Виктория Платова - Инспектор и бабочка Страница 2
Виктория Платова - Инспектор и бабочка читать онлайн бесплатно
Либо на самого Икера, либо на труп.
– Пока нет, – инспектор ободряюще кивнул несчастному администратору «Пунта Монпас». – Но вы, наверняка, понадобитесь. Чуть позже. Так что я не прощаюсь.
– Я буду на ресепшене, – Аингеру судорожно сглотнул и снова поднес платок ко лбу. – А Лаура сейчас подойдет.
…Вопреки ожиданиям Субисарреты, ни в какой обморок горничная падать не собиралась. И довольно охотно раскрыла рот, чтобы почти не закрывать его на протяжении получаса. Чрезвычайно обходительный молодой человек, и жаль, что с ним произошло такое несчастье, очень, очень жаль, – с порога заявила Лаура, выпустив из глаз целый поток слез. Которые почему-то показались Икеру крокодиловыми, поскольку существовали отдельно от маленьких, цепких и колючих глаз. Слишком маленьких для такого обширного лица. Для огромной картофелины, по недоразумению прилепленной в месте, где должен был находиться нос; для свернувшейся в кольцо холодной змеи, довольно удачно исполняющей роль рта.
Или речь идет о двух змеях поменьше, соединенных между собой головами и кончиками хвостов? О двух реликтовых червях, прорывших ход прямиком из позднего мезозоя? – Икер еще не решил, на чем именно остановиться.
Червивые губы Лауры не слишком-то ему нравятся.
– Когда вы обнаружили тело?
– А сколько сейчас времени? – вопросом на вопрос отвечает горничная.
– Без трех девять.
– Ну так вот, еще восьми не было. Я сразу же сообщила о случившемся этому недотепе Аингеру. Сразу же. Я даже в комнату не входила…
– С порога поняли, в чем тут дело?
– И понимать особо не пришлось. Кровища по стенам, вся подушка ею залита, здесь и последний дурак смекнул бы что к чему…
И дурак бы, да. А горничная – совсем не дура, про таких говорят: выйдет сухой из воды, что предполагает наличие немаленького жизненного опыта и особую хватку. Лаура – не басконка, и даже не испанка, об этом можно судить по чудовищному акценту: слова, выползающие из змеиного гнезда, подогнаны неплотно, как доски в сколоченном наспех заборе. Разнокалиберные доски, разношерстные: тут и подгнившие древесные стволы, и занозистые, плохо обработанные плашки; и краденые верстовые столбы, и коринфские колонны… Сквозь огромные щели просматривается не слишком-то веселый, местами скудный пейзаж. Оставленный когда-то ради грязных простыней в «Пунта Монпас», ради не смытых окурков в унитазе и забившихся в раковину чужих волос.
Кто она, Лаура?
Румынка, боснийка, болгарка?..
– …Целый день на дверях болталась табличка «Не беспокоить», – продолжает Лаура.
– А около восьми?
– Около восьми ее не стало. Вот я и открыла дверь… В номере нужно было прибраться, пока постояльца нет. Тут-то я увидела всю эту кровищу… И сразу отправилась за Аингеру, ни секундочки не медлила…
– Так прямо и ни секундочки? Увиденное вас не потрясло?
– Я в своей жизни и не такое видала, уж поверьте. В той стране, откуда я приехала, кровь – что вода…
– Откуда же вы приехали?
– Косово. Слыхали про такое?..
Когда-то там шла война, вот и все, что известно Икеру о Косово, и он вдруг чувствует легкий укол стыда за свое относительно благополучное существование. Это все Лаура, ее острые глаза: они скребут душу инспектора, подобно наждачке. Вот чего хочет горничная: вызвать у Икера сочувствие, переключить его внимание с одного-единственного трупа на множество других; ими завалена незнакомая Субисаррете война. Еще секунда – и две змеи, отклеившись от лица Лауры, вползут Икеру в уши, нашептывая об ужасах косовской бойни.
И красная пижама по сравнению с этими ужасами – ничто.
Лаура вовсе не так проста, какой кажется на первый взгляд, какой пытается представить ее небрежно вытесанное лицо. Но и инспектора не проведешь, за двенадцать лет службы в криминальной полиции он многое перевидал. И такие вот дамочки – не исключение. Наивно пытаются разжалобить, чтобы…
Чтобы – что?
Еще пять минут назад она оплакивала печальный конец совершенно незнакомого ей мужчины, и это как будто бы говорит о ее впечатлительности и тонкой душевной организации. Но много переживший (в том числе и войну) человек не станет так затрачиваться на чужую, никак к нему не относящуюся смерть. Или внутри Лауры сидит кто-то еще? Кто-то очень ранимый, возможно, маленькая девочка, девушка, довоенная Лаура, с волосами не такими сальными, как у Лауры-горничной, и толстых седых нитей в них еще нет. Зато есть другие нити: именно по ним слезы карабкаются к глазам и выбираются наружу. И что-либо поделать с ними твердокаменная Лаура-горничная не в состоянии.
– …Значит, в номер вы не входили?
– Мой деверь работает в полиции, в Приштине. Так что я знаю, что к чему. Вдруг еще наслежу ненароком, а лишние следы вам не нужны, ведь так?
– Допустим, – вынужден согласиться Субисаррета. – И ничего подозрительного возле самого номера вы не заметили? Может быть, человека, выходящего из двери?
– Нет. Ничего такого не было. Да и не моя это работа – следить за дверями. Следить за людьми.
– Но кто-то же снял табличку?
– Думаете, убийца? – для просто горничной Лаура проявляет завидную сообразительность. Или она многое почерпнула из полицейской практики своего приштинского деверя.
– Вряд ли в планы убийцы входило, чтобы труп обнаружили так скоро. Ведь если бы табличка продолжала висеть, никто бы в номер не вошел, не так ли?
– Так и есть.
– А когда вы в последний раз видели постояльца живым?
– Точно мне не вспомнить… Погодите… Вчера была не моя смена… Кажется, позавчера. Позавчера утром. Я как раз закончила прибираться в соседнем номере, а он выходил из своего. Тогда еще у меня упало полотенце, а он его поднял.
– Из этого вы сделали вывод, что он – обходительный юноша?
Глаза Лауры на секунду стекленеют: уж не сболтнула ли она лишнего? не слишком ли перегнула палку с эпитетами в адрес постороннего? В адрес клиента отеля, к которым обслуживающий персонал, как правило, равнодушен. Если речь не идет о щедрых чаевых.
– Разве я сказала – «юноша»? «Молодой человек», вот как я сказала. Примерно вашего возраста.
– Мне тридцать пять.
– Все едино, для меня вы – молодые люди.
Лауре – далеко за сорок, и ее точка зрения вполне имеет право на существование, вот только Икер не желает иметь ничего общего с трупом в пижаме, хотя бы речь шла и о возрасте. Он предпочел бы, чтобы трупа не было вовсе или он материализовался совсем в другом месте, за которое Икер не несет никакой ответственности. В Бильбао, в Ируне, в соседнем напыщенном Биарицце, спел ли Бенсон свой бессмертный хит или нет?
В любом случае Икеру Субисаррете не суждено его услышать.
И «Marvin said» волей-неволей придется заменить на «Laura said».
– А третьего дня, – говорит Лаура. – Он попросил меня об услуге.
– Кто?
– Постоялец.
– И какого рода была эта услуга?..
– Ну… Не знаю, поможет это делу или нет… Мне нужно было отнести записку в один тапас[1]-бар на улице Урбьета.
– Разве это входит в обязанности горничной?
– Это была личная просьба.
Меньше всего Лаура похожа на агента по особым поручениям. Да и молодые упругие ноги Аингеру справились бы с бутербродным заданием намного лучше. И намного, намного лучше было бы не доверять личных записок никому из посторонних, быть может, тогда душевая кабинка не оказалась бы заляпанной кровью, а инспектор Субисаррета слушал бы сейчас Джорджа Бенсона, а не подпирал бы стены одноместной клетушки в «Пунта Монпас».
Лаура совсем не так проста, как кажется, совсем.
Ее цепкие наждачные глаза еще и умны; в период «Джаззальдии» и без того буйное воображение Икера расцветает пышным цветом, – вот и теперь… Теперь ему кажется, что недюжинный ум горничной сродни пухлому телу, части которого то и дело вываливаются из трещащего по швам платья глаз. Ей самой хотелось бы совсем обратного – прикинуться простушкой, но швы не выдерживают напора, трещат и трещат…
Сам Икер не доверил бы ушлой горничной даже стельки в его ботинки затолкать, но покойник, видимо, был о ней совсем другого мнения. И когда только он успел его составить?..
– Сколько вы уже работаете здесь, Лаура?
– Два года. А до этого работала в «Арризуле» и «Леку Эдер», а до этого – в нескольких отелях в Бильбао, и отовсюду уходила с прекрасными рекомендациями… Прекрасными!
– Нисколько в этом не сомневаюсь.
– Правда, и таких конфузов со мной прежде не случалось…
– Что вы имеете в виду?
Лаура кивает массивным подбородком в сторону распростертого на постели трупа и тяжело вздыхает.
– Ну, думаю, это вряд ли отразится на вашей репутации… Разве что на репутации отеля. Кстати, об отеле… Этот человек никогда не останавливался здесь прежде?
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
-
Роман Платовой не очень удачен, некоторые сцены описаны хорошо, но допускается небрежность в деталях, не продуман сюжет. Персонажи, которые в первой части были в целом положительными, в этой становятся отрицательными, истории обрываются, логического завершения нет. Хочу перечитать "Спасибо за ангела", один из лучших романов Платовой, чтобы убрать неприятный осадок после прочтения "Ревизора".