Татьяна Луганцева - Чудо в перьях Страница 2

– Знаешь, когда я пью, мне тоже хорошо, а окружающим это почему-то не нравится. Иногда со стороны виднее… Ненормальная у тебя жизнь, неполноценная… Где тусовки, встречи? Семья? Любовь? Дети?

– Ну, не сложилось, но я компенсировала это другим… Историей.

– А посмотреть самой мир слабо? – спросил Павел. – А то только книги на полках…

– Паша, ты же прекрасно понимаешь, что на зарплату учительницы в лучшем случае можно поехать один раз в год в Турцию или Египет, и я там была…

– А где хотела бы побывать?

– Мечтаю о чем-то экзотическом, необычном… Совсем с другой культурой… Таиланд, Индия… Южная Африка.

– Эх тебя куда потянуло…

– Ну почему? Моя мечта – Лондон, Париж… Очень хотелось бы посмотреть на фьорды… Я статью читала о Норвегии, защищала диссертацию по истории этой страны. Суровая природа, водопады, горы с ледниковыми вершинами и цветущими вишнями в долинах… А фьорды? Эх, Паша, как бы я хотела показать их своим ученикам и увидеть сама. А сколько интереснейших легенд и преданий в тех краях! Я так и представляю себе какую-нибудь маленькую деревушку между огромными скалами, обдуваемую холодным ветром с Северного моря… Низкие тяжелые тучи нещадно льют на крыши домов ледяной дождь. Пейзаж из окна тоже не радует глаз, мокрые, серые скалы с редкой травой и сползающие с гор ледники. А величественные водопады подавляют человека, подчеркивая его никчемность и ущербность и показывая, кто в мире главный и вечный. Восемьдесят процентов времени – дожди, ветра… Да еще и холодно, при такой-то влажности. И вот сидит семья перед камином, слушает завывание ветра и стук дождя по крыше. И в их головы невольно закрадываются мысли о злобных троллях, о феях, обитающих в горах и зазывающих заблудившихся путников в свои пещеры…

У Павла даже челюсть отвалилась.

– Ну, ты даешь! Так рассказываешь, как будто всю жизнь там прожила.

– Я там никогда не была, – вздохнула Таня.

– Я был бы твоим любимым учеником, – сказал Павел, – но ты не объяснила, что у тебя с лицом? Аллергия на крем?

– Да не знаю… Я в поликлинику собралась.

– Я тебя задержал? Извини. Сейчас уйду.

– Ничего – сиди! На подоконнике лейка стоит, полей цветы, пока я оденусь. И у меня никакой аллергии нет – не знаю, что случилось… Сыпь везде, не только на лице, и тело все болит…

– Слушай, Таня! – вдруг встрепенулся Павел. – У меня же есть знакомый врач! Мы с ним раньше пересекались – потрясный мужик! Он любого самого запущенного больного на ноги поставит! Я точно говорю! Мы долго не общались, развела жизнь… Да он и непьющий…

– Понятно, почему развела, – усмехнулась Татьяна.

– Я могу найти его телефон! Он тебя точно вылечит. А хочешь, дам ему твой номер и он сам позвонит?

– Не смей! Я сама обращусь к медикам, которым доверяю.

– Хорошо! Извини, подвезти не смогу, трясет меня немного, – сказал, поливая цветы, Павел. – Ой, смотри!

– Что?

– Да вон в подъезд входит! Это же моя Роза! Она обещала зайти и принести мне работу… Я бы начал чертить.

Татьяна рассеяно выглянула в окно. Но успела только заметить промелькнувшую рыжую голову и хищной расцветки леопардовое платье.

– Так беги! Чего стоишь? – подтолкнула она Павла.

– Прости, я за собой посуду не помыл да и цветы поливать не закончил…

– Да беги уже!

Павел помахал ей рукой и исчез за дверью.

Таня вздохнула и потрогала лоб. «А у меня ведь температура…» – вздохнула она.

Глава 2

Елизавета Аркадьевна, проработавшая семь лет в должности участкового терапевта, с ужасом смотрела на появившуюся в ее кабинете пациентку. Несмотря на то что на улице стояла жара, женщина была одета в широкие брюки, тельняшку с длинными рукавами и закрытым воротом. Вокруг шеи был намотан не сочетающийся по цвету с остальной одеждой шарф. А глаза закрывали огромные очки и соломенная шляпа с большими полями. Выглядела дама очень эксцентрично и комично. Она явно от кого-то пряталась. Елизавета Аркадьевна даже подумала о том, что пришедшая к ней женщина не в себе и она, скорее всего, нуждается в психотерапевтической помощи.

– Здравствуйте. Я живу на вашем участке, но редко обращалась за помощью, а сейчас мне это необходимо.

– Что у вас случилось? – спросила терапевт. Она любила июнь за то, что все надоедавшие пожилые пациенты, которые зимой набиваются в поликлинику, как сельди в бочку, и устраивают здесь «кружки по интересам», сейчас разъезжались по дачам. А зимой то у них давление скачет, то суставы болят, и анализы-то им надо сдавать, и специалистов всех пройти. И почему-то, когда наступает пора садов и огородов, улучшается погода, их всех как ветром сдувает. Напряженный, суетливый рабочий день подходил к концу. Можно было расслабиться, открыть окно в кабинете и даже что-то почитать или погонять чай с коллегами. Пора отпусков, меньше работы на участке. Да и ходить по сухому асфальту в удобных туфлях совсем другое дело, чем месить грязь тяжелыми сапогами.

Странная женщина сняла очки, шляпу и посмотрела на доктора.

– Вот…

Елизавета Аркадьевна поняла, что сегодняшний день легким не будет. Она была опытным врачом, но такое видела первый раз. Она очень внимательно осмотрела пациентку, которая сняла с себя одежду до белья, прокашлялась и побежала к заведующей за помощью. Татьяна, а это была она, завернулась в простыню и стала ждать прихода старшего специалиста. Ее знобило, губы стали сухими и горячими, а лимфоузлы сильно болели. Заведующая терапевтическим отделением оказалась женщиной преклонного возраста, но взгляд у нее стал точно такой же, как и у Елизаветы Аркадьевны. После совместного осмотра Тани обе дамы удалились на совещание и привели какого-то мужчину в белом халате.

– Это наш дерматолог, пусть и он посмотрит… все-таки кожные проявления, – пояснила заведующая.

Доктор водрузил на нос очки и погрузился в изучение каждой красной точки на теле пациентки. Он сразил Таню своей честностью:

– Я не знаю, что это такое! Но не кожное и не венерологическое – это точно.

Женщины дали Тане отмашку, чтобы она одевалась, и снова ушли шушукаться. Вернулись и избегали смотреть ей в лицо, как школьницы. Это сразу же насторожило Таню. Ее обуял страх.

– Понимаете… – протянула терапевт.

– ?

– Мы посовещались… Тут такое дело… Это очень похоже… Вы только сразу не паникуйте.

– Не томите! Мне уже страшно…

– Мы ничего не скрываем от пациентов, чтобы они успели завершить свои дела там… написать завещание…

Татьяна слушала их и не верила своим ушам. Ни один человек не может поверить, что именно с ним случилось что-то ужасное.

– Я сейчас сознание потеряю, – предупредила она врачей.

– Похоже, у вас рак крови, – наконец решилась заведующая. – Эта капиллярная сыпь и реакция лимфоузлов… Но вы не впадайте в панику, в наше время некоторые виды лейкоза лечатся… Правда, у вас острая форма. Лучше лечатся вялотекущие…

Глаза Тани стали величиной с блюдца и наполнились слезами.

– Вы не отчаивайтесь! Это – предварительный диагноз, надо пройти кучу обследований. Мы вам дадим направление на станцию переливания крови на красном бланке. Это означает, что они должны взять вас без очереди и моментально исследовать кровь! Счет идет на минуты! Ну а там уж куда направят… наверное, в гематологию.

Татьяна не помнила, как в ее руке оказался бланк с направлением и она с ним очутилась на улице. Ее трясло и знобило. За руль своей «Лады-Калины» она сесть не смогла. Она снова посмотрела на обезображенную кожу и присела на скамеечку в городском парке, расположенном за поликлиникой. Все мысли в голове путались.

«Я слышала, что люди от лейкоза умирают фактически за две недели… А у меня острое течение! Я не проживу и неделю! Какой ужас! За что?! Что мне делать? Поговорить с кем-то об этом? Нет, мне и так плохо… а сочувствующие взгляды вообще вгонят меня в отчаяние. Как же все нелепо, трагично и безысходно…»

– Вам плохо? – вывел ее из задумчивости мужской голос.

Таня с трудом сфокусировала взгляд на милом старикашке с тросточкой, присевшем рядом с ней на скамейке. Ее тронули его коротковатые брюки на подтяжках, смешная беретка на седой голове и внимательные добрые глаза.

– Я живу здесь рядом. Гуляю все время по парку. Не смог пройти мимо. Чтобы у красивой, молодой женщины было такое убитое лицо… У вас, очевидно, что-то произошло. Я не оставлю вас наедине с вашим горем, – сказал он, представившись Зиновием Михайловичем.

И тут Таню словно прорвало… То ли вид у дедушки был такой располагающий, то ли ей необходимо было излить душу… Иногда рассказать чужому человеку о чем-то важном и сокровенном много проще, чем родному. Наверное, потому что посторонний не будет воспринимать все близко к сердцу, охать, стонать и лить слезы, тем самым вгоняя тебя в еще большую панику. И Таня выдала все Зиновию Михайловичу по полной программе, благо сам напросился. Старичок сочувственно покачал головой: