Кэти Райх - Смертельные тайны Страница 2

В глазах затуманилось, и я снова опустила голову, уставившись в землю. Как могут люди так поступать с другими людьми? С беспомощными, женщинами и детьми, которые не сопротивляются? Вдали послышался раскат грома.

Несколько секунд – а может быть, лет – спустя беседа прекратилась, и непереведенный вопрос повис в воздухе. Подняв взгляд, я увидела, что Мария и ее переводчик смотрят на холм за моей спиной. Сеньора Ч’и’п продолжала стоять, уставившись на собственные сандалии, приложив ладонь к щеке и сжав пальцы, словно новорожденная.

– Матео вернулся, – сказала Элена Норвильо, работница ФСАГ из района Эль-Петен.

Женщина поднялась на ноги, я повернулась к ней. Остальные наблюдали из палатки.

По одной из тропинок, что извивались в ущелье, спускались двое. Впереди шел мужчина в голубой ветровке, потертых джинсах и коричневой шляпе. Я не могла на таком расстоянии прочесть буквы, но знала, что над полями его головного убора написано «ФСАГ». Мы – все шестеро – носили такие же шляпы. За ним человек в костюме и галстуке нес складной стул.

Мы смотрели, как двое пробираются сквозь заросли кукурузы, стараясь случайно не повредить рассаду фасоли или картофельную грядку, которые мало что значили для нас, но давали насущно необходимую еду или доход владельцам.

– Получил? – крикнула Элена, когда они подошли на двадцать ярдов.

Матео показал большой палец.

Предписание приостановить раскопки поступило от главы местного муниципалитета. В соответствии с их трактовкой правил эксгумации работы не могли проводиться в отсутствие судьи – окружного прокурора по-гватемальски. Чиновник, что явился сегодня утром и не обнаружил судью, приказал прекратить раскопки. Матео отправился в столицу, чтобы добиться отмены постановления.

Матео повел спутника прямиком к двоим охранникам в форме, сотрудникам национальной гражданской полиции, и протянул им документ. Старший полицейский поправил ремень автомата, взял бумагу и начал читать, наклонив голову. В блестящем черном козырьке его фуражки отражалось угасающее вечернее солнце. Его напарник стоял со скучающим видом, выставив вперед ногу.

После короткого обмена репликами с гостем в костюме старший полицейский вернул Матео документ и кивнул.

Жители деревни молча, но с любопытством наблюдали, как Хуан, Луис и Роза встали и хлопнули друг друга по плечам. К ним присоединились Матео и его спутник, а затем Элена.

Идя к палатке, я снова взглянула на сеньору Ч’и’п и ее взрослого сына. Тот хмурился, всем своим видом демонстрируя ненависть. «Ненависть к кому? – подумала я. – К тем, кто зверски убил его семью? К тем, кто явился из другого мира, чтобы потревожить их кости? К далеким властям, которые готовы помешать даже столь небольшим усилиям? К тому, что он сам остался жив в тот день»? Его мать стояла как деревянная, лицо ее ничего не выражало.

Матео представил человека в костюме как Роберто Амадо, представителя судьи. Судья города Гватемала постановил, что присутствие Амадо обеспечивает соблюдение правил эксгумации. Амадо должен был оставаться с нами весь период раскопок, наблюдать и записывать, чтобы подтвердить качество работ для суда.

Новоприбывший пожал всем нам руки, прошел в угол огороженного участка, разложил свой стул и сел. Матео начал отдавать распоряжения.

– Луис, Роза, займитесь просеиванием. Мы с Темпе будем копать. Хуан, выноси землю. При необходимости поменяемся.

У Матео был маленький V-образный шрам на верхней губе, превращавшийся в U, когда он улыбался. Сегодня V оставалось острым, словно гвоздь.

– Элена, документируешь и фотографируешь. Кости, предметы – полный фотопротокол. Нужно учесть каждую молекулу.

– Где Карлос и Молли? – спросила Элена.

Карлос Мензес был членом аргентинской правозащитной организации, которая консультировала ФСАГ с момента его образования в 1992 году. Молли Каррауэй, археолог, недавно приехала из Миннесоты.

– Ведут сюда второй грузовик. Чтобы вывезти все оборудование и находки, нам потребуется еще одна машина. – Он посмотрел на небо. – Гроза будет через два часа; если повезет – через три. Давайте найдем этих несчастных, пока не началась еще какая-нибудь юридическая чушь.

Я собирала лопаты и укладывала их в привязанное к веревке ведро. Матео сунул бумагу из суда в свой рюкзак и повесил его на перекладину. Черноглазый и черноволосый, фигурой он походил на пожарный гидрант – такой же низенький и коренастый. Я увидела, как вздулись мышцы на его шее и руках, когда они с Луисом оттаскивали брезент с раскопа.

Матео поставил ногу на первую из земляных ступеней, которые мы выкопали в стене ямы. Земля с тихим шуршанием осыпалась на дно в двух метрах ниже. Матео начал медленно спускаться.

Когда мы добрались до дна, я поставила ведро и застегнула ветровку. Три последних дня многому меня научили. В мае в нагорьях стояла приятная погода, но под землей липкий холод пронизывал до костей. Каждый вечер я покидала Чупан-Я продрогшая, с онемевшими пальцами.

Я спускалась следом за Матео, ставя боком ноги и на каждом шагу пробуя землю на прочность. Вокруг смыкался мрак, и сердце мое билось все сильнее.

Матео протянул мне руку. Шагнув с последней ступени, я оказалась в яме размером не больше шести квадратных футов, со скользкими стенами и дном. Во влажном воздухе пахло гнилью.

Сердце отчаянно колотилось в груди, вдоль позвоночника скатилась капля пота – как всегда в темных узких местах.

Я отвернулась от Матео, притворившись, будто чищу совок. Руки у меня дрожали.

Закрыв глаза, я отогнала клаустрофобию, представив себе дочь – Кэти-малышку, Кэти в Университете Вирджинии, Кэти на пляже. Представила моего кота Верди, мой дом в Шарлотте, мою квартиру в Монреале.

Вспомнила слова первой пришедшей в голову песни – «Harvest Moon» Нила Янга – и почувствовала, как успокаивается дыхание и сердцебиение.

Открыв глаза, взглянула на часы. Пятьдесят семь секунд. Хуже, чем вчера, но лучше, чем во вторник. И намного лучше, чем в понедельник.

Матео уже стоял на коленях, скреб влажную почву. Я перешла в противоположный угол ямы, и последующие двадцать минут мы молча работали совками: обследовали землю и просеивали ее в ведра.

Все чаще попадались разные предметы: осколок стекла, кусок металла, обугленное дерево. Элена упаковывала и заносила в список каждый образец.

Сверху доносился шум внешнего мира – чьи-то шутки, просьбы, лай собак. Я то и дело поглядывала наверх, подсознательно подбадривая себя.

На нас смотрели мужчины в шляпах гаучо[4], женщины в традиционных узорчатых одеждах майя, цеплявшиеся за их юбки дети, младенцы с круглыми черными глазами, привязанные к спинам матерей разноцветной тканью, – все с высокими скулами, черными волосами и кожей цвета охры.

В очередной раз бросив взгляд наверх, я заметила маленькую девочку, которая сжимала пальчиками веревочное ограждение, высоко подняв руки. Обычный ребенок: пухлые щеки, грязные ноги, косички.

Я ощутила болезненный укол.

Девочка была того же возраста, что и одна из внучек сеньоры Ч’и’п. Волосы ее скрепляли такие же заколки, как и та, что мы нашли в сите.

Я улыбнулась. Малышка отвернулась и прижалась к ногам матери. Смуглая рука опустилась и погладила ее по голове.

По словам свидетелей, яма, в которой мы работали, предназначалась под резервуар для воды. Его начали строить, но так и не закончили, а в ночь резни поспешно превратили в необозначенную могилу.

Могилу для таких же людей, как и те, что наблюдали сверху.

Я продолжала копать, чувствуя, как меня охватывает ярость.

Сосредоточься, Бреннан. Направь свой гнев на то, чтобы найти доказательства. Делай то, что можешь.

Через десять минут совок коснулся чего-то твердого. Отложив инструмент в сторону, я расчистила грязь пальцами.

Находка была тонкой, словно карандаш, со скошенной шейкой, которая заканчивалась неровной поверхностью. Над шейкой – крошечная головка. Вокруг шейки и головки – круглая чашечка.

Присев на корточки, я посмотрела внимательнее. Бедро и таз. Кости ребенка не старше двух лет.

Я посмотрела наверх, и – встретилась взглядами с девочкой. Та снова отвернулась. Но на этот раз малышка все же выглянула из складок материнской юбки, застенчиво улыбаясь.

Господи Иисусе!

Глаза жгло от слез.

– Матео!

Я показала на косточки. Матео подполз в мой угол.

Бедренная кость была по всей длине испещрена черными и серыми пятнышками – следами огня и дыма. Конец ее побелел и стал хрупким – видимо, обгорел намного сильнее.

Несколько мгновений мы оба молчали.

– Мы нашли их, – тихо проговорил Матео, перекрестившись.

Встав, он повторил эту фразу, и у края колодца собралась вся команда.

«Кого мы нашли, Матео? – промелькнула мысль. – Жертв, не убийц. Каковы шансы, что действовавших с санкции правительства живодеров обвинят, не говоря уже о том, что накажут»?