Андрей Константинов - Решальщики. Перезагрузка Страница 2

Расталкивая прохожих, разбрызгивая жидкое месиво на асфальте, три мужика бежали по улице Некрасова в сторону Литейного проспекта… Толик Родина был наркоман, имел за спиной три отсидки. Петрухин был уверен, что догонит. Еще он знал, что Толик дерзок и всегда оказывает сопротивление. На бегу Петрухин выхватил ПМ. Опустил предохранитель… патрон в нарушение инструкции был уже в патроннике. Уличная практика силовых задержаний диктует оперу свои правила и — к черту все инструкции.

Толика он нагнал напротив магазина «Солдат удачи», подсек. Родина еще летел на асфальт, а Петрухин, перескакивая через него, подумал, что сегодня фарт на его, петрухинской, стороне. Что это он сегодня — солдат удачи… Он перепрыгнул через тело Толика, сделал по инерции еще несколько шагов, развернулся. Уже подоспел Костя и навалился на Родину сверху…

И тогда Петрухин увидел нож в руке вора. Он выкрикнул что-то матерное, неуставное. Обрушился на Толика и впечатал рукоятку «макарова» в плечо руки, сжимающей нож. Грохнул выстрел…

…Девятимиллиметровый пистолет конструкции Макарова был принят на вооружение в 1951 году, за шесть десятилетий до выстрела на улице Некрасова. ПМ нельзя назвать оружейным шедевром, однако высочайшую надежность пистолета и безопасность в обращении подчеркивают все специалисты-оружейники. Эти же специалисты не очень весело шутят: «Выходить с „макаркой“ на дуэль — дело бесперспективное, но застрелиться — надежнее пушки нет». На близких дистанциях действие полусферической девятимиллиметровой пули ужасно…

…Грохнул выстрел. Пистолет дернулся, как живой. Дернулась голова старшего лейтенанта Константина Лущенко, брызнула кровь.

По неподдающемуся анализу стечению обстоятельств черная полоса в жизни старшего следователя СУ при УМВД России по Кировскому району Санкт-Петербурга Леонида Купцова начала разматываться в тот же день, что и у оперативника Петрухина. Разве что с небольшим, приблизительно двухчасовым, опозданием.

Материализовалась она (полоса) на лестничной площадке четвертого этажа, строго напротив массивной металлической двери, обшитой натуральным деревом. Цветы на межлестничных пролетах, идеально чистые стены, равно как и сама дверь, красноречиво свидетельствовали о том, что люди, здесь проживающие, — непростые.

— …Виктория Ивановна! Ну перестаньте ребячиться! Вы же прекрасно понимаете, что мы из тех гостей, что лучше татарина! Мы ведь все едино зайдем! Не мытьем, так ха́ханьем!

Ответом была тишина.

— Вот ведь тварь! — беззлобно констатировал Купцов, убирая почти затекший палец с кнопки звонка. — Не пущает Фемида, мать ее, Ивановна. Похоже, обидульки кинула.

— В прокуратуру она названивает. К гадалке не ходи, — угрюмо сказал Сергунька.

— Леонид Николаевич, может, свалим от греха, а? — заблажил Супонев. — Пока не поздно. Пятой точкой чую — проблемы будут.

— Экое у тебя, Сеня, седалище чуйствительное. И с чего бы это?

— Нормальное у меня… хм… жопа. Просто стрёмно немножко. Все ж таки судья.

— И чего? Но есть и Божий суд, наперсники разврата!.. И вообще: как учит нас УПК, следователь есть самостоятельная процессуальная фигура с достаточно широкими полномочиями. А посему… Коваленко!

— Я! — гаркнул один из двух томившихся здесь же, на лестничной площадке, «штурмовиков».

Экипированные по полной бойцы из группы захвата Коваленко и Лядов были похожи как близнецы-братья. Так что Леонид различал их сугубо по профессиональному гаджету: один был с кувалдой в ручищах, а другой — без оной.

— Давай-ка, лауреат конкурса судебных исполнителей, продемонстрируй всю широту моих полномочий!

— Не вопрос… Мужики, а ну расступись! Не стой под стрелой!

Служивый народ послушно рассредоточился по лестничным маршам, и Коваленко, играючи взмахнув тяжеленной кувалдой, с оттяжечкой саданул по дверным замкам. Раз, другой, третий… Затем придирчиво осмотрел результаты своего «слесарного труда», отложил кувалду, резко, с ноги, выбил дверь и расплылся в широкой детской улыбке:

— Заходите к нам на огонек!

Теперь настала пора отработать свой хлеб бойцу Лядову, и тот, с дурными тарзаньими криками, первым вкатился во вскрытую квартиру. Следом за ним степенно прошествовали Купцов и Сергунька. Вынужденно замкнул шествие Супонев — судя по выражению лица, переступать порог именно этой квартиры ему категорически не хотелось… Ну а сделавший свое дело мавр Коваленко потянулся за сигаретами, резонно рассудив, что какое-то время там, «внутре», вполне могут обойтись и без его услуг…

…Хозяйкой квартиры, в которую столь бесцеремонным образом напросились гости, была (на минуточку!) судья Адмиралтейского районного суда Виктория Ивановна Устьянцева. В данный момент она стояла посреди роскошно обставленной гостиной, надменно скрестив руки на пышной груди. То была молодящаяся, породистая брюнетка лет тридцати пяти (плюс-минус макияж). Из предметов одежды на жрице Фемиды наличествовали роскошный атласный халат, диссонирующие с домашним обликом туфли-шпильки и многочисленные, отнюдь не бижутерные, цацки на перстах и вые. Приглушенный свет ночника и наглухо задернутые тяжелые портьеры придавали комнате интригующе-загадочный будуарный вид. Беглого взгляда хватало, чтобы понять — хозяйка не бедствовала. Уж не знаем: какие там нынче зарплаты у судейских работников, насколько они коррумпированы или, напротив, честны аки агнцы, ясно одно — судья Устьянцева жила в полном соответствии со словом Божиим. И слово это было — «ХОРОШО»!

…Виктория Ивановна молча сверлила глазами стоящих перед нею Купцова и Сергуньку. Последний, не выдержав «горгоньего» взгляда, сначала смущенно отвел глаза, а затем, не выдержав, и вовсе ретировался из гостиной. Якобы на помощь к своим. Леонид же в служивой своей профессии был калачом тертым и в специальном зеркальном щите, по подобию Персеевого, давно не нуждался.

— Послушайте, Купцов! Вы отдаете себе отчет в том, что ваши действия целиком и полностью подпадают под 31-ю главу УК?

— А вот «преступления супротив правосудия», уважаемая Виктория Ивановна, мне шить не нужно, — покачал головой следак. — Максимум посягательство на Федеральный закон «О статусе судей». К слову, безответственнейший, на мой дилетантский взгляд, закон.

— Дилетантский — это еще мягко сказано, — фыркнула Устьянцева.

— Во-во. Мне на днях опер знакомый жаловался: «Прикинь, я его колю — а он мягкий!»

На пороге гостиной возник раздосадованный Сергунька:

— Леонид Николаевич! Всё чисто!

— А может, под диваном пошукать? — высунулся из-за его спины Коваленко.

Виктория Ивановна отреагировала на это предложение с гримасой презрения:

— Сделайте такое одолжение. Заодно и пыль протрете. А еще советую проверить тумбочку под телевизором… Развлекайтесь напоследок.

— А почему напоследок? — не догнал мастер кувалды.

— А потому, что для всех для вас сегодняшний день службы — последний.

— Ну, может, оно и так… А может — и эдак, — вслух задумался Купцов.

Демонстративно не снимая грязных кроссовок, он ступил на мягкий ковер и, утопая в пушистом ворсе, подошел к необычного, заморского дизайна стенке-горке. Здесь, за матовым черным стеклом наметанный глаз Купцова профессионально выцепил тарелки с колбасной нарезкой и бутербродами с икрой. Один из бутербродов был надкушен. Поскольку такого рода предметы следовало хранить уж всяко не в гостиной, логично было предположить, что тарелки убраны сюда впопыхах, спрятаны от глаз непрошеных визитеров. Подтверждением тому являлись стоящие здесь же початая бутылка вина и два наполненных бокала.

Все правильно, все так и должно быть. Мышка-наружка клятвенно заверяла и божилась, что объект купил вино и проследовал именно в этот адрес. Вот только — где же сам объект? Неужто сиганул через окно, пока они волохались с дверью? Четвертый этаж. Хм… Ну теоретически оно, конечно, возможно…

Купцов решительно подошел к окну и рванул вбок тяжелую портьеру. За спиной отчаянно охнула судья, а за портьерой, словно в сказке про Буратино, нарисовалась балконная дверь.

«Идиот! Еще на подходе к дому, сразу мог бы сообразить, что балконы в доме располагаются именно на четных этажах».

Леонид повернул ручку, распахнул дверь, запуская в комнату снежно-пыльную морось, высунулся наружу и зычно скомандовал:

— Гражданин Городницкий! На выход с вещами!.. Давай-давай, Лёша, ходь сюды — погреешься! А то уже синий совсем!

Через несколько секунд в гостиную обреченно вошел обильно запорошенный снежком молодой, крепкий парень в тренировочном костюме. «Спортсмен» явно находился в состоянии легкого ступора, а потому даже и помыслить не мог о каком-либо сопротивлении. Да и какой смысл? От бойца с кувалдой далеко не уйдешь.