Михаил Март - Глухая пора листопада (сборник) Страница 2

– Ты думаешь, я к тебе навечно пришла? Хотелось бы, но ничего не получится. Так пользуйся, пока есть такая возможность.

Меня словно с цепи сорвало. Мы вели себя как два изголодавшихся зверя. Даже до кровати не дошли. Давно я себя так не вел. Чувства плескались через край, а главное – в ответ я получал ту же сумасшедшую страсть. Мы стали одним целым, превратившись в огненный клубок.

Сумасшествие кончилось под утро, и я уснул у нее на груди. Хуже всего было просыпаться. За окном уже было светло. Выглянуло солнышко. Рядом никого. Хотелось завыть. Пожалуй, первый раз в жизни я понял, что значит одиночество в чистом виде. Пока я дрых, она тихо ушла. Возможно, сожалея о случившемся. Конечно, я могу ее найти. Но что я услышу в свой адрес? А может, она и вовсе не вспомнит меня. Кто я такой? Винтик в механизме ее мужа. Моего шефа, директора и собственника НИИ имени Менделеева – Зиновия Карловича Подрезкова. Он носил фамилию жены, так как своя его не устраивала. Не все были готовы иметь дело с Гольдштейном. Жену шефа звали Леной. Тут все совпадало.

Было и еще одно совпадение. Я спал с его секретаршей Оксаной. Оказывается, не я один. Оксана обслуживала и своего шефа. Это закономерно, а я для нее стал мальчиком для удовольствия. Всех все устраивало. Конечно же, Зяма, как мы называли шефа, подробностей не знал. На деле же я жил у Оксаны (шеф ей купил хорошую квартирку) и в свой клоповник заходил редко. Только в те дни, когда Зяма наезжал к Оксане. Милая бабенка, она меня понимала, лелеяла, докладывала о положении дел в институте. Все в одном флаконе. Но главное – Оксана от меня ничего не требовала. Похоже, ее тоже устраивало положение дел.

Представим себе, будто Лена знала о муже и Оксане. Тогда почему терпела? Или ее тоже все устраивало? Но если раньше я был любовником секретарши шефа, то теперь стал любовником его жены. Явный перебор. К тому же Зяма ко мне хорошо относился. Я талантливый, молчаливый, не требовательный и исполнительный. Остальное ему знать ни к чему. Он как был лохом, так им и останется. Я ведь тоже никому ничем не обязан. Все прекрасно. Всё, кроме одного. Я влюбился. Может, пройдет? Хотелось бы. Но стоило мне о ней подумать, как все тело покрывалось по€том. Я все еще валялся на полу, и у меня болели кости. Не хватало сил встать.

Я уже знал, что буду делать. Поеду к Лене. Тут и к гадалке не ходи. Почему вчера я поперся в этот бар? Потому что сегодня утром Оксана уезжает с Зямой на три дня в Омск. Он всегда ее таскает по командировкам. Даже живут в одном номере. Эдакий живчик. А ведь Зяме за полтинник. Юбилей года два назад отмечали. Но главное не это, а то, что Зяма вернется только через три дня. А значит, Лена могла спокойно вернуться домой. Я знал, где живет мой шеф. Шикарный дом он построил на берегу реки, рядом с городской чертой. У него в кабинете долгое время стоял макет особняка в разрезе. Я даже знал расположение всех комнат. Зяма – кошмарный хвастун. Дураку гора денег с неба упала, и он долго привыкал к статусу миллионера. Только теперь немного притих, а так, как несушка, кудахтал на всех углах о своем благополучии. Мерзкий тип. Я всегда над ним смеялся, но сейчас меня одолевала черная зависть. За что этому идиоту досталось столько счастья? Мне двадцать семь лет, я талантливый ученый, а живу как бомж.

Вот только почему-то раньше я об этом не думал. То ли плюнул на все, то ли меня устраивало всё это убожество. Обычное животное. Кормили хорошо, женщину на ночь клали в постель. Денег на модную одежду хватало, дети под носом не визжали. От работы получал удовольствие. Иногда на нервы действовала хреновая машина и тоску вызывал клоповник, в который приходилось время от времени приходить, а так ничего. Вот только раньше я думал, что все еще впереди. Мне лишь двадцать семь лет. А сейчас я с ужасом думал, что мне уже двадцать семь. А что я видел? Кафельные стены лаборатории, округлую попку Оксаны? Что еще? Пусто!

Я стал злиться и действовать сам себе на нервы. Пришлось подняться с пола и пойти в ванную. Я принял душ, надел хороший костюм и вышел на улицу. Никаких мыслей. Я знал, куда поеду и даже не спорил с собой. Пустое занятие. Когда во мне просыпается черт, я с ним не спорю, а лишь выполняю его приказы.

Машина ехала сама, будто я ею не управлял. На работу сегодня уже не попаду. Плевать! Ко мне никто не придерется. Хочу приду, хочу не приду. Мелочи. Весь институт знает, что я ухожу из здания позже всех, иногда и до ночи сижу. А увлекаясь, и про обед забываю. Лаборантки лишь пирожки из столовой приносят. Одна из них очень хорошенькая. Все на пикник меня зовет. Знаю я эти пикники. Не против. Но никак времени не найду. Почему Оксана может жить с двумя мужчинами сразу, а я не могу погулять на стороне? Лень-матушка мешает. Но этой ночью в моем сознании что-то перевернулось. Скорее всего, я ожил после долгой спячки. Нет, эту ночь я вычеркнуть не могу. И не хочу.

Я нашел Елену в саду. Она сидела в глубоком шезлонге, накрывшись пледом, а по земле кружились осыпавшиеся желтые и красные листья. Я остановился и смотрел на нее, не отрываясь, словно утолял жажду. Такой источник не выпьешь. Я терпеть не мог измусоленного слова «любовь». Никогда его не произносил. Бабье словечко. Они им умеют манипулировать. У меня опять заколотилось сердце. Во мне происходили непонятные процессы. Я перерождался. Скоро из куколки появится бабочка, у меня вырастут крылья, и я полечу.

Внезапно Елена открыла глаза и увидела меня прямо перед собой, но на ее лице не дрогнул ни один мускул. Так она смотрела целую вечность, потом сбросила плед на траву, встала и обняла меня за шею. Ее губы обожгли мне рот. Она все еще горела. Я обнял ее и прижал к груди. Сумасшедшее блаженство. Кто этого не чувствовал, тот не жил.

Внезапно она вздрогнула и резко отпрянула.

– Черт, это не сон!

Она укусила себя за руку.

– Ты ушла не простившись. Что-то не так?

– Бог мой! Значит, все это было на самом деле?

– И что тебя удивляет? Наша встреча была неизбежной. Чуть раньше, чуть позже. Нас судьба свела.

Неожиданно она начала меня бить. Кулачки ее были слабенькими, и я лишь удовольствие получал от ее огненного темперамента, а потом обхватил руками, прижал к себе и начал целовать. Она не сопротивлялась. Она плакала. Ее лицо стало мокрым от слез.

– Уходи, – прошептала она. – Уходи! Я не должна тебя видеть. Тебя нет. И никогда не было.

– Ты выйдешь за меня замуж? – задал я самый глупый вопрос в своей жизни.

– Ты сумасшедший. И я от тебя заразилась. Мы оба психи. Наша связь сведет нас в могилу. Я знаю, о чем говорю. Безумство не остается незамеченным. Нас живьем закопают. На этом все кончится. Счастливые концы только в романах бывают. Жизнь черная и дождливая. Я не могу тебе дать того, чего ты хочешь.

– Ты выйдешь за меня замуж? – повторил я вопрос.

– На этом свете вряд ли. Там, на небесах, возможно. Когда станем свободными.

– Мы еще и на земле поживем в свое удовольствие. Я тоже знаю, о чем говорю. Мне нужно лишь твое согласие.

– С тобой я и в пропасть готова прыгнуть.

Я все еще прижимал ее к себе и чувствовал, как она горит. Это не притворство. Пора поверить в мифическую судьбу. Вдруг Елена словно протрезвела, оттолкнула меня и побежала к дому.

Я остался один среди яблонь и рассыпанных по земле плодов. Мне очень не хотелось уходить. Но она не вернется. Ее сковывает страх. Она им как цепями опутана. Мы в неравном положении. Это мне все нипочем. Живу, как хочу. Море по колено. Я никогда не ставил себя на чье-то место. Потому что мне плевать на других. На всех без исключения. Теперь придется примерить на себя чужую шкуру. Очень близкую мне шкуру и очень ценную для меня.

Решение выносил за меня черт, сидящий где-то в тихом уголке моей души. Он всегда находит ответы на все вопросы, которые невозможно решить трезвым умом.

Я направился к воротам и спокойно вышел на улицу. Сторож не обратил на меня внимания. Когда я заходил, показал ему коробку, завернутую в газету. В ней ничего не было. Представился курьером интернет-магазина и добавил, что несу заказ Елене Подрезковой. Меня пропустили. То же самое я сказал и горничной, открывшей мне дверь особняка. От предложения оставить заказ я отказался. Мол, подпись заказчика нужна. Она и направила меня в сад, где я нашел свое сокровище. Вряд ли все остальное кто-то видел в окна. Ветви деревьев были еще густо усыпаны листьями.

Я сел в свой тарантас и поехал домой к Оксане. Соседям я уже примелькался, ко мне привыкли и даже здоровались со мной. Я всегда со всеми поддерживаю хорошие отношения. Милый, очень обаятельный, а по словам Оксаны, даже красивый и к тому же очень воспитанный молодой человек. С начальством не спорю, но делаю то и так, как считаю нужным. Мало того, у меня все получается. Башка варит хорошо. Мог бы докторскую написать. Но лень.

В квартире Оксаны меня интересовали лишь ключи. Связку ключей от кабинета Зямы, его сейфа и стола она не стала бы брать с собой в Омск. Зачем ненужную тяжесть таскать? Вот только такие мелочи меня никогда не интересовали, и я не знал, где она хранит их. Надо лишь понимать, что все нужное должно быть всегда под рукой. Да и прятать ей не от кого. Я знал, где лежат ее деньги и золотишко, но блеск побрякушек, которыми одаривал ее Зяма, меня вовсе не интересовал. Своих денег хватало.