Чингиз Абдуллаев - Рогоносец Страница 2

Хотя почему измышления? Я человек, которого называют бисексуалом. Это я понял давно, еще когда был совсем молодым человеком. Мне нравятся красивые женщины. И красивые мужчины. Да, возможно, это покажется кому-то страшным извращением, чудовищным нарушением общепринятой морали. Но я такой, какой есть. И не собираюсь притворяться или что-то придумывать в угоду другим людям. Мне казалось, что я имею право жить так, как мне нравится. Но оказалось, что это не совсем так.

Конечно, Тамара все узнала и поняла почти сразу, еще в первые годы нашего совместного существования. Может, поэтому она и не хотела рожать в первые годы нашего брака. А после рождения дочери почти демонстративно закрыла передо мной спальную комнату, хотя я и не рвался туда. Следующие два года мы с трудом переносили присутствие друг друга. И наконец решили развестись, чтобы прекратить это мучительное сосуществование.

В первые годы я жил один, пока у меня не появился Мартин Рауд. Он эстонец, но в отличие от анекдотически заторможенных прибалтов довольно подвижен, сообразителен, энергичен. Может, сказывается, что отец у него эстонец, а мать русская, и поэтому он не совсем похож на тех парней, которые приезжают в Москву из Таллина и про которых ходит столько анекдотов. Мартин появился в моем кабинете еще восемь лет назад, пришел сразу после окончания университета. Мне рекомендовал его Сергей Герасимович Ляпунов, который работал у нас первым вице-президентом компании. Я ведь тоже вице-президент компании, только по юридическим вопросам и сотрудничеству с правоохранительными органами. В основном это, конечно, налоговые и таможенные органы, с которыми мы плотно работаем. Наша компания аффилирована с самим «Газпромом», и поэтому бонусы вице-президентов довольно часто представляют семизначные цифры по итогам года.

Восемь лет назад я был еще руководителем юридического департамента в нашей компании. Мне было тридцать четыре года, Мартину исполнилось двадцать два. Он был красивым молодым человеком с очень приятным лицом и хорошими манерами. Уже позже узнал, что его отец – профессор Тартусского университета, а мать – доцент кафедры мировой литературы сначала в Таллинском университете, а затем в Москве. Мальчик из очень интеллигентной семьи. Родители развелись, когда ему было пять лет, и его вырастила мама. Мартин, белокурый парень с голубыми глазами, красив… Я предложил ему работу в нашем департаменте.

Мартин согласился. Мне казалось правильным, что такой перспективный молодой человек будет работать у меня. Через несколько месяцев узнал, что он проживает с матерью и у него нет девушки, с которой бы он встречался. Я почти незаметно начал ему покровительствовать, помогал составлять договора, проверял его отчеты, сверял его аналитические обзоры с другими, предоставляя ему даже закрытую информацию.

Вы уже догадались, что он мне был не просто симпатичен. Я действительно испытывал теплые чувства к этому молодому человеку. Примерно через два года у него тяжело заболела мать. Ей требовались дорогие лекарства и дорогой курс химиотерапии. Было понятно, что такую сумму парню просто не удастся собрать. Мне удалось договориться с банком о предоставлении ему почти беспроцентной ссуды. Затем обратился к попечительскому совету нашей компании и выбил для матери Мартина еще двадцать тысяч долларов в качестве помощи. Все эти меры позволили продлить ее жизнь еще на полтора года. Но онкология – такая проклятая болезнь, что никто и никогда не может дать гарантию вашего выздоровления. Даже при обнаружении этой болезни на самой ранней стадии.

Одним словом, ей ничего не помогло. Женщине еще не было и пятидесяти лет, когда она умерла. Мартин был безутешен. Он плакал, как ребенок. Нужно было видеть его залитое слезами лицо, его неподдельное горе… Я как мог пытался его успокоить. По истечении сорока дней начал осторожно приглашать его на совместные ланчи. Пока однажды не пригласил к себе домой. В первый вечер мы сидели, пили вино и говорили о пустяках. Во второй вечер мы вместе ужинали в дорогом ресторане. А еще через неделю я снова пригласил его к себе, и мы достаточно много выпили. Мартин не умел пить, сказывался возраст. К этому времени ему было около двадцати шести лет, а мне уже исполнилось тридцать восемь.

Я тогда понимал, что молодой человек еще не совсем испорчен светской жизнью и не имеет должного опыта в общении с женщинами и мужчинами. В тот вечер мы не просто много выпили, но еще и позволили себе обниматься и даже целоваться. Хотя все было достаточно прилично, я не хотел торопить события. К этому времени у нас в отделе появилась достаточно смазливая молодая девица по имени Злата, которая положила глаз на белокурого красавца Мартина. Она носила вызывающие мини-юбки, делала глазки Мартину, который смущался и краснел в ее присутствии. Злата не скрывала своего желания затащить молодого человека в кровать. Ей было уже двадцать девять, и она, очевидно, решила, что пора замуж, а Мартин вполне подходил.

Но это не входило в мои планы. И я сделал все, чтобы девушка вылетела из нашего департамента. Формально она даже пошла на повышение, перейдя в юридический департамент самого «Газпрома». Но ей не очень хотелось туда переходить, а я настоял на переводе. К этому времени я получил должность вице-президента нашей компании и мог решать, кого именно следует оставлять в подконтрольных мне структурах. И конечно, почти сразу выдвинул Мартина на должность заместителя начальника отдела. Мальчик к этому времени уже успокоился, вырос, стал ироничным, веселым и открытым молодым человеком.

И я снова пригласил его к себе домой. На этот раз мы пили не так много. Но я поцеловал его первым. В губы. Он не отпрянул, не испугался, даже не удивился. И ответил поцелуем на поцелуй. Дальше все было гораздо легче. И он остался в моей квартире. Утром выглядел немного смущенным, но достаточно счастливым. Мы договорились увидеться через три дня, я должен был улетать в срочную командировку. Признаюсь, что все три дня с нетерпением ждал возвращения домой.

Вернувшись в свой кабинет, сразу вызвал к себе Мартина. Он явился ко мне с документами. Выглядел подтянутым, серьезным, сосредоточенным. Ни намека на наши отношения. Все было только в рамках должностных обязанностей. Это мне понравилось еще больше. Ведь обычно молодые особы, превратившиеся в фаворитов своих боссов, позволяют себе демонстрировать эту близость, вызывая понятное отторжение у остальных сотрудников и сотрудниц в любой компании. Но Мартин был достаточно умным и тактичным человеком – сказывалось домашнее воспитание.

Я подождал еще несколько дней, а затем снова пригласил его к себе на ужин. Кажется, Мартин совсем не удивился. И охотно принял мое приглашение. Мы поужинали в одном из открывшихся итальянских ресторанов. И когда пили кофе, я предложил ему поехать ко мне. При этом внимательно следил за его выражением лица. Если бы там мелькнуло колебание или отвращение, я бы сразу отозвал свое предложение, но он только кивнул головой в знак согласия и коротко поблагодарил меня за ужин. Через час мы были у меня дома, и все прошло как обычно. Тактично, интеллигентно, без ненужного напряжения и суеты. После этого мы встречались еще несколько раз. Наши встречи стали достаточно регулярными. И еще через несколько месяцев я неожиданно даже для самого себя предложил Мартину перебраться ко мне. К этому времени мы достаточно близко сошлись, и я вполне оценил его мягкую манеру общения, его интеллигентность, открытость, дружелюбие, сдержанный юмор, даже его чистоплотность, которая меня всегда радовала. Многие мужчины в этом плане неряшливы, обычно разбрасывают свои вещи где попало… Мартин был очень чистоплотным и аккуратным человеком. Он обычно с вечера готовил свою одежду, чистил обувь, гладил рубашки и костюмы. Одним словом, это был не только добрый друг, но и хороший сосед, с которым приятно сосуществовать в одной квартире. Хотя квартира у меня была достаточно большой, четырехкомнатной, и обычно мы ночевали каждый в своей спальне, когда он приезжал ко мне домой. Не скажу, что он полностью переехал ко мне. Это было бы неправильно и могло вызвать определенные разговоры. Мы встречались два или три раза в неделю. Я отвел ему одну из комнат, чтобы он не чувствовал себя слишком скованно. И мы по очереди бывали друг у друга в гостях, всегда возвращаясь в свои спальные комнаты. Этим, как мне казалось, сохраняли свежесть чувств и давали друг другу относительную свободу в своих отношениях. Кроме того, у обоих были частые командировки на Дальний Восток, где мы в последнее время плотно работали.

Я хорошо запомнил этот роковой день. Вечером Мартин должен был заехать к себе домой и забрать свой новый пуловер, который купил в Италии, где был в недавней командировке. Он уехал сразу после работы на «Фольксвагене», который я подарил ему в прошлом году, пообещав приехать через час, чтобы мы вместе поужинали. А я вернулся домой, и звонок Тамары в очередной раз испортил мне настроение. Прекрасно понимая, что уже не будет никаких денежных поступлений, я не обязан содержать взрослую дочь, она позвонила и высказала все, что у нее накопилось. Сначала она пыталась требовать еще денег, якобы на учебу дочери за границей. Я холодно посоветовал Тамаре взять деньги у своего отца, который мог бы спонсировать внучку. В ответ выслушал массу оскорблений и ругательств. Теперь, после того как Лиде исполнилось восемнадцать, моя бывшая жена не получает от меня ни копейки. В конце концов, я не совсем понимаю, что такое «голос крови». Если моя дочь меня не видела за последние годы ни разу и даже не изъявляет желания встретиться с отцом, хотя бы для того, чтобы узнать, кто именно переводит ей такие большие суммы, позволяющие одеваться в лучших магазинах Москвы, а ее матери ездить на дорогой иномарке. Решением суда с меня принудительно высчитывали четверть зарплаты, что вместе с премиями доходило до двадцати тысяч долларов. Это я не считаю свои бонусы. И четверть суммы отходила эти двум женщинам. Я чувствовал, что начинаю ненавидеть обеих. Не из-за денег, совсем нет. В конце концов, я получал большие бонусы, из которых не обязан был платить им. Да и другие доходы у меня тоже были, включая акции «Газпрома». Я просто злился из-за того, что, получая столько лет такие большие деньги, они ни разу меня не поблагодарили, ни разу не поздравили в день рождения и даже не хотели со мной встретиться. Разумеется, я считал месяцы до совершеннолетия моей дочери, чтобы наконец вздохнуть свободно, освободившись от финансовых обязательств… И вот свершилось – моя дочь совершеннолетняя…