чистота, уют, благоухание дезодоранта… Многие жители тиходонских трущоб согласились бы здесь жить.

Волк подошел к зеркалу, до пояса расстегнул рубаху и оголил торс, густо покрытый синей вязью татуировок. Трехкупольный храм во всю грудь, под ним — распятая на кресте голая женщина, звезды вокруг сосков, широко открытые глаза под ключицами… Он спустил сорочку с левого плеча, на котором скалил зубы кот в цилиндре и бабочке — символ фарта и воровской удачи. Тщательно осмотрел больное место на предплечье, ожидая увидеть пересекающий руку набухший кровоподтек. Но никаких следов удара не обнаружил. Ничего не осталось и от бритвенного пореза — даже шрама… Странно! И еще одна странность: изменилась татуировка лихо сидящего на месяце в обнимку с гитарой черта. Собственно, никакого черта теперь не было: на теряющем четкие очертания синем роге бесформенно висело какое-то тряпье… И атрибуты «красивой» блатной жизни — бутылка водки, финка и колода карт, под которыми традиционно колют: «Вот что нас губит», — превратились в сморщенные кляксы. Гитара тоже начала сморщиваться и сейчас напоминала веник.

— Что за ерунда?! — Волк дотронулся до деформированной картинки и, ойкнув, отдернул руку: именно в этом месте гнездилась пульсирующая боль!

«Я ж тебе сказал: подыхает чертяка! — недовольно буркнул Кот. — Не верил — сам полюбуйся!»

«Конечно, подохнешь, если тебя „мойкой“[2] располосуют надвое», — осуждающе сказал одноглазый Пират с правого плеча. Он был в косынке, с серьгой в ухе и зажатой в зубах финкой, на которой было написано: «ИРА» — иду резать актив.

«А главное — за что? — подала голос Русалка. — Да просто так, за слово! Сегодня его писанул, завтра — меня или Котика!»

— Заткнитесь все, перхоть позорная! — рявкнул Волк.

Остальные картинки и так молчали, но молчали недовольно. И бьющий в колокола монах на спине, и рыцарь на правой лопатке, и тигр, и орел, и обвивавшая кинжал змея.

— Сказал ведь: кто Софью обидит, дня не проживет! — Волк сунул руку под рубашку и ласково погладил изображение любимой. Оно было теплым, теплей остального тела. — Всем кишки вырву!

В соседней комнатке Ниагарой прошумела вода, и дородный рыжий мужчина с толстым, покрытым веснушками лицом, застегивая на ходу ширинку, важно направился к соседнему крану. Надменный взгляд зацепил картинную галерею зековских татуировок, этого хватило, чтобы он утратил степенность и, нервно сполоснувшись, мгновенно испарился.

Волк несколько раз намылил руки, но так и не смог смыть навязчивый запах лимона. Приведя себя в порядок, он вернулся к столику.

— Короче, мы самые лучшие для этой работы, — продолжил разговор Серж. — Я взял на себя функции общего руководства, а тебе, уж извини, придется слазить в пекло еще раз. Правда, теперь за хорошие деньги.

— Подбор людей на мне?

— Люди есть, около десятка. Хочешь, возьми еще. Но помни: больше народа — меньше кислорода. В смысле денег.

— Но не вдесятером же идти! В прошлый раз у нас только убило и ранило около десятка…

— В прошлый раз мы свергали американский режим. А теперь социалистический, да еще в африканском варианте. Это совсем другое дело. Они даже автоматы не чистят…

За соседними столиками полушепотом переговаривались другие люди. Возможно, они тоже обсуждали планы государственных переворотов, только не в Борсхане: «Консорциум» не потерпел бы конкурентов. Впрочем, стран в мире много, на всех хватит. Но, скорей всего, у них менее глобальные планы: какой-нибудь рутинный передел собственности, захват фирмы, предприятия или целой отрасли… При этом тоже не обойтись без «разборных» бригад или квалифицированных киллеров, необходимых атрибутов экономики современной России. Так что в принципе все говорили об одном и том же. Кроме, пожалуй, того толстомордого рыжего папика, который, разгрузив мочевой пузырь, нежно гладил руку молоденькой блондинке с чистым лицом и скромно потупленными карими глазами. На Волка он старался не смотреть.